Выпей вина… Манчини, дай ему вина.
Б р и к е. Не хочу. Господи, хоть бы поскорее!..
Слушают.
Я видел в жизни много, но это!.. Она сошла с ума.
Слушают. Внезапно тишина рушится, точно огромная каменная стена: там гром аплодисментов, крики, музыка, рев не то звериных голосов, не то человеческих. Здесь радостное волнение. Брике, обессилев, садится на стул.
М а н ч и н и (взволнованно). Вот видишь! Вот видишь, чурбан!
Б р и к е (смеется и всхлипывает). Я больше не позволю…
Т о т . Вот она!
Входит З и н и д а, одна. У нее вид пьяной вакханки или безумной. Волосы распустились, с одного плеча совсем свалилось платье; идет, сияя глазам, но не видя. Или на живую статую безумной победы похожа она. Позади с бледным лицом какой-то артист, оба клоуна; потом бледная Консуэлла и Безано. Все со страхом смотрят на Зиниду, как бы боятся прикосновения или взгляда огромных глаз.
Б р и к е (кричит). Ты с ума сошла!.. Ах, дуреха!
З и н и д а. Я? Нет. Вы видели, вы видели? Ну что?! (Стоит, улыбаясь, переживая безумную победу.)
Т и л и (жалобно). Да перестань же, Зинида! Ну тебя к черту!
З и н и д а. А ты видел? Ну что?!
Б р и к е. Домой! Домой! Делайте здесь что хотите… Зинида, домой!
П о л и. Тебе нельзя, папа. Еще твой номер.
3 и н и д а (встречаясь глазами с Безано). А, Безано! (Смеется долго и счастливо.) Безано… Альфред! ты видел: мои звери любят меня!
Не ответив, Безано выходит. Зинида точно гаснет: потухает улыбка, глза, лицо бледнеет. Брике, страдая, наклонившись, смотрит на нее. Говорит тихо: «стул». Зинида садится, голова лежит бессильно на плече, руки повисли. Начинает дрожать и дрожит все сильнее, ляская зубами. Шепчет: «коньяку». Артист бежит за коньяком.
Б р и к е (беспомощно). Что с тобою, Зинида? Дорогая моя!
М а н ч и н и (суетится). Ей надо успокоиться… Ну, идите, идите, бродяги. Я все устрою, папа Брике. Манто! Где манто? Ей холодно.
Клоун подает манто. Ее укутывают.
Т и л и (робко). А музику не надо?
М а н ч и н и (подавая коньяк). Пей, герцогиня! Пей – пей все. Так.
3инида пьет, как воду, видимо, не чувствуя вкуса, дрожит. Клоуны тихонько выходят. Консуэлла внезапным гибким движением бросается на колени перед Зинидой и целует ее руки, согревает их.
К о н с у э л л а . Милая, милая… тебе холодно? Миленькие ручки… милая… хорошая… любимая…
3 и н и д а (слегка отталкивая ее). До… домой! Сейчас пройдет, ничего. Я очень, очень… Домой! Ты оставайся, Брике, тебе еще надо. Нет, я ничего.
К о н с у э л л а . Тебе холодно? Возьми мой платок.
3 и н и д а. Нет. Пусти.
Консуэлла встает с колен и отходит.
Б р и к е. Это все твои книги, Зинида! Мифология! Ну, скажи: зачем тебе понадобилось, чтобы тебя любили эти звери? Звери! Понимаешь, Тот? Ты тоже оттуда, она тебя скорее послушает, ну, объясни ты ей! Ну, кого могут любить эти звери, эти волосатые чудовища с их дьявольскими глазами?
Т о т (приятно). Я думаю: только себе подобных. Ты прав, папа Брике, нужна одна порода!
Б р и к е. Ну, конечно! А это ведь глупость, литература! Скажи ей, Тот.
Т о т (делая вид размышляющего). Да. Ты прав, Брике!
Б р и к е. Вот видишь, дурочка? Все говорят.
М а н ч и н и. Фу, как ты надоел, Брике! Ты совершенный деспот, азиат.
3 и н и д а (улыбаясь бледно и протягивая Брике руку для поцелуя). Успокойся, Луи. Все прошло. Я поеду. (Встает, шатаясь, все еще в ознобе)
Б р и к е. Но как же ты одна? Милая…
М а н ч и н и. Чурбан! А ты видал, чтобы граф Манчини покинул женщину, когда она нуждается в помощи? Я ее отвезу, будь спокоен, грубая душа, я ее отвезу. Томас, беги за автомобилем! Да не толкись же ты, Брике, ты неуклюж, как носорог! Вот так, вот так!..
Поддерживая Зиниду, медленно ведут ее к выходу Манчини и Брике. Консуэлла, приложив руки к подбородку, в невольно искусственной позе, смотрит ей вслед.
(Оборачиваясь.) Я за тобой вернусь, дитя!
Здесь только Тот и Консуэлла. На арене уже музыка, вскрики, хохот.
Т о т . Консуэлла!
К о н с у э л л а . Это ты, милый Тот?
Т о т . Откуда у тебя эта поза? Я видел ее только в мраморе… Ты похожа на Психею.
К о н с у э л л а . Не знаю, Тот. (Вздыхает и садится на диван, сохраняя в позе ту же искусственность и красоту.) Как здесь сегодня грустно, Тот. Тебе жаль Зиниду?
Т о т . Что она делала?
К о н с у э л л а . Я не видела. Я как закрыла глаза, так и не открывала. Альфред говорит, что она злая, но это неправда. У нее были такие добрые глаза… а какие холодные ручки! Как у мертвой. Зачем она делает это? Альфред говорит, что нужно быть смелой, прекрасной и спокойной, а это противно… то, что она делает. Это неправда, Тот?
Т о т . Она любит Альфреда.
К о н с у э л л а . Альфреда? Моего Безано? (Пожимает плечами, удивлена) Как же она его любит? Так, как все любят?
Т о т . Да, так, как все любят. Или еще сильнее.
К о н с у э л л а . Безано, Безано… Нет, это глупости!
Молчание.
Какой у тебя красивый костюм, Тот! Ты сам его придумал?
Т о т . Мне помог Джим.
К о н с у э л л а . Джим такой добрый. Клоуны все добрые.
Т о т. Я злой.
К о н с у э л л а (смеется). Ты? Ты – самый добрый! Ах, Боже мой! еще целых два отделения. Сейчас второе, а мы c Альфредом в третьем. Ты будешь смотреть меня?
Т о т. Я всегда смотрю тебя, красавица. Как ты прекрасна, Консуэлла!
К о н с у э л л а . Как Ева! (Улыбается.)
Т о т . Да, Консуэлла! А если барон сделает тебе предложение быть его женой, ты примешь его?
К о н с у э л л а . Конечно, Тот! Мы с папой только этого и ждем. Папа вчера сказал, что он долго не выдержит. Я его не люблю, конечно, но буду ему верной и честной женой. Папа хочет учить меня играть на рояли.
Т о т . Это твои слова о «верной и честной» жене?
К о н с у э л л а . Мои, а то чьи же? Он так любит меня, бедный. Тот, что такое любовь? Все говорят: любовь, любовь… Вот и Зинида, какая она бедная. И какой сегодня скучный вечер! Тот, ты сам нарисовал смех на твоем лице?
Т о т . Сам, Консуэллочка.
К о н с у э л л а . Как вы это умеете? Я раз попробовала нарисовать у себя, но ничего не вышло. Отчего женщины не бывают клоунами? Но ты все молчишь, Тот, сегодня и ты скучный!
Т о т . Нет, сегодня я счастлив. Дай руку, Консуэлла, я хочу погадать.
К о н с у э л л а . Разве ты умеешь – какой ты талантливый! На. Но только не ври, как цыганка.
Тот стал на одно колено и взял руку; оба, наклонившись, рассматривают ее.
Я счастливая?
Т о т . Да, счастливая… Но постой… эта линия… вот странно. Ах, Консуэлла, что здесь сказано! (Играет.) Я дрожу, мои глаза едва смеют разбирать эти странные письмена, эти роковые знаки… Консуэлла!
К о н с у э л л а . Это говорят звезды?
Т о т. Это говорят звезды. Их голос далек и страшен, их лучи бледны, и тени скользят, как призраки умерших дев. Их чары на тебе, Консуэлла, прекрасная Консуэлла, ты стоишь у врат Вечности!
К о н с у э л л а . Я не понимаю. Я долго буду жить?
Т о т . Эта линия… как далеко она идет… Вот странно! Ты будешь жить вечно, Консуэлла!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Б р и к е. Не хочу. Господи, хоть бы поскорее!..
Слушают.
Я видел в жизни много, но это!.. Она сошла с ума.
Слушают. Внезапно тишина рушится, точно огромная каменная стена: там гром аплодисментов, крики, музыка, рев не то звериных голосов, не то человеческих. Здесь радостное волнение. Брике, обессилев, садится на стул.
М а н ч и н и (взволнованно). Вот видишь! Вот видишь, чурбан!
Б р и к е (смеется и всхлипывает). Я больше не позволю…
Т о т . Вот она!
Входит З и н и д а, одна. У нее вид пьяной вакханки или безумной. Волосы распустились, с одного плеча совсем свалилось платье; идет, сияя глазам, но не видя. Или на живую статую безумной победы похожа она. Позади с бледным лицом какой-то артист, оба клоуна; потом бледная Консуэлла и Безано. Все со страхом смотрят на Зиниду, как бы боятся прикосновения или взгляда огромных глаз.
Б р и к е (кричит). Ты с ума сошла!.. Ах, дуреха!
З и н и д а. Я? Нет. Вы видели, вы видели? Ну что?! (Стоит, улыбаясь, переживая безумную победу.)
Т и л и (жалобно). Да перестань же, Зинида! Ну тебя к черту!
З и н и д а. А ты видел? Ну что?!
Б р и к е. Домой! Домой! Делайте здесь что хотите… Зинида, домой!
П о л и. Тебе нельзя, папа. Еще твой номер.
3 и н и д а (встречаясь глазами с Безано). А, Безано! (Смеется долго и счастливо.) Безано… Альфред! ты видел: мои звери любят меня!
Не ответив, Безано выходит. Зинида точно гаснет: потухает улыбка, глза, лицо бледнеет. Брике, страдая, наклонившись, смотрит на нее. Говорит тихо: «стул». Зинида садится, голова лежит бессильно на плече, руки повисли. Начинает дрожать и дрожит все сильнее, ляская зубами. Шепчет: «коньяку». Артист бежит за коньяком.
Б р и к е (беспомощно). Что с тобою, Зинида? Дорогая моя!
М а н ч и н и (суетится). Ей надо успокоиться… Ну, идите, идите, бродяги. Я все устрою, папа Брике. Манто! Где манто? Ей холодно.
Клоун подает манто. Ее укутывают.
Т и л и (робко). А музику не надо?
М а н ч и н и (подавая коньяк). Пей, герцогиня! Пей – пей все. Так.
3инида пьет, как воду, видимо, не чувствуя вкуса, дрожит. Клоуны тихонько выходят. Консуэлла внезапным гибким движением бросается на колени перед Зинидой и целует ее руки, согревает их.
К о н с у э л л а . Милая, милая… тебе холодно? Миленькие ручки… милая… хорошая… любимая…
3 и н и д а (слегка отталкивая ее). До… домой! Сейчас пройдет, ничего. Я очень, очень… Домой! Ты оставайся, Брике, тебе еще надо. Нет, я ничего.
К о н с у э л л а . Тебе холодно? Возьми мой платок.
3 и н и д а. Нет. Пусти.
Консуэлла встает с колен и отходит.
Б р и к е. Это все твои книги, Зинида! Мифология! Ну, скажи: зачем тебе понадобилось, чтобы тебя любили эти звери? Звери! Понимаешь, Тот? Ты тоже оттуда, она тебя скорее послушает, ну, объясни ты ей! Ну, кого могут любить эти звери, эти волосатые чудовища с их дьявольскими глазами?
Т о т (приятно). Я думаю: только себе подобных. Ты прав, папа Брике, нужна одна порода!
Б р и к е. Ну, конечно! А это ведь глупость, литература! Скажи ей, Тот.
Т о т (делая вид размышляющего). Да. Ты прав, Брике!
Б р и к е. Вот видишь, дурочка? Все говорят.
М а н ч и н и. Фу, как ты надоел, Брике! Ты совершенный деспот, азиат.
3 и н и д а (улыбаясь бледно и протягивая Брике руку для поцелуя). Успокойся, Луи. Все прошло. Я поеду. (Встает, шатаясь, все еще в ознобе)
Б р и к е. Но как же ты одна? Милая…
М а н ч и н и. Чурбан! А ты видал, чтобы граф Манчини покинул женщину, когда она нуждается в помощи? Я ее отвезу, будь спокоен, грубая душа, я ее отвезу. Томас, беги за автомобилем! Да не толкись же ты, Брике, ты неуклюж, как носорог! Вот так, вот так!..
Поддерживая Зиниду, медленно ведут ее к выходу Манчини и Брике. Консуэлла, приложив руки к подбородку, в невольно искусственной позе, смотрит ей вслед.
(Оборачиваясь.) Я за тобой вернусь, дитя!
Здесь только Тот и Консуэлла. На арене уже музыка, вскрики, хохот.
Т о т . Консуэлла!
К о н с у э л л а . Это ты, милый Тот?
Т о т . Откуда у тебя эта поза? Я видел ее только в мраморе… Ты похожа на Психею.
К о н с у э л л а . Не знаю, Тот. (Вздыхает и садится на диван, сохраняя в позе ту же искусственность и красоту.) Как здесь сегодня грустно, Тот. Тебе жаль Зиниду?
Т о т . Что она делала?
К о н с у э л л а . Я не видела. Я как закрыла глаза, так и не открывала. Альфред говорит, что она злая, но это неправда. У нее были такие добрые глаза… а какие холодные ручки! Как у мертвой. Зачем она делает это? Альфред говорит, что нужно быть смелой, прекрасной и спокойной, а это противно… то, что она делает. Это неправда, Тот?
Т о т . Она любит Альфреда.
К о н с у э л л а . Альфреда? Моего Безано? (Пожимает плечами, удивлена) Как же она его любит? Так, как все любят?
Т о т . Да, так, как все любят. Или еще сильнее.
К о н с у э л л а . Безано, Безано… Нет, это глупости!
Молчание.
Какой у тебя красивый костюм, Тот! Ты сам его придумал?
Т о т . Мне помог Джим.
К о н с у э л л а . Джим такой добрый. Клоуны все добрые.
Т о т. Я злой.
К о н с у э л л а (смеется). Ты? Ты – самый добрый! Ах, Боже мой! еще целых два отделения. Сейчас второе, а мы c Альфредом в третьем. Ты будешь смотреть меня?
Т о т. Я всегда смотрю тебя, красавица. Как ты прекрасна, Консуэлла!
К о н с у э л л а . Как Ева! (Улыбается.)
Т о т . Да, Консуэлла! А если барон сделает тебе предложение быть его женой, ты примешь его?
К о н с у э л л а . Конечно, Тот! Мы с папой только этого и ждем. Папа вчера сказал, что он долго не выдержит. Я его не люблю, конечно, но буду ему верной и честной женой. Папа хочет учить меня играть на рояли.
Т о т . Это твои слова о «верной и честной» жене?
К о н с у э л л а . Мои, а то чьи же? Он так любит меня, бедный. Тот, что такое любовь? Все говорят: любовь, любовь… Вот и Зинида, какая она бедная. И какой сегодня скучный вечер! Тот, ты сам нарисовал смех на твоем лице?
Т о т . Сам, Консуэллочка.
К о н с у э л л а . Как вы это умеете? Я раз попробовала нарисовать у себя, но ничего не вышло. Отчего женщины не бывают клоунами? Но ты все молчишь, Тот, сегодня и ты скучный!
Т о т . Нет, сегодня я счастлив. Дай руку, Консуэлла, я хочу погадать.
К о н с у э л л а . Разве ты умеешь – какой ты талантливый! На. Но только не ври, как цыганка.
Тот стал на одно колено и взял руку; оба, наклонившись, рассматривают ее.
Я счастливая?
Т о т . Да, счастливая… Но постой… эта линия… вот странно. Ах, Консуэлла, что здесь сказано! (Играет.) Я дрожу, мои глаза едва смеют разбирать эти странные письмена, эти роковые знаки… Консуэлла!
К о н с у э л л а . Это говорят звезды?
Т о т. Это говорят звезды. Их голос далек и страшен, их лучи бледны, и тени скользят, как призраки умерших дев. Их чары на тебе, Консуэлла, прекрасная Консуэлла, ты стоишь у врат Вечности!
К о н с у э л л а . Я не понимаю. Я долго буду жить?
Т о т . Эта линия… как далеко она идет… Вот странно! Ты будешь жить вечно, Консуэлла!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19