Тот , несколько запыхавшийся, подает бутерброды.
Т о т . Кушай, Консуэлла.
К о н с у э л л а . Он еще теплый, – ты так бежал, Тот? Я тебе так благодарна! (Кушает.) Тот, ты любишь меня?
Т о т . Люблю, царица. Я твой придворный шут.
К о н с у э л л а (кушает). А когда я уйду, ты возьмешь себе другую царицу?
Т о т (делая реверанс). Я последую за тобою, несравненная. Я буду нести твой белый шлейф и утирать им слезы. (Притворно плачет.)
М а н ч и н и. Чурбан! (Смеется.) Но как жаль, Тот, что прошли эти чудесные времена, когда при дворе Манчини кривлялись десятки пестрых шутов, которым они давали золото и пинки. Теперь Манчини должен идти в грязный цирк, чтобы видеть порядочного шута, да и то – чей он? Мой? Нет, всякого, кто заплатил франк… Скоро от демократии нельзя будет дышать, Тот. Ей также нужны шуты. Ты подумай, Тот, какая беспримерная наглость!
Т о т . Мы служим тому, кто платит, – что поделаешь, граф!
М а н ч и н и. Но разве это не печально? А ты представь только: мы сидим в моем замке; я у камина потягиваю вино, а ты у моих ног болтаешь глупости, звенишь бубенчиками и развлекаешь меня. Кое в чем пощипываешь и меня, это допускалось традициями и нужно для циркуляции крови. Потом ты мне надоел, мне захотелось другого – и вот я даю тебе пинка… Тот, как бы это было прекрасно!
Т о т . Это было бы божественно, Манчини!
М а н ч и н и. Ну да! И ты получал бы золото, очаровательные желтенькие штучки. Нет, когда я разбогатею, я возьму тебя – это решено.
К о н с у э л л а . Возьми его, папа.
Т о т . И когда граф, утомленный моей болтовней, даст мне пинка сиятельной ногою, я лягу у ножек моей царицы и буду…
К о н с у э л л а (смеясь). Ждать того же? Ну, я кончила. Дай мне платок, папа, вытереть руки, у тебя в том кармане есть второй. Ах, господи, еще нужно работать!
М а н ч и н и (тревожно). Но не забудь, дитя!
К о н с у э л л а . Нет, сегодня я не забуду. Поезжай.
М а н ч и н и (смотрит на часы). Да, пора уже. Он просил меня заехать за ним, когда ты будешь готова. Пока я вернусь… тебе еще надо переодеться. (Смеется.) Signori! Mie complimenti!(Играя палкой, удаляется.)
Консуэлла садится в угол дивана, укутавшись платком.
К о н с у э л л а . Ну, Тот, ложись у моих ног и расскажи что-нибудь веселенькое… Знаешь, когда у тебя нарисован смех, ты красивее, но ты и так очень, очень мил! Ну – Тот? Отчего же ты не ложишься?
Т о т . Консуэлла! Ты выходишь за барона?
К о н с у э л л а (равнодушно). Кажется. Барон висит на ниточке. Тот, там, в бумаге, остался один бутербродик, скушай.
Т о т . Благодарю, царица. (Ест.) А ты помнишь мое предсказание?
К о н с у э л л а . Какое?.. Как ты быстро глотаешь – что, вкусно было?
Т о т . Вкусно. Что если ты выйдешь за барона, то…
К о н с у э л л а . Ах, это! Но ведь ты шутил тогда?
Т о т . Как знать, царица. Иногда человек шутит, и вдруг выходит правда: звезды напрасно говорить не станут. Если даже человеку трудно бывает раскрыть рот и сказать слово, то каково же звезде – ты подумай!
К о н с у э л л а (смеется). Еще бы – такой рот!
Т о т . Нет, моя маленькая, на твоем месте я бы очень задумался. Вдруг ты умрешь? Не выходи за барона, Консуэлла!
К о н с у э л л а (думая). А что такое – смерть?
Т о т . Не знаю, царица, никто не знает. Как и любовь! Но ручки твои похолодеют, и глазки закроются. Ты уйдешь отсюда – и музыка будет играть без тебя, и без тебя будет скакать сумасшедший Безано, и без тебя Тили и Поли будут играть на своих дудочках: тили-тили, поли-поли…
К о н с у э л л а . Не надо! Мне и так грустно, Тотик. Тили-тили, поли-поли…
Молчание. Тот взглядывает на Консуэллу.
Т о т . Ты плакала, Консуэллочка?
К о н с у э л л а . Да, немножко, меня расстроил Альфред. Но подумай: разве я виновата, что сегодня у меня не выходит? Я же старалась, но если у меня не выходит!
Т о т . Отчего?
К о н с у э л л а . Ах, я не знаю. Тут что-то есть такое… (прижимает руку к сердцу) я не знаю. Должно быть, я больна, Тот. Что такое болезнь? Это очень больно?
Т о т . Это не болезнь. Это чары далеких звезд, Консуэлла! Это голос твоей судьбы, моя маленькая царица!
К о н с у э л л а . Не говори, пожалуйста, глупостей. Какое дело звездам до меня? Я такая маленькая. Глупости, Тот! Лучше расскажи мне другую сказку, которую ты знаешь: про синее море и про тех богов, знаешь? – которые так прекрасны. Они все уже умерли?
Т о т . Они живы, но они скрываются, богиня.
К о н с у э л л а . В лесу и на горах? Их можно встретить? Ах, Тот, подумай: вдруг бы я встретила бога и он взглянул на меня! Я бы убежала! (Смеется.) А сегодня утром, когда не было завтрака, мне вдруг стало так скучно, так противно, что я подумала: хоть бы пришел бог и накормил меня! И только что я подумала, вдруг я услыхала… честное слово, правда! услыхала: Консуэлла, кто-то зовет. (Сердито.) Пожалуйста, не смейся!
Т о т . Разве я смеюсь?
К о н с у э л л а . Честное слово, правда. Ах, Тот, но ведь он не пришел. Он только позвал и сам скрылся, ищи его! А мне так больно стало и вот до сих пор болит… Зачем ты напомнил мне детство? – я его забыла совсем. Там было море… и еще что-то… много, много… (Закрывает глаза, улыбается.)
Т о т . Вспомни, Консуэлла!
К о н с у э л л а . Нет. (Открывая глаза) Все забыла! (Обводит глазами комнату.) Тот, ты видишь, какая афиша будет на мой бенефис? Папа сам придумал, и барону нравится, он смеялся.
Молчание.
Т о т (тихо). Консуэлла, царица моя! Не езди сегодня к барону.
К о н с у э л л а . Это почему? (Помолчав.) Какой, однако, ты дерзкий, Тот.
Т о т (опуская голову, тихо). Я не хочу.
К о н с у э л л а (встает). Что такое? Ты не хочешь?
Т о т (еще ниже опуская голову). Я не хочу, чтобы ты выходила за барона. (Умоляя.) Я… не позволю… Я… очень прощу!
К о н с у э л л а . А за кого же прикажешь? Не за тебя ли, шут? (Злобно смеется.) Ты спятил, голубчик? Я не позволю… Это он! Он не позволит мне! Нет, это просто невыносимо! Какое тебе дело до меня? (Расхаживает по комнате, через плечо сердито глядя на Тота) Какой-то шут, клоун, которого завтра выгонят отсюда! Ты мне надоел с твоими дурацкими сказками… или ты так любишь пощечины? Дурак, который не мог придумать лучшего: пощечины!
Т о т (не поднимая глаз). Прости, царица.
К о н с у э л л а . Рад, что над ним смеются… тоже, бог! Нет, не прощу. Я тебя знаю: у тебя тут (показывая на голову) что-то вертится! Смеется… такой милый… играет, играет, а потом вдруг и бац, скажет: слушайте его! Обжегся, голубчик, не на ту напал? Вот неси мой шлейф, это твое дело… шут!
Т о т . Я понесу твой шлейф, царица. Прости меня, верни мне образ моей милостивой и прекрасной богини.
К о н с у э л л а (успокаиваясь) . Опять играешь?
Т о т . Играю.
К о н с у э л л а . Вот видишь! (Смеясь, садится.) Глупый Тот.
Т о т . Все вижу, царица. Вижу, как ты прекрасна, и вижу, как низко стелется под твоими ножками твой бедный шут… где-то в пропасти звучат его глупые бубенчики. Он на коленях просит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19