– Но это же правда, отец! Я посвятила Сефрении сотни лет, и все это время Заласта шнырял у меня за спиной, пытаясь отнять ее у меня!
– Афраэль, – сказал он мягко, – в этом воплощении ты – эленийка, а посему перестань думать по-стирикски. Есть вещи, которые приличным эленийцам делать не пристало, а ты сейчас как раз и нарушаешь одно из этих правил. Сефрения принадлежит себе самой – не тебе, не Заласте, ни даже Вэниону. Ее душа – только ее.
– Но я люблю ее! – почти прорыдала девочка.
– Я для этого не гожусь, – пробормотал Спархок себе под нос. – Да и какой человек годится на то, чтобы быть отцом богини?
– Ты больше не любишь меня, отец? – спросила она тоненьким голоском.
– Конечно, люблю.
– Значит, ты тоже мой. О чем же ты тогда споришь?
– Ты примитивна.
– Разумеется. Нам и положено быть примитивными. Все эти годы Заласта притворялся, что любит меня: улыбался мне, целовал меня, держал меня на руках, покуда я спала. Негодяй! Лживый негодяй! За это я поужинаю его сердцем!
– Ни в коем случае. Я не намерен растить людоедку. Ты не ешь свинины, незачем привыкать и к человечине.
– Извини, – сказала она сокрушенно. – Я слишком разозлилась.
– Кроме того, я полагаю, твое право выпотрошить Заласту первым оспорит Вэнион.
– Ох, я совсем забыла о нем. Бедный Вэнион! – В ее глазах набухли крупные слезинки. – Я не я буду, если не сделаю все, лишь бы утешить его.
– Почему бы нам не предоставить это Сефрении? Надо только помирить их – по-моему, это единственное, чего он по-настоящему хочет. – Спархок задумался. – Что-то здесь не сходится, Ксанетия. Даже если Заласта влюблен в Сефрению, это еще не значит, что он переметнулся к Киргону. Когда мы столкнулись с троллями в горах Атана, именно Заласта спас нас от них – и не только от них. Там были твари и пострашнее.
– Тролли, Анакха, не занимают много места в замыслах Киргона. Гибель сотни троллей была для него неважна. Все же прочее было иллюзией – иллюзией, сотворенной самим Заластой, дабы усмирить подозрения в сердцах некоторых твоих спутников. Искал он пути завоевать твое доверие, уничтожая тени, им же и созданные.
– Да, это сходится, – пробормотал озабоченный Спархок. – Вы позволите мне на минуту удалиться, дорогие дамы? Полагаю, что Вэниону тоже следовало бы это услышать. Это касается и его, а я хотел бы получить его совет, прежде чем начну принимать решения. – Он помедлил. – Ничего, что я оставляю вас одних… то есть, вдвоем, я имею в виду? Кто удержит вас от того, чтобы вцепиться друг другу в глотку?
– Все будет хорошо, Анакха, – заверила его Ксанетия. – Мне и Божественной Афраэли надобно кое-что обсудить.
– Ладно, – сказал он, – только без кулаков – и не вздумайте кричать друг на друга. Вы перебудите весь замок.
Собрание в королевских покоях к тому времени уже завершилось, и Спархок нашел своего друга в комнате, значительно удаленной от той, которую прежде он разделял с Сефренией. Вэнион сидел, закрыв лицо руками.
– Мне нужна твоя помощь, друг мой, – сказал ему Спархок. – Ты должен кое о чем узнать, а потом мы вместе решим, как нам быть.
Вэнион поднял искаженное мукой лицо.
– Новые беды? – спросил он глухо.
– Возможно. Ксанетия только что рассказала мне кое-что новое, и теперь нам придется управляться и с этим. Я хочу, чтобы ты сам все от нее услышал. Они с Данаей на крыше донжона. Думаю, нам лучше пока сохранить все это в тайне – во всяком случае, пока не решим, что нам предпринять.
Вэнион кивнул и поднялся. Вдвоем они вышли в коридор и начали подниматься по лестнице.
– А где Заласта? – спросил Спархок.
– С Сефренией. Она нуждается в нем.
Спархок что-то проворчал, но не решился высказывать свои мысли вслух.
Ксанетия и Даная стояли на укреплениях, любуясь простиравшимся внизу городом. Солнце катилось по глубокой синеве неба, направляясь к горным пикам на западе, и ветерок, дувший с Тамульского моря, нес ощутимый привкус соли, смешанный со спелым ароматом осени.
– Ну что ж, Ксанетия, – сказал Спархок, – расскажи ему все с самого начала. А уж потом мы решим, что делать.
К удивлению Спархока, Вэнион не тратил времени на недоверчивые восклицания.
– Ты уверена, анара? – только и спросил он после того, как Ксанетия поведала о двуличии Заласты. Дэльфийка кивнула.
– Я видела его душу, мой лорд. Воистину он предал вас и лгал вам.
– А ты не очень-то удивлен, Вэнион, – заметил Спархок.
– Пожалуй да. Я всегда чувствовал в Заласте что-то неладное. Ему с большим трудом удалось овладеть своим лицом, когда мы с Сефренией появились в Сарсосе и поселились в ее доме. Он старался скрыть это изо всех сил, но я понял, что он не в восторге от нашего образа жизни, и его неодобрение заходило несколько дальше обычного высоконравственного негодования по поводу не освященных браком отношений.
– Ты чересчур деликатно выразился, – заметила Даная. – Мы никогда не могли понять, отчего это вы, люди, поднимаете столько шума из-за таких пустяков. Если двое любят друг друга, они должны довести дело до конца, а жить вместе при этом гораздо удобнее, разве нет?
– Этому должны предшествовать определенные церемонии и обряды, – сухо пояснил Спархок.
– Ты имеешь в виду – как павлин распускает свои перышки перед павлинихой, прежде чем они начнут мастерить гнездо?
– Что-то в этом роде, – пожал плечами Вэнион и вздохнул. – Боюсь только, что Сефрению больше не приводят в восторг мои перышки.
– О нет, лорд Вэнион, – возразила Ксанетия, – она, как и прежде, глубоко любит тебя, и сердце ее опустело оттого, что между вами пролегла трещина.
– А Заласта сейчас прилагает все усилия, чтобы превратить трещину в пропасть, – мрачно добавил Спархок. – Ну, Вэнион, что нам со всем этим делать? Тебя это касается больше других. Ты ведь понимаешь, сколько бы мы ни твердили Сефрении, что Заласта – предатель, ее не убедишь.
Вэнион кивнул.
– Она должна убедиться в этом собственными глазами, – согласился он.
– Как глубоко ты можешь проникнуть в разум Заласты, анара?
– Нынешние его мысли открыты мне полностью; в память его заглянуть мне труднее. Буде мне представится возможность и время, я постараюсь достичь большего.
– В том-то и дело, что времени у нас нет, – сказал Вэнион. – Элана и Сарабиан желают немедленно приняться за свержение правительства. Едва это начнется, присутствие Заласты на наших тайных советах станет смертельно опасным. Он узнает все, что мы задумали.
– Пусть его, – фыркнула Даная. – Много ему это поможет, когда я закончу свой ужин.
– Что такое? – удивился Вэнион.
– Наша маленькая дикарка мечтает съесть на ужин сердце Заласты, – пояснил Спархок.
– У него на глазах, – добавила Богиня-Дитя. – В том-то и весь смысл – чтобы он собственными глазами видел, как я это проделаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144