Киргон привык повелевать – не подчиняться. Поставил он над новыми своими союзниками своего верховного жреца Экатаса, объявив, что Экатас будет говорить во всем от его имени. Заласта втайне посмеивался над глупостью бога, полагая, что верховный жрец Экатас, подобно всем киргаям, испустит дух, едва ступив за незримую черту в пустыне. Экатасу, однако, не было нужды пересекать сию черту. С помощью Киргона странствовал он не телесно, но духовно, и тем самым мог надзирать и направлять новых союзников. Воистину, дух Экатаса способен странствовать далеко, не только для того, чтобы передавать волю Киргона, но и затем, чтобы извещать союзников и пособников о том, что происходит повсюду.
– Это объясняет, как в Кинезге так быстро узнавали о нашем продвижении, – заметил Бевьер. – Мыто удивлялись, как им удается опережать нас.
– Итак, – продолжала Ксанетия, – Огераджин и прочие отступники, хоть они и изгои, всемерно презираемые, остаются все же стириками, а стирики народ не воинственный. Все их усилия были направлены на обманы и хитрые уловки. Киргон же воинственный Бог, и он повелел им поднимать из земли армии мертвецов, дабы сразиться с атанами – оружной рукой Империи. Тогда-то и пришли изгои в замешательство, ибо Киргон не помогал им, но повелевал. Заласта много странствовал по Эозии, он и предложил Экатасу, чтобы Киргон обманом привел троллей из Талесии на север Дарезии, на что Киргон с охотой согласился. Однако же требовал он все большего. Инак из Леброса, коего вечно окутывает облако раздора, мог раздуть огни вражды по всей Империи, однако столь сварлив он и вздорен по природе своей, что никто охотно не последовал бы за ним. Армиям нужны генералы, а стирики не искушены в сем ремесле. Я не хочу никого оскорбить, Сефрения, – поспешно добавила она. И Ксанетия, и Сефрения были на сей счет крайне осторожны.
– Я не оскорбилась, Ксанетия. Мне нравятся солдаты… во всяком случае, некоторые, – добавила она, быстро глянув на Вэниона, – однако мне кажется, что мир без них был бы гораздо лучше.
– Прикуси язычок, – посоветовал ей Улаф. – Если б миру не нужны были солдаты, нам пришлось бы заняться честным трудом.
Ксанетия улыбнулась.
– В отчаянии и спешке – ибо Киргон становился все нетерпеливее, – отправился Заласта в Арджуну, дабы посвятить в задуманное дело своего сына Скарпу. Скарпа же, в отличие от отца, охотно – и даже с великой готовностью – прибегал к насилию. Годы, что провел он фокусником на дешевых сельских ярмарках, научили его увлекать людские толпы своим красноречием и повелительным обращением. Ремесло его, однако, было повсеместно презираемо, и сие причиняло ему немалую боль, ибо Скарпа всегда был весьма высокого мнения о своей особе.
– Что верно, то верно, маленькая леди, – согласился Кааладор. – Если правда то, что рассказывали мне арджунские воры, Скарпа верит, что, захоти он, – и полетит или зашагает пешком по воде.
– Истинно так, – согласилась она. – Сверх того, глубоко презирает он богов и всеми фибрами души ненавидит женщин.
– С бастардами это случается, – рассудительно заметил Стрейджен. – Иные из нас винят в своей отверженности и неприкаянности своих матерей – или же богов. По счастью, мне не довелось угодить в эту ловушку. Впрочем, я так остроумен и обаятелен, что не чувствую себя неприкаянным, а значит, и сетовать мне не на что.
– Терпеть не могу, когда он так говорит, – пробормотала баронесса Мелидира.
– Но это всего лишь голая, неприкрытая правда, моя дорогая баронесса, – ухмыльнулся ей Стрейджен. – Ложная скромность так смешна, вы не находите?
– Позже порезвишься, Стрейджен! – шикнула на него Элана. – Анара, рассказал ли Заласта своему сыну все подробности этого заговора?
– Да, ваше величество. Помня о натуре сих двоих, откровенность меж ними была удивительна. Скарпа, однако, был молод и имел весьма преувеличенное мнение о своем таланте, хотя Заласта очень скоро понял, что простейшие стирикские чары, коим выучил он сына во время нечастых своих визитов в Арджуну, годятся лишь на то, чтобы дурачить сельских ротозеев, однако вряд ли пригодятся для задуманного им дела. Посему привез он своего сына в Верел и отдал в учение Огераджину.
– Когда это было, анара? – с любопытством спросил Кааладор.
– Около пяти лет тому назад, мастер Кааладор.
– Тогда это сходится с тем, что узнали мы. Примерно пять лет назад Скарпа исчез из Арджуны. Пару лет спустя он вернулся и начал заваривать кашу.
– Обучение было недолгим, – сказала Ксанетия, – однако Скарпа умен и схватывает все на лету. На деле же прекратил учебу сам его наставник, ибо Огераджина оскорбляла непомерная наглость сего юнца.
– Похоже, этот Скарпа из тех людей, которых ненавидят все кому не лень, – заметил Телэн. – Я с ним не знаком, а он мне уже не нравится.
– Заласта также был неприятно поражен заносчивостью своего отпрыска, – сказала Ксанетия, – и, полагая присмирить его страхом, доставил его в Киргу, дабы увидел Скарпа своего повелителя. Киргон долго и подробно расспрашивал молодого человека и наконец, явно удовлетворенный, наставил его в предстоящих делах. Скарпа же, покинув Киргона, питал к нему не больше почтения, чем когда еще не знал бога киргаев, и Заласта потерял и то малое расположение к своему сыну, что было у него прежде. Ныне мыслит он, что, буде их дело победит, Скарпе не пережить победы. – Ксанетия помолчала. – Можно сказать, Сефрения, что месть твоя уже начала свое неотступное движение. Заласта – никчемное существо, лишенное бога, лишившееся всех, кто любил его или звал его другом. Даже то ничтожное чувство, кое питал он к сыну, ныне сгинуло, и теперь он опустошен и одинок.
Глаза Сефрении налились было крупными слезами, но она тут же гневно смахнула их тыльной стороной ладони.
– Мне этого мало, анара, – твердо сказала она.
– Ты слишком долго жила среди эленийцев, матушка, – заметил Сарабиан. Спархок слегка опешил. Он не был уверен, сознательно ли блестящий и сумасбродный император назвал Сефрению этим нежным прозвищем, или же просто нечаянно обмолвился.
– Кто привлек к заговору остальных главарей, анара? – спросил Вэнион, ловко выводя разговор из слегка щекотливого положения.
– Скарпа, лорд Вэнион, – ответила она. – Киргон велел ему искать новых пособников, дабы ширить смуту в западных провинциях, – тогда, буде Анакха явится в Дарезию с войсками церкви, преградят ему путь мятежники, ибо возлюбленными киргаями своими жертвовать Киргон не желал. Скарпа же знал некоего обнищавшего даконийского дворянина. Сей дакониец, преследуемый карточными долгами и безжалостными кредиторами, бежал из Даконии и таился одно время в бродячем цирке, где и Скарпа показывал свое сомнительное искусство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
– Это объясняет, как в Кинезге так быстро узнавали о нашем продвижении, – заметил Бевьер. – Мыто удивлялись, как им удается опережать нас.
– Итак, – продолжала Ксанетия, – Огераджин и прочие отступники, хоть они и изгои, всемерно презираемые, остаются все же стириками, а стирики народ не воинственный. Все их усилия были направлены на обманы и хитрые уловки. Киргон же воинственный Бог, и он повелел им поднимать из земли армии мертвецов, дабы сразиться с атанами – оружной рукой Империи. Тогда-то и пришли изгои в замешательство, ибо Киргон не помогал им, но повелевал. Заласта много странствовал по Эозии, он и предложил Экатасу, чтобы Киргон обманом привел троллей из Талесии на север Дарезии, на что Киргон с охотой согласился. Однако же требовал он все большего. Инак из Леброса, коего вечно окутывает облако раздора, мог раздуть огни вражды по всей Империи, однако столь сварлив он и вздорен по природе своей, что никто охотно не последовал бы за ним. Армиям нужны генералы, а стирики не искушены в сем ремесле. Я не хочу никого оскорбить, Сефрения, – поспешно добавила она. И Ксанетия, и Сефрения были на сей счет крайне осторожны.
– Я не оскорбилась, Ксанетия. Мне нравятся солдаты… во всяком случае, некоторые, – добавила она, быстро глянув на Вэниона, – однако мне кажется, что мир без них был бы гораздо лучше.
– Прикуси язычок, – посоветовал ей Улаф. – Если б миру не нужны были солдаты, нам пришлось бы заняться честным трудом.
Ксанетия улыбнулась.
– В отчаянии и спешке – ибо Киргон становился все нетерпеливее, – отправился Заласта в Арджуну, дабы посвятить в задуманное дело своего сына Скарпу. Скарпа же, в отличие от отца, охотно – и даже с великой готовностью – прибегал к насилию. Годы, что провел он фокусником на дешевых сельских ярмарках, научили его увлекать людские толпы своим красноречием и повелительным обращением. Ремесло его, однако, было повсеместно презираемо, и сие причиняло ему немалую боль, ибо Скарпа всегда был весьма высокого мнения о своей особе.
– Что верно, то верно, маленькая леди, – согласился Кааладор. – Если правда то, что рассказывали мне арджунские воры, Скарпа верит, что, захоти он, – и полетит или зашагает пешком по воде.
– Истинно так, – согласилась она. – Сверх того, глубоко презирает он богов и всеми фибрами души ненавидит женщин.
– С бастардами это случается, – рассудительно заметил Стрейджен. – Иные из нас винят в своей отверженности и неприкаянности своих матерей – или же богов. По счастью, мне не довелось угодить в эту ловушку. Впрочем, я так остроумен и обаятелен, что не чувствую себя неприкаянным, а значит, и сетовать мне не на что.
– Терпеть не могу, когда он так говорит, – пробормотала баронесса Мелидира.
– Но это всего лишь голая, неприкрытая правда, моя дорогая баронесса, – ухмыльнулся ей Стрейджен. – Ложная скромность так смешна, вы не находите?
– Позже порезвишься, Стрейджен! – шикнула на него Элана. – Анара, рассказал ли Заласта своему сыну все подробности этого заговора?
– Да, ваше величество. Помня о натуре сих двоих, откровенность меж ними была удивительна. Скарпа, однако, был молод и имел весьма преувеличенное мнение о своем таланте, хотя Заласта очень скоро понял, что простейшие стирикские чары, коим выучил он сына во время нечастых своих визитов в Арджуну, годятся лишь на то, чтобы дурачить сельских ротозеев, однако вряд ли пригодятся для задуманного им дела. Посему привез он своего сына в Верел и отдал в учение Огераджину.
– Когда это было, анара? – с любопытством спросил Кааладор.
– Около пяти лет тому назад, мастер Кааладор.
– Тогда это сходится с тем, что узнали мы. Примерно пять лет назад Скарпа исчез из Арджуны. Пару лет спустя он вернулся и начал заваривать кашу.
– Обучение было недолгим, – сказала Ксанетия, – однако Скарпа умен и схватывает все на лету. На деле же прекратил учебу сам его наставник, ибо Огераджина оскорбляла непомерная наглость сего юнца.
– Похоже, этот Скарпа из тех людей, которых ненавидят все кому не лень, – заметил Телэн. – Я с ним не знаком, а он мне уже не нравится.
– Заласта также был неприятно поражен заносчивостью своего отпрыска, – сказала Ксанетия, – и, полагая присмирить его страхом, доставил его в Киргу, дабы увидел Скарпа своего повелителя. Киргон долго и подробно расспрашивал молодого человека и наконец, явно удовлетворенный, наставил его в предстоящих делах. Скарпа же, покинув Киргона, питал к нему не больше почтения, чем когда еще не знал бога киргаев, и Заласта потерял и то малое расположение к своему сыну, что было у него прежде. Ныне мыслит он, что, буде их дело победит, Скарпе не пережить победы. – Ксанетия помолчала. – Можно сказать, Сефрения, что месть твоя уже начала свое неотступное движение. Заласта – никчемное существо, лишенное бога, лишившееся всех, кто любил его или звал его другом. Даже то ничтожное чувство, кое питал он к сыну, ныне сгинуло, и теперь он опустошен и одинок.
Глаза Сефрении налились было крупными слезами, но она тут же гневно смахнула их тыльной стороной ладони.
– Мне этого мало, анара, – твердо сказала она.
– Ты слишком долго жила среди эленийцев, матушка, – заметил Сарабиан. Спархок слегка опешил. Он не был уверен, сознательно ли блестящий и сумасбродный император назвал Сефрению этим нежным прозвищем, или же просто нечаянно обмолвился.
– Кто привлек к заговору остальных главарей, анара? – спросил Вэнион, ловко выводя разговор из слегка щекотливого положения.
– Скарпа, лорд Вэнион, – ответила она. – Киргон велел ему искать новых пособников, дабы ширить смуту в западных провинциях, – тогда, буде Анакха явится в Дарезию с войсками церкви, преградят ему путь мятежники, ибо возлюбленными киргаями своими жертвовать Киргон не желал. Скарпа же знал некоего обнищавшего даконийского дворянина. Сей дакониец, преследуемый карточными долгами и безжалостными кредиторами, бежал из Даконии и таился одно время в бродячем цирке, где и Скарпа показывал свое сомнительное искусство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144