Разрешили, но при условии, что я буду следовать трем
нехитрым правилам: не отплывать далеко от берега, не выходить в плохую
погоду, не плавать после наступления темноты.
И коль скоро уж я собираюсь быть честным - а только так и можно
рассказать о том, что произошло, - самое время признаться: я нарушал эти
правила. Все три. Правда, я не позволял этого себе, когда жил дома, и мать
могла приглядывать за мной.
Но стоило в доме появиться новому гостю, как я начинал собирать свои
вещи, чтобы перебираться к дядюшке Тоби, непременно спрашивая при этом:
могу ли я отправиться в Толтуну по воде, не отходя далеко от берега. И
если погода была хорошей, мать обычно не возражала. Тогда я был свободен
от ее опеки на срок от дня до недели, а старый дядюшка Тоби -
подслеповатый, глуховатый, да и нетвердый на ноги - бывал только рад
спровадить меня с глаз долой с утра и до позднего вечера.
Очень скоро я методом проб и ошибок узнал, что можно, а чего нельзя
делать на озере. Идеальным для плавания под парусом был сильный ровный
ветер с севера. Он позволял мне плыть прямо через озеро, не делая галсов,
и возвращаться тем же путем. Так я мог затратить на переход к восточному
берегу всего два часа, и еще два - на дорогу обратно домой. И тогда у меня
оставался почти целый день на то, чтобы быть там, где мне хотелось быть: в
космопорте Малдун.
В первое свое плавание туда я слишком трусил, слишком боялся опоздать
обратно, чтобы побывать в самом космопорте. Я так и не сошел на берег. Я
сидел в лодке, жевал свой завтрак и не отрываясь смотрел на загадочные
здания и сооружения на берегу. Их было множество, и я понятия не имел, для
чего они все предназначены. Разумеется, больше всего мне хотелось увидеть
старт или посадку корабля, но ничего похожего на это не было и в помине.
После полуторачасового ожидания, прерываемого только моим неуклюжими
попытками притвориться удящим рыбу или чинящим лодку, стоило кому-либо
спуститься к причалу (к нему были пришвартованы большие грузовые баржи), я
неохотно отчалил обратно в Толтуну. В тот раз я вернулся в дом дядюшки
Тоби рано - к нашему обоюдному неудовольствию - и мне пришлось убивать
весь остаток дня.
В следующую попытку я вел себя смелее. Поскольку никаких знаков,
запрещавших мне сходить на берег, не было, я привязал лодку к краю причала
и отправился в космопорт. Почти сразу я наткнулся на щит, наглядно
показывавший план всего комплекса. Он был поставлен здесь для людей с
озерных барж, но сослужил добрую службу и мне. Я изучал его до тех пор,
пока не получил общего представления о том, где и что находится. Только
тогда я двинулся дальше. Остаток дня прошел, словно в волшебном сне.
Первой моей целью были огромные стартовые площадки. Даже на
расстоянии видел я окружающие их пышки с коммуникационными системами.
Невидимыми моему глазу оставались решетки под их основанием, ожидающие
чудовищного импульса энергии, что оторвет корабль от земли или, напротив,
плавно опустит его. После нескольких минут колебаний я подошел к защитной
ограде. Я ждал довольно долго и в конце концов сообразил то, что мог бы
знать и раньше, исходя из опыта - то, что запуски и посадки происходят
ближе к закату. Все, что я видел сейчас, было всего лишь обычной
подготовкой.
Я пошел дальше, к огромным куполам ремонтных доков. Я не осмеливался
зайти внутрь - там было слишком много людей, чьей работой, похоже, было
только следить за тем, что делают другие, - но я заглядывал в раскрытые
ворота ангаров и замирал при виде ремонтников, ползавших по поверхности
кораблей-челноков, каждый размером с наш дом. В немом восторге глядел я на
то, как монтируют на их днище сверкающие панели отражателей. После запуска
их можно снять и оставить на высокой орбите, если челноку надо идти дальше
в космос. Большинству нормальных людей эти панели показались бы просто
большими вогнутыми блюдами, но мне, знавшему их назначение, казалось,
будто я никогда еще не видел ничего столь прекрасного.
В то посещение космопорта я вряд ли обращал внимание на вмятины и
царапины на бортах кораблей, на заплаты, на неровные сварные швы. В голову
мне и прийти не могло, что столь потрепанные снаружи корабли могут и
внутри быть не лучше.
В конце концов один из людей у ворот обратил на меня внимание и
двинулся в мою сторону. Я не сделал ничего плохого, но на всякий случай
поспешил к одному из больших, крытых металлическими панелями зданий, что
служили одновременно торговым центром и рестораном.
Я вошел внутрь и в первые же тридцать секунд увидел больше
космолетчиков, чем, я думал, их существует на свете.
Они сидели на табуретках за столами с едой и питьем или стояли,
прислонившись к голым металлическим стенам. И они говорили, говорили... В
зале стоял гул от их разговоров - о космосе! Мне хотелось слышать каждое
их слово.
Вот только люди, раз посмотрев на меня, уже не сводили с меня глаз. Я
был чужой здесь - не из-за возраста (тут было полно мальчишек не старше
меня, разносивших еду и питье), но из-за моего платья. Все остальные были
либо вдвое старше меня, либо одеты в форму обслуживающего персонала: белую
куртку и голубые брюки в обтяжку.
Все больше людей смотрели на меня. Пора было уходить. Я торопливо
вышел из ресторана и вернулся на берег, исполненный решимости по
возвращении домой попросить мать сшить мне белую куртку и голубые штаны.
По возвращении домой... С этим вышла загвоздка. Я позабыл о времени,
более того, я забыл, что ближе к вечеру ветер обычно стихает. Я поднял
парус, но лодка почти не двигалась с места.
Вот так я впервые увидел космический старт вблизи.
Сумерки над озером начали сгущаться еще до того, как я отчалил. Я без
труда находил дорогу: Толтуна издалека угадывалась по цепочке огоньков на
другом берегу озера. Я не преодолел и десятой части пути, когда все за
моей спиной внезапно осветилось. На мой белый парус упал странный
фиолетовый отсвет, и все в лодке окрасилось в причудливые, неестественные
цвета.
Я обернулся. Балансируя на верхушке ослепительного фиолетового
столба, в небо поднимался корабль. Подъем был медленный, почти
торжественный. Я был на достаточно близком расстоянии, чтобы видеть
отраженный луч - тонкую струю плазмы, движущейся (как я знал) почти со
скоростью света. Она была светлее, бело-голубого цвета, и упиралась точно
в центр мощного стартового лазера. Через водную гладь до меня доносился
треск ионных разрядов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
нехитрым правилам: не отплывать далеко от берега, не выходить в плохую
погоду, не плавать после наступления темноты.
И коль скоро уж я собираюсь быть честным - а только так и можно
рассказать о том, что произошло, - самое время признаться: я нарушал эти
правила. Все три. Правда, я не позволял этого себе, когда жил дома, и мать
могла приглядывать за мной.
Но стоило в доме появиться новому гостю, как я начинал собирать свои
вещи, чтобы перебираться к дядюшке Тоби, непременно спрашивая при этом:
могу ли я отправиться в Толтуну по воде, не отходя далеко от берега. И
если погода была хорошей, мать обычно не возражала. Тогда я был свободен
от ее опеки на срок от дня до недели, а старый дядюшка Тоби -
подслеповатый, глуховатый, да и нетвердый на ноги - бывал только рад
спровадить меня с глаз долой с утра и до позднего вечера.
Очень скоро я методом проб и ошибок узнал, что можно, а чего нельзя
делать на озере. Идеальным для плавания под парусом был сильный ровный
ветер с севера. Он позволял мне плыть прямо через озеро, не делая галсов,
и возвращаться тем же путем. Так я мог затратить на переход к восточному
берегу всего два часа, и еще два - на дорогу обратно домой. И тогда у меня
оставался почти целый день на то, чтобы быть там, где мне хотелось быть: в
космопорте Малдун.
В первое свое плавание туда я слишком трусил, слишком боялся опоздать
обратно, чтобы побывать в самом космопорте. Я так и не сошел на берег. Я
сидел в лодке, жевал свой завтрак и не отрываясь смотрел на загадочные
здания и сооружения на берегу. Их было множество, и я понятия не имел, для
чего они все предназначены. Разумеется, больше всего мне хотелось увидеть
старт или посадку корабля, но ничего похожего на это не было и в помине.
После полуторачасового ожидания, прерываемого только моим неуклюжими
попытками притвориться удящим рыбу или чинящим лодку, стоило кому-либо
спуститься к причалу (к нему были пришвартованы большие грузовые баржи), я
неохотно отчалил обратно в Толтуну. В тот раз я вернулся в дом дядюшки
Тоби рано - к нашему обоюдному неудовольствию - и мне пришлось убивать
весь остаток дня.
В следующую попытку я вел себя смелее. Поскольку никаких знаков,
запрещавших мне сходить на берег, не было, я привязал лодку к краю причала
и отправился в космопорт. Почти сразу я наткнулся на щит, наглядно
показывавший план всего комплекса. Он был поставлен здесь для людей с
озерных барж, но сослужил добрую службу и мне. Я изучал его до тех пор,
пока не получил общего представления о том, где и что находится. Только
тогда я двинулся дальше. Остаток дня прошел, словно в волшебном сне.
Первой моей целью были огромные стартовые площадки. Даже на
расстоянии видел я окружающие их пышки с коммуникационными системами.
Невидимыми моему глазу оставались решетки под их основанием, ожидающие
чудовищного импульса энергии, что оторвет корабль от земли или, напротив,
плавно опустит его. После нескольких минут колебаний я подошел к защитной
ограде. Я ждал довольно долго и в конце концов сообразил то, что мог бы
знать и раньше, исходя из опыта - то, что запуски и посадки происходят
ближе к закату. Все, что я видел сейчас, было всего лишь обычной
подготовкой.
Я пошел дальше, к огромным куполам ремонтных доков. Я не осмеливался
зайти внутрь - там было слишком много людей, чьей работой, похоже, было
только следить за тем, что делают другие, - но я заглядывал в раскрытые
ворота ангаров и замирал при виде ремонтников, ползавших по поверхности
кораблей-челноков, каждый размером с наш дом. В немом восторге глядел я на
то, как монтируют на их днище сверкающие панели отражателей. После запуска
их можно снять и оставить на высокой орбите, если челноку надо идти дальше
в космос. Большинству нормальных людей эти панели показались бы просто
большими вогнутыми блюдами, но мне, знавшему их назначение, казалось,
будто я никогда еще не видел ничего столь прекрасного.
В то посещение космопорта я вряд ли обращал внимание на вмятины и
царапины на бортах кораблей, на заплаты, на неровные сварные швы. В голову
мне и прийти не могло, что столь потрепанные снаружи корабли могут и
внутри быть не лучше.
В конце концов один из людей у ворот обратил на меня внимание и
двинулся в мою сторону. Я не сделал ничего плохого, но на всякий случай
поспешил к одному из больших, крытых металлическими панелями зданий, что
служили одновременно торговым центром и рестораном.
Я вошел внутрь и в первые же тридцать секунд увидел больше
космолетчиков, чем, я думал, их существует на свете.
Они сидели на табуретках за столами с едой и питьем или стояли,
прислонившись к голым металлическим стенам. И они говорили, говорили... В
зале стоял гул от их разговоров - о космосе! Мне хотелось слышать каждое
их слово.
Вот только люди, раз посмотрев на меня, уже не сводили с меня глаз. Я
был чужой здесь - не из-за возраста (тут было полно мальчишек не старше
меня, разносивших еду и питье), но из-за моего платья. Все остальные были
либо вдвое старше меня, либо одеты в форму обслуживающего персонала: белую
куртку и голубые брюки в обтяжку.
Все больше людей смотрели на меня. Пора было уходить. Я торопливо
вышел из ресторана и вернулся на берег, исполненный решимости по
возвращении домой попросить мать сшить мне белую куртку и голубые штаны.
По возвращении домой... С этим вышла загвоздка. Я позабыл о времени,
более того, я забыл, что ближе к вечеру ветер обычно стихает. Я поднял
парус, но лодка почти не двигалась с места.
Вот так я впервые увидел космический старт вблизи.
Сумерки над озером начали сгущаться еще до того, как я отчалил. Я без
труда находил дорогу: Толтуна издалека угадывалась по цепочке огоньков на
другом берегу озера. Я не преодолел и десятой части пути, когда все за
моей спиной внезапно осветилось. На мой белый парус упал странный
фиолетовый отсвет, и все в лодке окрасилось в причудливые, неестественные
цвета.
Я обернулся. Балансируя на верхушке ослепительного фиолетового
столба, в небо поднимался корабль. Подъем был медленный, почти
торжественный. Я был на достаточно близком расстоянии, чтобы видеть
отраженный луч - тонкую струю плазмы, движущейся (как я знал) почти со
скоростью света. Она была светлее, бело-голубого цвета, и упиралась точно
в центр мощного стартового лазера. Через водную гладь до меня доносился
треск ионных разрядов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95