И тогда всех нас отправят на Тихий океан.
Йоссариан вытаращил глаза от ужаса:
— Ты с ума сошел? Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?
— Да, тебе-то легко смеяться! — усмехнулся доктор Дейника.
— Какой тут, к черту, смех!
— У тебя по крайней мере есть шансы: ты летаешь — тебя могут убить. А каково мне? У меня нет никаких надежд.
— Ты окончательно выжил из ума! — заорал на него Йоссариан и схватил доктора за грудки. — Ты понимаешь это? Заткни свою глупую пасть и слушай меня!
Доктор Дейника вырвался из лап Йоссариана.
— Да как ты смеешь говорить со мной таким тоном? Я дипломированный врач!
— Тогда заткни свою дурацкую дипломированную пасть и послушай, что мне сказали в госпитале. Я — сумасшедший. Тебе это известно?
— Ну и что?
— Я действительно сумасшедший.
— Ну и что?
— Я псих. Я того… с приветом. Понимаешь? У меня шариков не хватает. Они по ошибке отправили домой вместо меня кого-то другого. В госпитале меня исследовал дипломированный психиатр, и вот его приговор: я действительно не в своем уме.
— Ну и что?
— Как «ну и что»? — Йоссариана озадачила неспособность доктора Дейники понять суть дела. — Ты соображаешь, что это значит? Теперь ты можешь освободить меня от строевой службы и отправить домой. Не будут же они посылать сумасшедших на верную смерь?
— А кто же тогда пойдет на верную смерть?
28. Доббс
Пошел Макуотт. А Макуотт вовсе не был сумасшедшим. Так же поступил и Йоссариан, хоть он еще и прихрамывал. Он сделал еще два боевых вылета, но туг до него дошли грозные слухи о предстоящем налете на Болонью. И вот в один погожий день Йоссариан с решительным видом приковылял к Доббсу в его палатку и, приложив палец к губам, прошептал:
— Тссс!
— Чего ты на него шикаешь? — спросил Малыш Сэмпсон. Он сдирал зубами кожуру с мандарина и увлеченно листал потрепанный комикс. — Человек рта не раскрывал.
— Сгинь, мразь! — сказал Йоссариан, тыча пальцем через плечо по направлению к выходу.
Малыш Сэмпсон проницательно изогнул белесые брови и с готовностью поднялся со своего места. Он четырежды присвистнул в свои понурые пшеничные усы и, вскочив на помятый, месяц назад купленный с рук мотоцикл, ринулся в горы. Йоссариан обождал, покуда наконец последнее тявканье мотора не замерло вдали. Палатка выглядела не совсем обычно. Вещи были прибраны чересчур аккуратно. Покуривая толстенную сигару, Доббс с любопытством посматривал на Йоссариана. Теперь, когда Йоссариан решился наконец быть храбрым, Доббс вдруг смертельно перепугался.
— Ладно, — сказал Йоссариан, — давай убьем полковника Кэткарта. Сделаем это вместе.
Доббс вскочил с койки, дико вытаращив глаза.
— Тссс! — зашипел он громко, как паровоз. — Убить полковника Кэткарта? Да о чем ты говоришь?
— Тише ты, черт тебя побери! — рявкнул на него Йоссариан. — А то весь остров слышит. Пистолет у тебя цел?
— Ты в своем уме? — заорал Доббс. — С какой стати я должен убивать полковника Кэткарта?
— С какой стати? — Йоссариан остановил на Доббсе хмурый, подозрительный взгляд. — С какой стати? А разве это не твоя затея, а? Разве ты не предлагал мне то же самое в госпитале?
Губы Доббса расплылись в улыбке.
— В ту пору я, видишь ли, сделал только пятьдесят восемь вылетов, — пояснил он, шикарно попыхивая сигарой. — А сейчас я собрал свои монатки и жду, когда меня отпустят домой. Сейчас у меня шестьдесят.
— Ну и что? — спросил Йоссариан. — Он вот-вот вновь повысит норму.
— Может, на сей раз не повысит.
— Всегда повышал, повысит и теперь. Какого черта. Доббс, что с тобой? Спроси Заморыша Джо, сколько раз он собирал свои вещички.
— Поживем — увидим, — упрямо гнул свое Доббс. — Что я, не в своем уме, чтобы сейчас, когда я больше не летаю, ввязываться в такие дела? — Он стряхнул пепел с сигары. — Послушайся моего совета: выполни, как и все мы свою норму, а там увидишь.
Йоссариана так и подмывало плюнуть Доббсу в морду.
— Прежде чем я выполню норму, меня могут убить, — увещевал он Доббса унылым голосом. — Ходят слухи, что он снова добровольно вызвался послать нас на Болонью.
— Это только слухи, — заявил Доббс, раздуваясь от спеси. — Советую тебе не верить слухам.
— Может, ты перестанешь пичкать меня советами?
— Почему бы тебе не поговорить с Орром? — посоветовал Доббс. — На прошлой неделе во время второго налета на Авиньон его опять сбили, и он плюхнулся в море. Может, он настолько отчаялся, что согласится прихлопнуть Кэткарта?
— Орр слишком туп, чтобы отчаиваться.
Совсем недавно, когда Йоссариан еще лежал в госпитале, Орра снова подбили, но он посадил свой изувеченный самолет на прозрачно-голубую гладь близ Марселя так мягко, с таким безупречным искусством, что ни один из шести членов его экипажа не получил царапины. Волны вскипали вокруг самолета зелеными и белыми гребешками, передние и задние спасательные люки были распахнуты настежь, и члены экипажа, облаченные в оранжевые спасательные жилеты, поспешно выбрались наружу. Жилеты не надулись и болтались на летчиках, дряблые и никчемные. А не надувались жилеты потому, что Милоу вытащил из надувных камер двойные баллончики с углекислотой, которая понадобилась ему для приготовления газированной воды с клубничным и яблочным сиропом. Газированную воду он подавал в офицерской столовой, а к спасательным жилетам вместо баллончиков приложил отпечатанные на гектографе записочки: «Что хорошо для фирмы „М. и М.“, то хорошо для родины!» Орр выбрался из тонувшего самолета последним.
— Видели бы вы его! — рассказывал сержант Найт Йоссариану, покатываясь со смеху. — Дьявольски забавная история — ничего подобного вам сроду не приходилось видеть. Ни один из спасательных жилетов не сработал: Милоу украл углекислоту для той самой газировки, которую вы, мерзавцы, лакали в своей столовой. Но, как выяснилось, это не так уж страшно. Мы все, кроме одного парня, который не умел плавать, вынырнули из машины и взобрались на фюзеляж, а Орр тем временем за веревку подтянул аварийный плот к самолету, и мы втащили того малого на плот. Ей-богу, этот чокнутый коротышка Орр в таких делах мастак. К тому же второй плот оторвало и унесло, так что пришлось всем шестерым влезть на один плот. Сидели так тесно, будто спрессованные, и стоило одному пошевелиться, как кто-нибудь из ребят, сидевших с краю, плюхался в воду. Секунды через три после того как мы покинули самолет, он затонул, и мы остались в море одни-одинешеньки. Ну, сразу же начали отвинчивать колпачки на спасательных жилетах: нам хотелось выяснить, что там в них сломалось. И вот тут-то мы наткнулись на эти проклятые записки Милоу, в которых он сообщал, что все, что хорошо для него, хорошо для всех нас. Вот мерзавец! Уж как мы его кляли, все как один, кроме вашего дружка Орра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Йоссариан вытаращил глаза от ужаса:
— Ты с ума сошел? Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?
— Да, тебе-то легко смеяться! — усмехнулся доктор Дейника.
— Какой тут, к черту, смех!
— У тебя по крайней мере есть шансы: ты летаешь — тебя могут убить. А каково мне? У меня нет никаких надежд.
— Ты окончательно выжил из ума! — заорал на него Йоссариан и схватил доктора за грудки. — Ты понимаешь это? Заткни свою глупую пасть и слушай меня!
Доктор Дейника вырвался из лап Йоссариана.
— Да как ты смеешь говорить со мной таким тоном? Я дипломированный врач!
— Тогда заткни свою дурацкую дипломированную пасть и послушай, что мне сказали в госпитале. Я — сумасшедший. Тебе это известно?
— Ну и что?
— Я действительно сумасшедший.
— Ну и что?
— Я псих. Я того… с приветом. Понимаешь? У меня шариков не хватает. Они по ошибке отправили домой вместо меня кого-то другого. В госпитале меня исследовал дипломированный психиатр, и вот его приговор: я действительно не в своем уме.
— Ну и что?
— Как «ну и что»? — Йоссариана озадачила неспособность доктора Дейники понять суть дела. — Ты соображаешь, что это значит? Теперь ты можешь освободить меня от строевой службы и отправить домой. Не будут же они посылать сумасшедших на верную смерь?
— А кто же тогда пойдет на верную смерть?
28. Доббс
Пошел Макуотт. А Макуотт вовсе не был сумасшедшим. Так же поступил и Йоссариан, хоть он еще и прихрамывал. Он сделал еще два боевых вылета, но туг до него дошли грозные слухи о предстоящем налете на Болонью. И вот в один погожий день Йоссариан с решительным видом приковылял к Доббсу в его палатку и, приложив палец к губам, прошептал:
— Тссс!
— Чего ты на него шикаешь? — спросил Малыш Сэмпсон. Он сдирал зубами кожуру с мандарина и увлеченно листал потрепанный комикс. — Человек рта не раскрывал.
— Сгинь, мразь! — сказал Йоссариан, тыча пальцем через плечо по направлению к выходу.
Малыш Сэмпсон проницательно изогнул белесые брови и с готовностью поднялся со своего места. Он четырежды присвистнул в свои понурые пшеничные усы и, вскочив на помятый, месяц назад купленный с рук мотоцикл, ринулся в горы. Йоссариан обождал, покуда наконец последнее тявканье мотора не замерло вдали. Палатка выглядела не совсем обычно. Вещи были прибраны чересчур аккуратно. Покуривая толстенную сигару, Доббс с любопытством посматривал на Йоссариана. Теперь, когда Йоссариан решился наконец быть храбрым, Доббс вдруг смертельно перепугался.
— Ладно, — сказал Йоссариан, — давай убьем полковника Кэткарта. Сделаем это вместе.
Доббс вскочил с койки, дико вытаращив глаза.
— Тссс! — зашипел он громко, как паровоз. — Убить полковника Кэткарта? Да о чем ты говоришь?
— Тише ты, черт тебя побери! — рявкнул на него Йоссариан. — А то весь остров слышит. Пистолет у тебя цел?
— Ты в своем уме? — заорал Доббс. — С какой стати я должен убивать полковника Кэткарта?
— С какой стати? — Йоссариан остановил на Доббсе хмурый, подозрительный взгляд. — С какой стати? А разве это не твоя затея, а? Разве ты не предлагал мне то же самое в госпитале?
Губы Доббса расплылись в улыбке.
— В ту пору я, видишь ли, сделал только пятьдесят восемь вылетов, — пояснил он, шикарно попыхивая сигарой. — А сейчас я собрал свои монатки и жду, когда меня отпустят домой. Сейчас у меня шестьдесят.
— Ну и что? — спросил Йоссариан. — Он вот-вот вновь повысит норму.
— Может, на сей раз не повысит.
— Всегда повышал, повысит и теперь. Какого черта. Доббс, что с тобой? Спроси Заморыша Джо, сколько раз он собирал свои вещички.
— Поживем — увидим, — упрямо гнул свое Доббс. — Что я, не в своем уме, чтобы сейчас, когда я больше не летаю, ввязываться в такие дела? — Он стряхнул пепел с сигары. — Послушайся моего совета: выполни, как и все мы свою норму, а там увидишь.
Йоссариана так и подмывало плюнуть Доббсу в морду.
— Прежде чем я выполню норму, меня могут убить, — увещевал он Доббса унылым голосом. — Ходят слухи, что он снова добровольно вызвался послать нас на Болонью.
— Это только слухи, — заявил Доббс, раздуваясь от спеси. — Советую тебе не верить слухам.
— Может, ты перестанешь пичкать меня советами?
— Почему бы тебе не поговорить с Орром? — посоветовал Доббс. — На прошлой неделе во время второго налета на Авиньон его опять сбили, и он плюхнулся в море. Может, он настолько отчаялся, что согласится прихлопнуть Кэткарта?
— Орр слишком туп, чтобы отчаиваться.
Совсем недавно, когда Йоссариан еще лежал в госпитале, Орра снова подбили, но он посадил свой изувеченный самолет на прозрачно-голубую гладь близ Марселя так мягко, с таким безупречным искусством, что ни один из шести членов его экипажа не получил царапины. Волны вскипали вокруг самолета зелеными и белыми гребешками, передние и задние спасательные люки были распахнуты настежь, и члены экипажа, облаченные в оранжевые спасательные жилеты, поспешно выбрались наружу. Жилеты не надулись и болтались на летчиках, дряблые и никчемные. А не надувались жилеты потому, что Милоу вытащил из надувных камер двойные баллончики с углекислотой, которая понадобилась ему для приготовления газированной воды с клубничным и яблочным сиропом. Газированную воду он подавал в офицерской столовой, а к спасательным жилетам вместо баллончиков приложил отпечатанные на гектографе записочки: «Что хорошо для фирмы „М. и М.“, то хорошо для родины!» Орр выбрался из тонувшего самолета последним.
— Видели бы вы его! — рассказывал сержант Найт Йоссариану, покатываясь со смеху. — Дьявольски забавная история — ничего подобного вам сроду не приходилось видеть. Ни один из спасательных жилетов не сработал: Милоу украл углекислоту для той самой газировки, которую вы, мерзавцы, лакали в своей столовой. Но, как выяснилось, это не так уж страшно. Мы все, кроме одного парня, который не умел плавать, вынырнули из машины и взобрались на фюзеляж, а Орр тем временем за веревку подтянул аварийный плот к самолету, и мы втащили того малого на плот. Ей-богу, этот чокнутый коротышка Орр в таких делах мастак. К тому же второй плот оторвало и унесло, так что пришлось всем шестерым влезть на один плот. Сидели так тесно, будто спрессованные, и стоило одному пошевелиться, как кто-нибудь из ребят, сидевших с краю, плюхался в воду. Секунды через три после того как мы покинули самолет, он затонул, и мы остались в море одни-одинешеньки. Ну, сразу же начали отвинчивать колпачки на спасательных жилетах: нам хотелось выяснить, что там в них сломалось. И вот тут-то мы наткнулись на эти проклятые записки Милоу, в которых он сообщал, что все, что хорошо для него, хорошо для всех нас. Вот мерзавец! Уж как мы его кляли, все как один, кроме вашего дружка Орра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141