Весь мир, будь он проклят, провонял, как морг.
Они замолчали. Со стороны казалось, что они никогда уже больше не раскроют рта. Спустилась ночь. С необычайной остротой они ощутили свою отчужденность от всего мира.
— Включите свет, — предложил Данбэр.
— Здесь нет света. Мне не хочется пускать движок. Знаете, больше всего я радуюсь, когда спасаю человеку жизнь. И вот что мне интересно: какой, черт побери, смысл их лечить, если им все равно так или иначе суждено погибнуть?
— Смысл есть, не сомневайтесь, — заверил его Данбэр.
— Есть смысл? Так в чем он?
— Смысл в том, чтобы как можно дольше не дать им умереть.
— Да, но каков все-таки смысл их лечить, если им все равно придется умереть?
— Вся штука в том, чтобы вообще об этом не думать.
— Штука штукой, а в чем же, черт побери, смысл?
Данбэр секунду поразмыслил и сказал:
— Дьявол его знает.
Казалось бы, ожидание предстоящего налета на Болонью должно было чрезвычайно радовать Данбэра, ибо минуты текли, как недели, а часы тянулись, как столетия. А вместо этого минуты ожидания казались ему пыткой, потому что он знал, что, скорее всего, живым ему не вернуться.
— Вам действительно нужен еще кодеин? — спросил доктор Стаббс.
— Да. Для моего друга Йоссариана. Он уверен, что живым ему не вернуться.
— Йоссариана? Это еще кто такой? Что это еще за дурацкая фамилия? Это не тот ли, что надрызгался вчера вечером в офицерском клубе и затеял драку с подполковником Корном?
— Он самый. Ассириец.
— А-а, этот сумасшедший мерзавец.
— Не такой уж он сумасшедший, — сказал Данбэр. — Он поклялся, что не полетит на Воловью.
— Вот его я и имею в виду, — ответил доктор Стаббс. — Может быть, этот сумасшедший мерзавец — единственное разумное существо среди нас.
11. Капитан Блэк
Первым об этом узнал капрал Колодный, принявшие телефонограмму из штаба авиаполка. Новость потрясла его настолько, что он тут же на цыпочках пересек палатку разведотдела и испуганным шепотом передал сообщение капитану Блэку. Тот мирно клевал носом, положив на стол голенастые ноги.
Капитан Блэк вспыхнул, подобно магнию.
— Болонья? — закричал он в полном восторге. — Великолепно, будь я проклят? — Он громко расхохотался. — Неужто Болонья? — Он снова засмеялся и затряс головой в радостном изумлении. — Ну, парень, мне просто не терпится увидеть морды этих мерзавцев, когда они услышат, что им лететь на Болонью. Ха-ха-ха!
С тех пор как майор Майор обвел его вокруг пальца и получил должность командира эскадрильи, капитан Блэк впервые смеялся так весело и так искренне. Сдерживая ликование, он неторопливо вышел из-за стола и подошел поближе к барьеру: ему хотелось получить максимум удовольствия при виде летчиков, когда они придут за комплектами карт и узнают, что их ждет.
— Да, да, субчики, вы не ослышались — Болонья! — отвечал он пилотам, которые недоверчиво переспрашивали, действительно ли их ждет Болонья. — Ха-ха-ха! Язви вас в печенку, мерзавцы! Ну теперь-то вы влипли.
Капитан Блэк вышел из палатки, желая насладиться тем эффектом, который произведет новость на всех офицеров и сержантов. Они уже собрались со своими бронекостюмами у четырех грузовиков, стоявших в центре расположения эскадрильи.
Капитан Блэк был высокий, поджарый, унылый, апатичный и раздражительный человек. Он брил свое бледное, заостренное книзу лицо раз в три-четыре дня, и, как правило, над его верхней губой торчала рыжевато-золотистая щетина. Сцена, разыгравшаяся у входа в палатку, не обманула его лучших ожиданий. Все лица вокруг разом одеревенели. Капитан Блэк плотоядно ухмылялся, приговаривая: «Язви вас в печенку!»
После гибели над Перуджей майора Дулута, когда капитан Блэк чуть было не занял место командира, приказ о налете на Болонью оказался самым праздничным событием в его жизни. Получив известие о гибели майора Дулута, капитан Блэк едва не запрыгал от радости. Хотя прежде он никогда всерьез не задумывался о возможности стать строевым командиром, теперь он сразу сообразил, что по логике вещей именно ему предназначено стать преемником майора Дулута. В эскадрилье он занимался такой тонкой работой, как разведка, и, следовательно, считал себя самым проницательным человеком во всей части. Правда, в отличие от майора Дулута и командиров других эскадрилий, капитан Блэк не участвовал в боевых операциях, но зато в его пользу можно было привести другой, довольно веский аргумент: поскольку его жизнь не подвергалась опасности, он мог занимать свой пост столь долго, сколь родина нуждалась в его услугах. Чем больше капитан Блэк размышлял над этим, тем более неизбежным казалось ему новое назначение. Требовалось только, чтобы кто-то быстренько замолвил за него нужное словцо в нужном месте. Он поспешил к себе в кабинет, чтобы наметить план действий. Усевшись на вращающемся стуле, забросив ноги на стол и смежив веки, он дал волю воображению: он видел себя в роли командира эскадрильи, и зрелище это было прекрасно!
Капитан грезил, а полковник Кэткарт действовал, и капитан Блэк был потрясен скоростью, с которой, как казалось ему, майор Майор обвел его вокруг пальца.
Узнав о назначении майора Майора, Блэк был не только ошарашен, но и глубоко уязвлен и не пытался этого скрыть. Когда его друзья, офицеры административной службы, выразили удивление по поводу того, что выбор полковника Кэткарта пал на майора Майора, капитан Блэк невнятно пробормотал, что вообще в части происходят занятные вещи. Затем офицеры стали строить догадки, имеет ли политическое значение сходство майора Майора с Генри Фонда, и капитан Блэк заявил, что майор Майор на самом деле и есть не кто иной, как Генри Фонда. А на замечание друзей насчет некоторых странностей майора Майора капитан Блэк объявил, что майор Майор — коммунист.
— Они просачиваются повсюду! — провозгласил капитан Блэк воинственно. — Вы, друзья, если желаете, можете сидеть сложа руки и заниматься попустительством. Но я не намерен сидеть сложа руки. Отныне я заставлю каждого сукина сына, который переступит порог разведотдела, подписать «присягу о лояльности». Но этому мерзавцу майору Майору я подписать не дам, даже если он этого очень захочет.
На следующее утро славный крестовый поход за принятие «присяги, о лояльности» был в полном разгаре. Во главе его, охваченный энтузиазмом, стоял капитан Блэк. Идея оказалась действительно плодотворной. Весь сержантский и офицерский состав должен был подписать одну «присягу о лояльности» перед получением планшеток из разведотдела, другую — перед получением на стаде бронекостюмов и парашютов. Третью «присягу о лояльности» нужно было принести лейтенанту Балкинктону, начальнику автороты, чтобы получить разрешение на проезд в грузовике от палаточного городка до летного поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Они замолчали. Со стороны казалось, что они никогда уже больше не раскроют рта. Спустилась ночь. С необычайной остротой они ощутили свою отчужденность от всего мира.
— Включите свет, — предложил Данбэр.
— Здесь нет света. Мне не хочется пускать движок. Знаете, больше всего я радуюсь, когда спасаю человеку жизнь. И вот что мне интересно: какой, черт побери, смысл их лечить, если им все равно так или иначе суждено погибнуть?
— Смысл есть, не сомневайтесь, — заверил его Данбэр.
— Есть смысл? Так в чем он?
— Смысл в том, чтобы как можно дольше не дать им умереть.
— Да, но каков все-таки смысл их лечить, если им все равно придется умереть?
— Вся штука в том, чтобы вообще об этом не думать.
— Штука штукой, а в чем же, черт побери, смысл?
Данбэр секунду поразмыслил и сказал:
— Дьявол его знает.
Казалось бы, ожидание предстоящего налета на Болонью должно было чрезвычайно радовать Данбэра, ибо минуты текли, как недели, а часы тянулись, как столетия. А вместо этого минуты ожидания казались ему пыткой, потому что он знал, что, скорее всего, живым ему не вернуться.
— Вам действительно нужен еще кодеин? — спросил доктор Стаббс.
— Да. Для моего друга Йоссариана. Он уверен, что живым ему не вернуться.
— Йоссариана? Это еще кто такой? Что это еще за дурацкая фамилия? Это не тот ли, что надрызгался вчера вечером в офицерском клубе и затеял драку с подполковником Корном?
— Он самый. Ассириец.
— А-а, этот сумасшедший мерзавец.
— Не такой уж он сумасшедший, — сказал Данбэр. — Он поклялся, что не полетит на Воловью.
— Вот его я и имею в виду, — ответил доктор Стаббс. — Может быть, этот сумасшедший мерзавец — единственное разумное существо среди нас.
11. Капитан Блэк
Первым об этом узнал капрал Колодный, принявшие телефонограмму из штаба авиаполка. Новость потрясла его настолько, что он тут же на цыпочках пересек палатку разведотдела и испуганным шепотом передал сообщение капитану Блэку. Тот мирно клевал носом, положив на стол голенастые ноги.
Капитан Блэк вспыхнул, подобно магнию.
— Болонья? — закричал он в полном восторге. — Великолепно, будь я проклят? — Он громко расхохотался. — Неужто Болонья? — Он снова засмеялся и затряс головой в радостном изумлении. — Ну, парень, мне просто не терпится увидеть морды этих мерзавцев, когда они услышат, что им лететь на Болонью. Ха-ха-ха!
С тех пор как майор Майор обвел его вокруг пальца и получил должность командира эскадрильи, капитан Блэк впервые смеялся так весело и так искренне. Сдерживая ликование, он неторопливо вышел из-за стола и подошел поближе к барьеру: ему хотелось получить максимум удовольствия при виде летчиков, когда они придут за комплектами карт и узнают, что их ждет.
— Да, да, субчики, вы не ослышались — Болонья! — отвечал он пилотам, которые недоверчиво переспрашивали, действительно ли их ждет Болонья. — Ха-ха-ха! Язви вас в печенку, мерзавцы! Ну теперь-то вы влипли.
Капитан Блэк вышел из палатки, желая насладиться тем эффектом, который произведет новость на всех офицеров и сержантов. Они уже собрались со своими бронекостюмами у четырех грузовиков, стоявших в центре расположения эскадрильи.
Капитан Блэк был высокий, поджарый, унылый, апатичный и раздражительный человек. Он брил свое бледное, заостренное книзу лицо раз в три-четыре дня, и, как правило, над его верхней губой торчала рыжевато-золотистая щетина. Сцена, разыгравшаяся у входа в палатку, не обманула его лучших ожиданий. Все лица вокруг разом одеревенели. Капитан Блэк плотоядно ухмылялся, приговаривая: «Язви вас в печенку!»
После гибели над Перуджей майора Дулута, когда капитан Блэк чуть было не занял место командира, приказ о налете на Болонью оказался самым праздничным событием в его жизни. Получив известие о гибели майора Дулута, капитан Блэк едва не запрыгал от радости. Хотя прежде он никогда всерьез не задумывался о возможности стать строевым командиром, теперь он сразу сообразил, что по логике вещей именно ему предназначено стать преемником майора Дулута. В эскадрилье он занимался такой тонкой работой, как разведка, и, следовательно, считал себя самым проницательным человеком во всей части. Правда, в отличие от майора Дулута и командиров других эскадрилий, капитан Блэк не участвовал в боевых операциях, но зато в его пользу можно было привести другой, довольно веский аргумент: поскольку его жизнь не подвергалась опасности, он мог занимать свой пост столь долго, сколь родина нуждалась в его услугах. Чем больше капитан Блэк размышлял над этим, тем более неизбежным казалось ему новое назначение. Требовалось только, чтобы кто-то быстренько замолвил за него нужное словцо в нужном месте. Он поспешил к себе в кабинет, чтобы наметить план действий. Усевшись на вращающемся стуле, забросив ноги на стол и смежив веки, он дал волю воображению: он видел себя в роли командира эскадрильи, и зрелище это было прекрасно!
Капитан грезил, а полковник Кэткарт действовал, и капитан Блэк был потрясен скоростью, с которой, как казалось ему, майор Майор обвел его вокруг пальца.
Узнав о назначении майора Майора, Блэк был не только ошарашен, но и глубоко уязвлен и не пытался этого скрыть. Когда его друзья, офицеры административной службы, выразили удивление по поводу того, что выбор полковника Кэткарта пал на майора Майора, капитан Блэк невнятно пробормотал, что вообще в части происходят занятные вещи. Затем офицеры стали строить догадки, имеет ли политическое значение сходство майора Майора с Генри Фонда, и капитан Блэк заявил, что майор Майор на самом деле и есть не кто иной, как Генри Фонда. А на замечание друзей насчет некоторых странностей майора Майора капитан Блэк объявил, что майор Майор — коммунист.
— Они просачиваются повсюду! — провозгласил капитан Блэк воинственно. — Вы, друзья, если желаете, можете сидеть сложа руки и заниматься попустительством. Но я не намерен сидеть сложа руки. Отныне я заставлю каждого сукина сына, который переступит порог разведотдела, подписать «присягу о лояльности». Но этому мерзавцу майору Майору я подписать не дам, даже если он этого очень захочет.
На следующее утро славный крестовый поход за принятие «присяги, о лояльности» был в полном разгаре. Во главе его, охваченный энтузиазмом, стоял капитан Блэк. Идея оказалась действительно плодотворной. Весь сержантский и офицерский состав должен был подписать одну «присягу о лояльности» перед получением планшеток из разведотдела, другую — перед получением на стаде бронекостюмов и парашютов. Третью «присягу о лояльности» нужно было принести лейтенанту Балкинктону, начальнику автороты, чтобы получить разрешение на проезд в грузовике от палаточного городка до летного поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141