Партридж открыл Купера, работая в Европе, – в то время Тедди работал младшим библиотекарем на Би-би-си. Партриджа поразила изобретательность, с которой Купер выполнил для него кое-какую розыскную работу. После чего он помог Куперу устроиться в лондонское отделение Си-би-эй, где тот получал хорошее жалованье и перед ним открывались более интересные перспективы.
– Считай, что он в твоем распоряжении, – ответил Слоун. – Он вылетит из Англии на первом же “конкорде”.
– Если ты в состоянии отвечать, – сказал Партридж, – я бы хотел задать тебе несколько вопросов – мне надо кое-что обдумать по дороге.
– Конечно. Спрашивай.
Вопросы почти полностью совпадали с теми, что уже задавал агент ФБР Хэвелок. Угрозы?.. Злейшие враги?.. Что-нибудь необычное?.. Предположение, пускай самое невероятное, кто?.. Не располагает ли он дополнительной информацией, не включенной в передачу?
Задать эти вопросы было необходимо, однако все ответы на них оказались отрицательными.
– Ну неужели тебе ничего не приходит в голову? – упорствовал Партридж. – Может, был какой-то пустяк, на который ты не обратил внимания или почти не заметил, но который может иметь отношение к тому, что произошло.
– Пока ничего не припоминаю, – сказал Слоун. – Но я подумаю.
Повесив трубку, Партридж возобновил сборы. Еще до звонка Слоуна он начал укладывать чемодан, который распаковал всего час назад.
Он позвонил в “Эйр Канада” и забронировал место на самолет, вылетающий в 14.45 из международного аэропорта Пирсона в Торонто. Он прибывал в нью-йоркский аэропорт Ла-Гуардиа в 4 часа пополудни. Затем Партридж заказал такси, которое обещали подать через двадцать минут.
Уложив вещи, Партридж чиркнул Вивиен прощальную записку. Он знал, что Вивиен, как и он сам, будет огорчена его внезапным отъездом. К записке он приложил щедрый чек на расходы по ремонту квартиры, который они задумали.
Пока он размышлял, куда бы лучше положить записку и чек, раздался звонок. Звонили по домофону из холла внизу, Пришло такси.
Уходя, он увидел билеты на завтрашний концерт Моцарта и с грустью подумал, что они – как, впрочем, и другие пропавшие билеты и приглашения – символизируют извечную непредсказуемость жизни тележурналиста.
В “Боинге-727” компании “Эйр Канада”, вылетавшем беспосадочным рейсом, места были только экономического класса. Пассажиров было мало, и Партридж сидел в своем ряду один, без соседей. Он обещал Слоуну, что постарается собраться с мыслями уже на пути в Нью-Йорк, и сейчас намеревался обдумать стратегию группы расследования Си-би-эй. Однако он располагал лишь обрывочными сведениями, и ему явно не хватало информации. Так что по прошествии некоторого времени он бросил это занятие и, потягивая водку с тоником, предался совсем другим размышлениям.
Он пытался разобраться в своем отношении к Джессике.
За годы, прошедшие с вьетнамской войны, он приучил себя к мысли, что Джессика принадлежит прошлому – когда-то он любил ее, но теперь они далеки друг от друга, по крайней мере ома от него. Отчасти Партридж так думал, стараясь совладать с собой, воздвигнуть барьер чувству жалости к себе, которое ненавидел.
Однако сейчас, когда Джессика была в опасности, он признался, что она столь же много значит для него, как и прежде. “Взгляни правде в глаза, ведь ты все еще любишь ее”. – “Да, люблю..” Причем он любил не некое туманное воспоминание, а существующую, живую, реальную женщину.
Какова бы ни была его роль в поисках Джессики – впрочем, Гарри уже знал, что любовь к Джессике, пусть тайная, сжигающая изнутри, не позвонит ему опустить руки и придаст сил.
***
Тут, с присущим ему мрачноватым юмором, он спросил себя: “Это что, измена?"
Измена кому? Разумеется, Джемме, которой нет в живых. Джемма, милая! Сегодняшнее воспоминание о том единственном случае, когда он смог наконец разрыдаться, чуть было не разбередило душевные раны. Но он тут же отогнал его как непозволительное. Однако сейчас воспоминания о Джемме нахлынули вновь.
По прошествии нескольких лет после Вьетнама и ряда других тяжелых командировок Партридж был назначен постоянным корреспондентом программы новостей Си-би-эй в Риме. Он провел там почти пять лет.
Попасть в римское отделение любой телестанции считалось большой удачей. Уровень жизни здесь был высоким, повседневные расходы по сравнению с другими крупными городами небольшими, а будни, несмотря на неизбежность нервной и напряженной работы, протекали мирно и легко. Освещая самые разнообразные события в стране, Партридж не мог не оказаться в Ватикане. Он даже несколько раз сопровождал папу Иоанна Павла II в его заграничных поездках.
И вот однажды, находясь на борту самолета с папой, он познакомился с Джеммой.
Партриджа часто забавляло бытовавшее среди непосвященных мнение, будто на борту самолета папы следует неукоснительно соблюдать жесткие нормы этикета и благопристойности. На самом деле ничего подобного. Скорее, наоборот, во всяком случае, в хвосте самолета, где летели журналисты. Здесь царило веселье и рекой лилось вино – бесплатной выпивки было в избытке, – а во время долгих ночных перелетов не обходилось и без любовных утех.
Однажды Партридж слышал, как один из его коллег, описывая самолет папы, сравнивал его с дантовым адом – каждый здесь в своем “круге”. (Папа не имел постоянного самолета для своих путешествий, однако всякий раз внутренняя планировка помещений была одинаковой.) Носовая часть самолета неизменно отводилась под просторные апартаменты папы. Здесь стояли кровать и два, иногда три, больших удобных кресла.
Следующий отсек предназначался для приближенных лиц папы: первый министр, несколько кардиналов, личный врач, секретарь и камердинер. Затем – салон для епископов и прочего духовенства.
Где-то в головной части – в зависимости от типа самолета – отводилось место для подарков, врученных папе во время путешествия. Подарки всегда были дорогими и многочисленными.
И наконец, в самом хвосте – салон для журналистов. Это был типичный туристический класс, с той лишь разницей, что сервис здесь соответствовал первому – сонмы стюардесс, превосходная еда и напитки. Журналистам тоже преподносились щедрые подарки, обычно от авиакомпаний – как правило, это была “Алиталия”. Искушенные в рекламе авиакомпании не упускали шанс заработать лишние очки.
Что же до самих журналистов, то среди них присутствовали все представители этой профессии: газетные, радио– и телерепортеры из разных стран – последних сопровождали съемочные группы – со свойственными им интересами, скептицизмом и склонностью поозорничать.
Все телестанции придерживались неписаного закона: считалось, что корреспондент, освещающий религиозную тематику – в частности, зарубежные поездки папы, – не должен быть истово верующим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162