– Мне кажется, я знаю, о чем вы думаете, – сказал Асеведо. – Не находятся ли ваши похищенные друзья где-то в этом районе?
Партридж молча кивнул. – Не думаю. Будь так, наверняка прошел бы слушок. А я ничего не слышал. Но у нашей церкви есть контакты. Я сделаю запрос и сообщу вам, если что-то узнаю.
Партридж понимал, что на большее нельзя надеяться. Но он знал, что время истекает, а со дня приезда в Перу он ничуть не продвинулся в своих розысках.
Эта мысль угнетала его и у дворца архиепископа, где он встречался с Асеведо, и потом, в номере гостиницы, когда он вспомнил этот разговор и остальные события дня, им овладели досада и чувство поражения.
Внезапно возле кровати зазвонил телефон.
– Гарри, это ты? – Партридж сразу узнал голос Дона Кеттеринга. – Есть новости, и мне хотелось, чтобы ты о них знал.
***
Рита, тоже жившая в отеле “Сесар”, ответила сразу на звонок.
– Мне только что звонили из Нью-Йорка, – сказал Партридж. И повторил то, что рассказал ему Дон Кеттеринг про дом в Хакенсаке и радиотелефоны. – Дон дал мне номер телефона в Лиме, куда звонили из Хакенсака, – добавил он. – Я хочу выяснить, чей это номер и где он находится.
– Давай его мне, – сказала Рита. Партридж продиктовал: 28-9427.
– Я попытаюсь добраться до этого малого из Энтель-Перу – Виктора Веласко, чтобы он немного потрудился для нас. Позвоню, как только что-то узнаю.
Она позвонила через четверть часа.
– Мне удалось застать Веласко дома. Он говорит, что его отдел такими делами не занимается и ему, возможно, трудновато будет добыть нужную нам информацию, тем не менее он надеется получить ее к утру.
– Спасибо, – сказал Партридж и почти сразу заснул.
Глава 9

Только к середине дня в среду удалось выяснить, кому принадлежит номер в Лиме, сообщенный Доном Кеттерингом.
– Дело в том, – сказал Виктор Веласко, извиняясь и объясняя задержку Партриджу и Рите, находившимся в аппаратной, которую Энтель выделила Си-би-эй и где они вместе с Бобом Уотсоном готовили очередные “Новости” для Нью-Йорка, – что эти данные могут получить далеко не все. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы убедить одного из моих коллег добыть эту информацию, но все же мне это удалось.
– С помощью денег? – спросила Рита и, когда он кивнул, добавила:
– Мы вам все возместим.
На листке, вырванном из блокнота, значилось: “Г. Кальдерон – ул. Хуанкавелика, 547, кв. Ю-Ф”.
– Нам нужен Фернандес, – сказал Партридж.
– Он уже едет сюда, – сообщила Рита, и смуглый энергичный хроникер появился через несколько минут.
Ему назвали адрес на улице Хуанкавелика и рассказали, что с ним связано; хроникер кивнул.
– Я знаю, где это. Это старый многоквартирный дом возле пересечения с авенидой Такна, в общем… – Он помолчал, подыскивая английское слово:
– ..не дворец.
– Какой он там ни есть, – прервал его Партридж, – я еду туда сейчас же. – И, повернувшись к Рите, добавил:
– Я бы хотел, чтобы ты, Минь и Кен поехали со мной, но в квартиру я войду сначала один.
– Только не один, – возразил Фернандес. – На вас тут же нападут и ограбят, а может случиться кое-что и похуже. Мы пойдем с вами – я и Томас.
"Универсал”, который нанял Фернандес и которым они теперь вовсю пользовались, стоял на улице у здания Энтель. Разместиться там семерым, считая шофера, было трудновато, но ехать пришлось всего десять минут.
– Вот он, этот дом, – указал из окошка Фернандес.
Улица Хуанкавелика пересекала авениду Такна, широкий, шумный проспект, под прямым углом. Район этот, хоть и не был беспросветно мрачным, как барриадас, явно переживал плохие времена. Дом № 547 был большой и ветхий, с облупившейся краской и осыпающейся штукатуркой. Несколько мужчин сидели на ступеньках у входа, другие болтались рядом. Партридж, Фернандес и Томас вылезли у них на глазах из “универсала”, оставив Риту, Минь Ван Каня и звукооператора Кена О'Хару дожидаться в машине вместе с шофером.
Заметив, как недружелюбно, с какой прикидкой оглядели их зеваки, Партридж порадовался, что идет в дом не один.
В вестибюле пахло мочой и запустением. Пол был усыпан отбросами. Лифт, как и ожидалось, не работал, поэтому пришлось лезть на девятый этаж по грязной цементной лестнице.
Квартира 10-Ф находилась в конце мрачного голого коридора. Партридж постучал в деревянную дверь. Дверь приоткрылась на два-три дюйма, придерживаемая цепочкой. И одновременно раздался пронзительный женский голос, выкрикивавший что-то по-испански, но так быстро, что Партридж сумел уловить лишь отдельные слова:
– Animates!.. asesinos!.. diablos! <Звери!., убийцы!., черти!.. (исп.).>.
Партридж почувствовал на плече руку Фернандеса, отстранявшую его. Пригнув к щели голову, Фернандес заговорил так же быстро, как женщина, но рассудительно и спокойно. Постепенно женский голос утратил свою пронзительность, и женщина умолкла; затем сняла цепочку и открыла дверь.
Женщине было лет шестьдесят. Когда-то она, наверное, была хороша собой, но время и тяжелая жизнь огрубили и сморщили кожу, нечесаные крашеные волосы стали пегими. Глаза под выщипанными, нарисованными карандашом бровями были красны и опухли от слез. Фернандес прошел мимо нее в квартиру, остальные – следом за ним. Женщина, явно успокоившись, закрыла дверь.
Партридж быстро огляделся. Комната была маленькой, бедно обставленной – несколько деревянных стульев, диван с рваной обивкой, простой захламленный стол и примитивный книжный шкаф, сооруженный из кирпичей и досок. Как ни странно, шкаф был полон книг в твердых переплетах.
– Судя по ее словам, всего несколько часов назад здесь убили ее сожителя, – сказал Фернандес Партриджу. – Она выходила из квартиры, а вернувшись, обнаружила его мертвым; полиция забрала труп. Она решила, что мы убийцы, которые вернулись, чтобы прикончить ее. Я убедил ее, что мы – друзья. – Он снова сказал что-то женщине, и та перевела взгляд на Партриджа.
– Мы очень сожалеем о смерти вашего друга, – заверил ее Партридж. – А есть у вас предположение, кто его убил?
Женщина отрицательно покачала головой и что-то пробормотала.
– Она почти не говорит по-английски, – сказал Фернандес и перевел ей то, что сказал Партридж.
Женщина энергично закивала и исторгла поток слов, кончавшийся: “…Сендеро луминосо”.
Это подтверждало опасения Партриджа. Человек, которого они надеялись увидеть, был каким-то образом связан с “Сендеро”, но теперь до него уже не доберешься. Однако оставалось выяснить, знает ли эта женщина что-то о похищенных. Скорее всего едва ли.
Женщина снова заговорила по-испански, уже медленнее, и на этот раз Партридж понял ее.
– Переведи ей, – сказал он Фернандесу, – что мы хотели бы присесть и что я был бы ей благодарен, если бы она ответила на несколько вопросов.
Фернандес перевел просьбу Партриджа и затем ответ женщины:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162