Так продолжалось сто двадцать два кормления. Хью отмечал каждое из
них кусочком отгрызенного ногтя на внутренней стороне руки. Это отнимало у
него ежедневно не более пяти минут. Остальное время он беспокойно
размышлял о судьбе Барбары и близнецов или спал. Сон был гораздо хуже
беспокойства, потому что во сне он снова и снова совершал побег и каждый
раз его ловили - правда всегда в разных местах. Не каждый раз ему
приходилось убивать своего друга Главного Управляющего, а два раза им даже
удавалось добраться до самых гор, прежде чем их настигала погоня. Но рано
или поздно их все равно ловили, и каждый раз он просыпался с криком, зовя
Барбару.
Больше всего он беспокоился о ней и о близнецах, хотя малыши были для
него какими-то не совсем реальными. Ему ни разу не приходилось слышать,
чтобы прислугу за что-нибудь серьезно наказывали. Но, равно, ему никогда
не приходилось и слышать о прислуге, попытавшейся совершить побег, да еще
сопровождающийся убийством. Так что, наверное, он ничего знать не мог. Он
знал только одно, что Лорд Протектор предпочитает к столу мясо прислуги.
Он старался убедить себя, что старик Понс ничего не сделает с
прислугой, которая кормит грудью - а кормить ей предстояло еще довольно
долго. Прислуга обычно растила детей до двух лет, как ему было известно со
слов Киски.
Он беспокоился и насчет Киски. Не накажут ли малышку за то, к чему
она практически не имела никакого отношения? Ведь она совершенно
посторонний во всем этом деле человек. И опять он ни в чем не мог быть
уверен. В этом мире существовала своего рода "справедливость"; она
являлась составной частью религиозных писаний. Но "правосудие" его
собственной культуры она напоминала весьма отдаленно и оставалась для него
тайной за семью печатями.
Большую часть времени он проводил в "конструктивном" беспокойстве,
т.е. размышлял о том, что ему следовало бы сделать, а не о том, что он
сделал.
Теперь он понял, что его планы были просто смехотворными. Ему не
следовало так быстро поддаваться панике и торопиться с побегом. Куда лучше
было бы упрочить связи с Джо, ни в чем не противоречить ему, играть на его
тщеславии, работать на него, а со временем начать добиваться от него,
чтобы он согласился принять Барбару и детишек. Джо был легко располагающим
к себе человеком, а старый Понс весьма щедр, поэтому он мог бы даже не
продавать Джо трех бесполезных слуг, а просто подарить их. Тогда мальчикам
на протяжении многих лет ничто не будет угрожать (а если они будут
принадлежать Джо, то возможно и никогда не будет), а со временем Хью
вполне мог бы рассчитывать стать доверенным слугой, занимающимся деловыми
операциями хозяина, имеющим право свободного доступа куда угодно по делам
своего повелителя. А ведь Хью мог бы так изучить все пружины, приводящие в
действие механизм этого мира, как никакой другой домашний слуга.
А уж когда он детально ознакомился бы с этой культурой и обществом,
он мог бы спланировать побег, который оказался бы удачен.
Какое бы общество не создал человек, напомнил он себе, в нем всегда
можно добиться успеха. Слуга, имеющий дело с деньгами, всегда найдет
способ немного украсть. Возможно, здесь тоже существовало что-то вроде
"подпольной железной дороги", по которой беглецов переправляют в горы. Как
все-таки глупо, что он поторопился!
Обдумывал он и другие возможности, более широкие - восстание рабов,
например. Он представлял себе, как туннели используются не в качестве пути
для побега, а как место встреч, где тайно обучаются грамоте, письму -
обучаются шепотом; клятвы, такие же прочные, как посвящение Мау-Мау,
делающие давших их кровно связанными с определенным Избранным, против
имени которого вытягивается длинный перечень преданных общему делу
убийств. Он так и видел слуг, терпеливо превращающих куски металла в ножи.
Эта "конструктивная" мечта нравилась ему больше всего. Но и верилось
в то, что она когда-нибудь может сбыться, меньше всего. Неужели эти
покорные овцы когда-нибудь созреют для восстания? Это казалось
маловероятным. Правда его отнесли к тому же виду, но исключительно из-за
цвета его кожи. На самом же деле они были совершенно другой породы.
Столетия направленной селекции сделали их такими же непохожими на него,
как комнатная собачка не похожа на лесного волка.
И все же, и все же, откуда ему знать? Ведь он знал только оскопленных
слуг, да нескольких женщин из прислуги, да и те были вечно одурманены
довольно щедрыми порциями Счастья. К тому же, неизвестно еще, как влияло
на боевой дух мужчин то, что они лишались больших пальцев в самом раннем
возрасте, и что их постоянно подгоняли хлыстами, которые не были просто
хлыстами.
Или, например, вопросы расового неравенства - или, наоборот,
абсурдная идея "расового равенства". Никто ведь не подходил раньше к этому
вопросу с научной точки зрения. Слишком много эмоций обуревало и ту и
другую сторону. Никому не нужны были объективные данные.
Хью вспомнил район Пернамбуко, в котором он побывал, служа на флоте.
Владельцы богатых плантаций там были преисполнены собственного
достоинства, выхоленные, получившие образование черные, в то время как
слугами их и рабочими на полях - вечно хихикающими, плутоватыми,
задиристыми, "явно" неспособными ни на что большее - были белые. Ему даже
пришлось перестать рассказывать этот анекдот в Штатах: ему никогда не
верили, не верили даже те из белых, которые всегда кичились тем, что
являются сторонниками того, чтобы "помочь американским неграм
самоусовершенствоваться". У Хью создалось впечатление, что почти все эти
кровоточащие сердца желали неграм самоусовершенствования только почти до
их собственного уровня - чтобы можно было больше о них не беспокоиться -
но полное уравнивание негров в правах они просто эмоционально воспринимать
были не в состоянии.
Но Хью знал, что положение вещей может быть совершенно иным. Когда-то
он видел такое, теперь ему пришлось испытать это на собственной шкуре.
Знал Хью и то, что положение вещей в его мире гораздо более запутано,
чем считало большинство людей. Многие граждане Рима были "черны как
смоль", а многие рабы были именно такими блондинами, о которых мечтал
Гитлер. Поэтому каждый человек, в чьих жилах текла кровь европейцев,
наверняка имел примесь негритянской крови. А некоторые имели ее гораздо
больше. Как же звали того сенатора с юга? - который сделал себе карьеру на
"превосходстве белого человека".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102