Теперь детей и с яхты не было ни видно, ни
слышно.
- Ну, что тут у вас такое?
- Да замолчи же ты, Шутька. Не тявкай.
Выступ был достаточно широк, чтобы на нем стоять, поэтому
Джуди взяла вырывающуюся собаку на руки и пальцами сжала ей
челюсти. Шутька была вне себя.
- Тут что-то странное.
- Где?
- Шутька!
Никки, профессионально опустившись на колени - как обычно
поступают мужчины, когда их зовут прочистить слив или
разобраться, что такое случилось с кухонной плитой, - осмотрел
поверхность скалы в том месте, где ее обнюхивала Шутька. Со
стороны казалось, что все трое стоят на клавиатуре каменного
пианино. Перед ними, там, куда ставятся ноты, поднимался обрыв,
а за их спиной другой спадал к лежащим в море педалям.
Правильнее сказать, что все это больше походило на огромную
пианолу. У пианолы за подставкой для нот имеется такая
панелька, которую можно открыть и посмотреть, как, воспроизводя
музыку, кружатся на барабанах инструмента дырчатые ленты. Вот
прямо перед Никки и шли не то ровные прорези, не то трещины,
проделанные в скальной породе с точностью, которая сделала бы
честь и столяру-краснодеревщику, - результат походил на пару
гаражных дверей.
Двери или не двери, однако снаружи никто их не выравнивал и
не скоблил. Они были такими же грубыми и бугристыми, как вся
остальная поверхность утеса. Ни ручек, ни запоров, ни
каких-либо приспособлений, чтобы их открывать. Даже с
расстояния в несколько шагов заметить трещины в скале было
невозможно. Словно великан острым ножом прорезал в поверхности
скалы, как в пироге, математически правильный квадрат, но
вырезанного куска не вынул.
- Ничего себе!
- Шутька уверяет, что внутри кто-то есть.
- Трещиной это быть не может, Джуди. Смотри, она ровно идет
вверх, потом горизонтально, потом вниз. И видишь, этот разрез в
середине? Это наверняка что-то вроде дверей.
- Но для чего?
- Это людских рук дело. У природы таких прямых линий не
получилось бы.
Зачарованный сделанным открытием, он провел пальцем вдоль
трещины. Джуди, соображавшую вдвое быстрее, чем Никки,
понемногу охватывал страх.
- Пойдем, папе расскажем.
- Нет, погоди минутку. Я хочу посмотреть. Слушай, если бы
они открывались наружу, на выступе были бы канавки, чтобы им
легче распахиваться. Они должны открываться внутрь. Подожди, я
попробую нажать.
Джуди стояла, боязливо прижав к груди извивавшуюся всем
телом дворняжку; ей все это очень не нравилось.
- Давай сначала за папой сходим.
Но Никки старательно толкал утес.
- Должно быть, заперты.
- Может, они все же естественные, - с надеждой сказала
Джуди, - результат землетрясения или еще чего? Ну, там,
вулкана.
- Дурында.
- Но Никки...
В этот миг одна из дверей сама собой растворилась, величаво
и плавно, словно дверца тяжелого сейфа.
Две желтых руки с длинными, как у китайского мандарина,
ногтями высунулись из темного каменного нутра, - и ласково
столкнули детей с обрыва.
Глава вторая. Внутри
После того, как Герцог и мистер Пьерпойнт обыскали весь
остров, ползая по скалам и криком призывая детей, они вернулись
за помощью на яхту. Яхта раз за разом оплывала вокруг острова,
нацелив бинокли на каменные отвесы и море под ними. На остров
высадили поисковую партию, чтобы еще раз обшарить каждый его
вершок. Но глаза взрослых, даже усиленные биноклями, оказались
не так остры, как глаза детей, да и человеческому чутью было до
Шутькиного далеко. Никто не заметил трещин в скале. В конце
концов поисковая партия возвратилась с обнаруженной в воде
красной соломенной шляпой Джуди.
Пожалуй, лучше не вдаваться в подробности сцены
разыгравшейся на борту, - с Герцогиней, прямой и застывшей, как
статуя (только пальцы ее двигались сами собой, раздирая
платок), и с несчастным Герцогом, съежившимся в каюте, глядя в
пол и обхватив руками седую голову. Мистер Пьерпойнт,
приходившийся Герцогине братом, чувствовал себя не лучше
прочих.
Он говорил:
- Фанни, это несчастный случай. Тебе не в чем себя винить.
В течение двух дней яхта обыскивала море, а затем уплыла.
Больше им ничего не осталось.
Когда Джуди слетела с выступа, по-прежнему прижимая к груди
Шутьку, обе они завизжали, причем в точности на одной ноте.
Никки же крикнул:
- Берегись!
Вот это было странно. Потому что обращался он к себе самому.
Он увидел, как обрыв проносится мимо него, словно дорога,
уходящая под мчащий автомобиль, или, - если вернуться опять к
пианоле, - словно прокручиваемая вспять музыка ее барабанов
после нажатия кнопки обратной перемотки. Еще он увидел, - ибо
смотрел он во все стороны сразу, - как близится зеленое,
искрящееся море с мелкой рябью на волнах покрупнее, и овальными
пятнами солнца прямо под ним, как оно поднимается, встречая
его, разрастаясь, увеличиваясь, распахиваясь и норовя
поглотить. И наконец, услышав сокрушительный свист и получив
хлесткий удар по переносице и глазам, он стал уходить
вниз-вниз-вниз в синевато-зеленую, соленую, давящую, удушающую,
оглушающую воду. Он повис в ней, извиваясь, словно собака,
сдерживая дыхание, не понимая в полуобмороке, где теперь верх,
где низ. Он был слишком занят, чтобы успеть подумать о смерти.
В глубоком безмолвии он догадался, в какой стороне верх, и
рванулся туда, отчаянно колотя руками, пыхтя без дыхания,
силясь пробиться, выжить.
Легкие его разрывались. Свет понемногу краснел. Еще
чуть-чуть и ему осталось бы только вдохнуть полной грудью
соленую воду.
И тут, хватая ртом воздух, все еще молотя руками, встряхивая
головой, будто мокрая выдра, он выскочил под солнечный свет.
Лицо горело, как после грубого шлепка, а кожа под мышками и на
груди, там где ее не покрывала планка пляжных брюк, стала
багровой и зудела. Он почти ничего не видел.
В следующий миг рядом с ним вылетела из воды Джуди.
Еще через миг появилась Шутька.
Джуди с сердитым видом выпустила изо рта фонтанчик морской
воды и машинально подняла руку, чтобы пригладить мокрые волосы.
Шутька, которая с ее маленькой, мокрой, обтянутой шкурой
мордочкой выглядела до странности похожей на утонувшую крысу,
решила, что самое безопасное и сухое место - это макушка Джуди.
Она уперлась передними лапками в голову девочки, полезла
наверх, и обеих с плеском накрыло волной, вблизи от
спасительного берега.
Когда они снова вынырнули, переплетясь, Джуди была вне себя.
- Как ты могла!
Кто-то же должен быть во всем виноват, вот Джуди и свалила
всю вину на Шутьку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
слышно.
- Ну, что тут у вас такое?
- Да замолчи же ты, Шутька. Не тявкай.
Выступ был достаточно широк, чтобы на нем стоять, поэтому
Джуди взяла вырывающуюся собаку на руки и пальцами сжала ей
челюсти. Шутька была вне себя.
- Тут что-то странное.
- Где?
- Шутька!
Никки, профессионально опустившись на колени - как обычно
поступают мужчины, когда их зовут прочистить слив или
разобраться, что такое случилось с кухонной плитой, - осмотрел
поверхность скалы в том месте, где ее обнюхивала Шутька. Со
стороны казалось, что все трое стоят на клавиатуре каменного
пианино. Перед ними, там, куда ставятся ноты, поднимался обрыв,
а за их спиной другой спадал к лежащим в море педалям.
Правильнее сказать, что все это больше походило на огромную
пианолу. У пианолы за подставкой для нот имеется такая
панелька, которую можно открыть и посмотреть, как, воспроизводя
музыку, кружатся на барабанах инструмента дырчатые ленты. Вот
прямо перед Никки и шли не то ровные прорези, не то трещины,
проделанные в скальной породе с точностью, которая сделала бы
честь и столяру-краснодеревщику, - результат походил на пару
гаражных дверей.
Двери или не двери, однако снаружи никто их не выравнивал и
не скоблил. Они были такими же грубыми и бугристыми, как вся
остальная поверхность утеса. Ни ручек, ни запоров, ни
каких-либо приспособлений, чтобы их открывать. Даже с
расстояния в несколько шагов заметить трещины в скале было
невозможно. Словно великан острым ножом прорезал в поверхности
скалы, как в пироге, математически правильный квадрат, но
вырезанного куска не вынул.
- Ничего себе!
- Шутька уверяет, что внутри кто-то есть.
- Трещиной это быть не может, Джуди. Смотри, она ровно идет
вверх, потом горизонтально, потом вниз. И видишь, этот разрез в
середине? Это наверняка что-то вроде дверей.
- Но для чего?
- Это людских рук дело. У природы таких прямых линий не
получилось бы.
Зачарованный сделанным открытием, он провел пальцем вдоль
трещины. Джуди, соображавшую вдвое быстрее, чем Никки,
понемногу охватывал страх.
- Пойдем, папе расскажем.
- Нет, погоди минутку. Я хочу посмотреть. Слушай, если бы
они открывались наружу, на выступе были бы канавки, чтобы им
легче распахиваться. Они должны открываться внутрь. Подожди, я
попробую нажать.
Джуди стояла, боязливо прижав к груди извивавшуюся всем
телом дворняжку; ей все это очень не нравилось.
- Давай сначала за папой сходим.
Но Никки старательно толкал утес.
- Должно быть, заперты.
- Может, они все же естественные, - с надеждой сказала
Джуди, - результат землетрясения или еще чего? Ну, там,
вулкана.
- Дурында.
- Но Никки...
В этот миг одна из дверей сама собой растворилась, величаво
и плавно, словно дверца тяжелого сейфа.
Две желтых руки с длинными, как у китайского мандарина,
ногтями высунулись из темного каменного нутра, - и ласково
столкнули детей с обрыва.
Глава вторая. Внутри
После того, как Герцог и мистер Пьерпойнт обыскали весь
остров, ползая по скалам и криком призывая детей, они вернулись
за помощью на яхту. Яхта раз за разом оплывала вокруг острова,
нацелив бинокли на каменные отвесы и море под ними. На остров
высадили поисковую партию, чтобы еще раз обшарить каждый его
вершок. Но глаза взрослых, даже усиленные биноклями, оказались
не так остры, как глаза детей, да и человеческому чутью было до
Шутькиного далеко. Никто не заметил трещин в скале. В конце
концов поисковая партия возвратилась с обнаруженной в воде
красной соломенной шляпой Джуди.
Пожалуй, лучше не вдаваться в подробности сцены
разыгравшейся на борту, - с Герцогиней, прямой и застывшей, как
статуя (только пальцы ее двигались сами собой, раздирая
платок), и с несчастным Герцогом, съежившимся в каюте, глядя в
пол и обхватив руками седую голову. Мистер Пьерпойнт,
приходившийся Герцогине братом, чувствовал себя не лучше
прочих.
Он говорил:
- Фанни, это несчастный случай. Тебе не в чем себя винить.
В течение двух дней яхта обыскивала море, а затем уплыла.
Больше им ничего не осталось.
Когда Джуди слетела с выступа, по-прежнему прижимая к груди
Шутьку, обе они завизжали, причем в точности на одной ноте.
Никки же крикнул:
- Берегись!
Вот это было странно. Потому что обращался он к себе самому.
Он увидел, как обрыв проносится мимо него, словно дорога,
уходящая под мчащий автомобиль, или, - если вернуться опять к
пианоле, - словно прокручиваемая вспять музыка ее барабанов
после нажатия кнопки обратной перемотки. Еще он увидел, - ибо
смотрел он во все стороны сразу, - как близится зеленое,
искрящееся море с мелкой рябью на волнах покрупнее, и овальными
пятнами солнца прямо под ним, как оно поднимается, встречая
его, разрастаясь, увеличиваясь, распахиваясь и норовя
поглотить. И наконец, услышав сокрушительный свист и получив
хлесткий удар по переносице и глазам, он стал уходить
вниз-вниз-вниз в синевато-зеленую, соленую, давящую, удушающую,
оглушающую воду. Он повис в ней, извиваясь, словно собака,
сдерживая дыхание, не понимая в полуобмороке, где теперь верх,
где низ. Он был слишком занят, чтобы успеть подумать о смерти.
В глубоком безмолвии он догадался, в какой стороне верх, и
рванулся туда, отчаянно колотя руками, пыхтя без дыхания,
силясь пробиться, выжить.
Легкие его разрывались. Свет понемногу краснел. Еще
чуть-чуть и ему осталось бы только вдохнуть полной грудью
соленую воду.
И тут, хватая ртом воздух, все еще молотя руками, встряхивая
головой, будто мокрая выдра, он выскочил под солнечный свет.
Лицо горело, как после грубого шлепка, а кожа под мышками и на
груди, там где ее не покрывала планка пляжных брюк, стала
багровой и зудела. Он почти ничего не видел.
В следующий миг рядом с ним вылетела из воды Джуди.
Еще через миг появилась Шутька.
Джуди с сердитым видом выпустила изо рта фонтанчик морской
воды и машинально подняла руку, чтобы пригладить мокрые волосы.
Шутька, которая с ее маленькой, мокрой, обтянутой шкурой
мордочкой выглядела до странности похожей на утонувшую крысу,
решила, что самое безопасное и сухое место - это макушка Джуди.
Она уперлась передними лапками в голову девочки, полезла
наверх, и обеих с плеском накрыло волной, вблизи от
спасительного берега.
Когда они снова вынырнули, переплетясь, Джуди была вне себя.
- Как ты могла!
Кто-то же должен быть во всем виноват, вот Джуди и свалила
всю вину на Шутьку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56