Судя по тряске, микроавтобус шел по проселочным дорогам. Когда
открылись дверцы, стало окончательно ясно, что я оказался в
сельской местности. Лес повсюду. Но посредине леса густого была
забетонированная площадка и модерновый комплекс зданий.
Ну как не узнать -- те самые корпуса, что выросли на месте
охотничьего заказника и колиной избушки, как грибы после дождя.
Сейчас они полностью законченные были.
Теперь я видел, что весь комплекс напоминает разрезанное на
части насекомое. Напоминание усиливалось из-за того, что все
корпуса стояли на довольно тонких, но наверняка чертовски
надежных столбах из армированного металлопластика.
На разных высотах корпуса соединялись друг с другом трубчатыми
переходами, которые опять-таки напоминали кишки.
А сверху все корпуса прикрывал купол, похожий на
надкрылки.
Купол не только маскировал комплекс сверху, но и выступал в роли
площадки для вертолетов. Также располагались на нем всякие
антенны, обычные и параболические, кое-какие из них тянули по
виду на радиотелескопы.
Я вместе с микроавтобусом находился на эстакаде, обвивающей
первый этаж центрального здания, которое можно было бы назвать
"грудкой насекомого".
Трое рэкетиров сдали меня с рук на руки двум товарищам в белых
комбинезонах. Санитары, что ли, или космонавты?
Эти космонавты кинули на тележку и автоматические
захваты прихватили меня за руки-ноги, чтобы не рыпался. Тележка
двинулась сама -- хотя и вдоль металлической ленты, тянущейся
по покрытию и в холле, и в коридоре.
Можно сказать, космонавты-санитары просто
составляли мне почетный эскорт. Я даже вспомнил сценку из
"Звездных войн", где солдаты империи сопровождают замороженного
Хана Соло, впрочем его тележка была вообще без колесиков.
Ну и моя поездка выглядела достаточно круто. Миновав коридор, я
подкатился к какому-то подобию ворот. Там один из космонавтов,
сделал осмысленное лицо и постукал по клавам компьютерного
терминала, видимо вводя на меня информацию. Ворота пискнули и
распахнулись, пропуская мое зарегистрированное тело.
Санитар еще поклацал кнопочками на маленькой клавиатуре,
пришпандоренной к тележке, и та бодро понесла меня по введенному
маршруту.
Сперва она, довольно точно прицелившись, въехала в лифт. Мы
поднялись этажей на пять-шесть и там я выкатился в очередной
холл. Санитары тоже не забыли выйти, но остались у дверей.
Интерьер здесь был классный -- поверхности из блестящего
металла, золотистого и серебристого, вышитые портьеры. Бюст
Ильича в мечтательной позе. Некоторая излишняя монументальность
скрашивалась чудесными чучелами животных -- явно имеющими
характер охотничьих трофеев.
Мишка, свирепо вставший на задние лапы, но так и застывший.
Парочка как будто играющих волков -- ясно, что доигрались.
Здоровенный вепрь, близкий по размерам к носорогу. Даже с
потолка свисали на лесках чучела орла, ястреба, коршуна и
лебедя.
-- У меня работает отличный таксидермист.
Я машинально поежился, повернул голову и увидел улыбающегося
Гиреева Филиппа Михайловича.
-- Точно, Филипп Михайлович. Все как живые. Надеюсь, я не стану
следующей добычей вашего отличного специалиста.
-- Бросьте, Саша. Мы тут все работаем на жизнь, на ее экспансию.
Вы не слыхали разве, что наше научно-производственное
объединение называется "Жизненная сила"?
-- Слыхал, а то как. Хорошее название для заведения, которое
раньше называлось, наверное, "ГлавЯд". И как вам жизненная сила
червяг? Радует? Не только мне кажется, что они зашли слишком
далеко.
-- Радоваться надо любой силе. Все это так естественно и
прекрасно. Старое отмирает, новое занимает свое место под
солнцем. И мы хотим быть вместе с этим новым.
Смысл этого высказывания дошел до меня чуть позже.
Лежак, на котором было распластано мое тело, переоформился в
сидение. И началось то, что пожалуй, можно было назвать
экскурсией. Только пара санитаров несколько портила
тональность.
Кресло-каталка проследовала из холла в лабораторию. Впрочем,
сейчас в ней вряд ли производились какие-нибудь работы. Осмотрев
оборудование несколько устаревшего, кондово-советского вида, я
понял, что здесь что-то вроде музея. Громоздкие центрифуги,
автоклавы, хроматографы, установки электрофореза, гробоподобные
цифровые вычислительные машины с торчащими проводами. Ну и
мощные металлические шкафы а-ля склеп, каждый весом с тонну.
-- В самом деле, у нас что-то вроде музея.-- согласился
Гиреев.-- Опыты начались в восемьдесят третьем, когда
Рейган-паскуда заварил кашу со звездными войнами. От Юрия
Владимировича Андропова пришло указание готовить несимметричный
ответ в один из институтов системы госбезопасности. Пусть-де
америкашки швыряют миллиарды долларов на всякие небесные
проекты, а мы изготовим что-нибудь маленькое, земное, но шибко
вредное и при надобности отправим штатников на небо, где им так
нравится. Догадываетесь, куда я клоню?
-- А как же, Филипп Михайлович. Биологическое оружие.
Гиреев покачал головой, облагороженной сединами.
-- Ну что-то вроде. Биологическое оружие -- это все-таки
подразумеваются микроорганизмы. А в области микробиологии и
особенно генетики мы, по-большому счету, сильно отставали.
Правда, в начале семидесятых несколько сократили разрыв, но к
восьмидесятым опять оказались в заднице. Однако это нельзя было
сказать об эволюционной биологии. Шмальгаузен, Берг -- это все
наши советские светильники. Лысенко и Мичурин тоже... Вы не
смейтесь. Конечно, башка у них был полна бреда, но они
проводили такие эксперименты, которые западным ученым даже в
голову не приходили до недавнего времени, ну если не считать
немцев периода второй мировой войны. Жалко, что эти опыты до
сих пор засекречены, нельзя похвастаться. Например, Лысенко
пересаживал ядра человеческих клеток, скажем из кожи, в
яйцеклетки коров -- по процедуре достаточно близкой современному
"ядерному трансферу". А затем вполне оригинально стимулировал
их развитие электромагнитными импульсами. И в матках коров
начинали развиваться человеческие эмбрионы. Лысенко был уверен,
что в целом организм коровы, а в частности ее матка, источают
волны жизненной силы, которые приведут к делению и
дифференциации клеток, даже если генетически они от другого
вида.
Гиреев взмахнул палочкой дистанционного управления и открылся один
из шкафов. Там стояла большая банка с заспиртованным
человеческим эмбрионом. Примерно пятимесячным. Если бы он рос
себе дальше, то наверняка сделался бы минотавром -- разведенные
в стороны глаза, копытца на ногах и хвостик четко указывали
на это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45