Саид грозно топал к нему, тоже разукрашенный красной татуировкой, с
яркими алыми радужками, собираясь поотбивать пыль пудовыми
кулачищами. Василий опять прощупал своими чуднЫми отростками
пространство... Он почувствовал что-то вроде вертящихся дверей,
те втянули его, крутанули, ненадолго стало жутко, но в итоге его
вынесло... в другом конце комнаты. Впрочем, и Саид моментально
оказался рядом с ним.
Потом Василий хотел повторить подвиг, вдохнул, но наткнулся на
какую-то преграду, там, где ничего по идее не было, ни стены, ни шкафа. А
затем что-то оттолкнуло его и он полетел кубарем. Едва Василий поднялся с
пола, как его куда-то потащило и даже прилепило. Прилепило к пустому месту.
Однако едва страшила Саид приблизился к Василию, как почувствовалась
сильная тяга. Распахнулась дверь, его всосало куда-то словно струйку жидкости
и снова -- скольжение, скачок, отрыв.
Вначале все происходило почти случайным образом. Дверей и каналов
было много, трудным казалось не попасть в какой-нибудь из них. Потом
Василий стал работать головой и выбирать. Его набравший опыта взгляд уже
различал ближайшие сегменты и пути, соединяющие их. Уже можно было
составлять маршрут.
Вдох, вспышка, толчок и движение. Как будто скользишь или же
напротив продираешься, преодолевая сопротивление; в любом случае стенки
канала давят на тебя, хотят схлопнуться, и приходится раздвигать их. Покуда
хватает силы. Она тоже вливалась в него -- на вдохе будто заноза вонзалась в
самую сердцевинку, да еще заодно и током шарахало. Все пути пока что были
болезненными.
Что касается сегментов, то одни из них казались твердыми, как будто
каменными и вдобавок многоплоскостными. Плоскости-поверхности
пересекались и соединялись совершенно невероятным образом, нисколько не
мешая друг другу. При попадании на какую-нибудь из поверхностей тело
отражалось подобно лучу, упавшему на зеркало. Впрочем, являлось ли это
телом? Василий не ломал кости при жестких соударениях и не набивал шишки,
хотя испытывал массу неприятных ощущений. В том числе чувство жесткого
контакта, сотрясение, не имеющее конкретной привязки к членам и органам.
Само сознание стало страдающим веществом, оно растягивалось,
расщеплялось, раздваивалось и какое-то время чисто шизофренически не могло
собраться воедино.
Другие сегменты были мягкими, упругими, словно водянистыми.
Состояли они, казалось, из живой плоти. Тело в них тормозило, как будто даже
растворялось, утопало, переваривалось, а потом выбрасывалось назад -- так
желудок извергает вредную пищу. "Растворение" опять-таки не вело к потере
членов и органов, но душа просто изнывала от потери четкости, смешения всех
мыслей и ощущений.
Теперь можно было драться без оружия -- реализовалась извечная мечта
каратистов-ушуистов об энергетических ударах. Руки и ноги обладали твердой
и резкой поражающей силой, грудь и спина -- толчковой и упругой.
Пожалуйста, и врезать, и уронить. Надо только решиться.
Имейся зрители у этого "спектакля", они бы увидели, что два человека
появляются и исчезают в разных местах подвала. При этом и вращаются, как
юла, и падают плашмя, словно сковородки, и делают "бочки" с
"иммельманами", как истребители, и "двойные тулупы", словно фигуристы, и
медленно плывут, что твоя рыба, и взмывают, будто птицы. При этом один
человек как бы преследует другого и пытается до него дотянутся.
Зрители бы видели, что разные части тела у этих шибко подвижных
людей то растягиваются, то укорачиваются, иногда расплываются или
утончаются.
Вот бородатый крепкий мужчина своим кулаком размером с
искусственный спутник пытается приголубить тощего субъекта по хлипкой
спине. Но тощий субъект тут же изгибается и срывается с места словно
шпилька, выброшенная рогаткой.
Внушительный мужчина стремится следом, вот он исчезает и появляется
снова, но почему-то вращается сразу вокруг двух осей. Мимо проносится
тощий субъект, его положение немногим лучше. Он сучит ногами и машет
руками, как будто это может сделать его полет управляемым. Неожиданно ноги
его укорачиваются, а руки вытягиваются. В результате, прежде чем замерцать и
исчезнуть, он поражает атлета в бок. При том последней исчезает тощая рука,
она, наверное, с секунду летит совершенно одна, как палка, брошенная в
воздух.
Противоборствующие бойцы меняют свои относительные размеры, то
тощий субъект становится мухой, витающей около зубов противника, то
крепкий мужчина делается размером не больше шмеля и норовить ужалить
врага в нос.
Но никакие зрители не знали бы, что Василий подметил уже некоторую
симметрию "твердых" и "мягких" сегментов пространства. Он ринулся по ним,
словно по уступам, в какую-то неведомую даль. Затем резко замер в мягком
сегменте, надеясь, что преследователь просвистит дальше -- себе на погибель.
Но Саид тоже затормозил, хотя и завращался при этом, затем аккуратно
стал выбираться со скользкого участка в соседнем твердом сегменте. Василий
собрался было дотянуться до преследователя и отвесить роковой удар, но что-
то подсказало ему: нельзя. Отдача бросит его обратно по скользкому каналу и
утопит в слюнявой гуще.
И тогда В.С. Рютин изобразил взволнованность и полное неумение, он
так и заколебался на одном месте, однако нащупал уже жилку покрепче, с
которой можно было отпрыгнуть. А Саид подумал о Василии, как
совершенно затравленной добыче. Но в действительности, она
оперативно отскочила именно в тот момент, когда охотник рванулся
к ней изо всех могучих сил. Этого мягкий сегмент не выдержал.
Василий успел убраться из него, а вот Саид с разгона вошел в
"кисель" и потонул в нем бесследно. От страшного вопля
напоследок содрогнулись все пространства.
"И чего это я его утопил? Он мне даже слова плохого не сказал.--
Василий Самуилович победно хохотнул, но быстро остыл и поправился.--
Привидится же такая чертовщина. Похоже, наширяли меня психоделиками те
двое, Саид и мудила Денис. А у меня и так мозги ослабленные из-за
экстраморфина. Паразиты. Хотя порой глюки были забавными. Но самое
главное: то, что я был прикован к трубе -- полная неправда и фуфло."
И всё же, хотя психика пыталась скомпенсировать чудеса и диковины
каким-нибудь скучным прозаическим объяснением, было ясно, что без
чрезвычайных происшествий не обошлось.
Василий находился в том же самом подвальном помещении, но сейчас
его густо заволокли туман и дым. Посредине подвала искрил массивный
аппарат, и было непонятно, работает ли он еще; по крайней мере от камня,
лежащего на подставке, все-таки исходила слегка заметная сетка каналов. Зато
активно трудилась система пожаротушения, ее розетки на потолке живо
испускали струйки какой-то ядовитой химической гадости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115