— Если будет время, приду. У меня сегодня важное собрание на заводе.
— Опять завод! — Она досадливо поморщилась. — Одним словом, я жду тебя. Постарайся, Вадим!
Она дала ему адрес. Телефон им уже поставили, но еще не включили…
Занятия литературного кружка в этот день происходили в комитете комсомола. Обсуждали волновавший всех вопрос — об издании комсомольского журнала. Решили назвать его «Резец», и это споров не вызвало. Зато разгорелись споры о том, будет ли журнал чисто литературный или же литературно-производственный.
— Если это заводской журнал, значит, он и должен быть заводским! — говорил Балашов, решительно взмахивая ладонью. — Значит, он должен, как и всякий цех, работать на заводскую пятилетку.
— Да зачем нам эта стенгазета? — спорил с ним упрямый Валя Батукин. — Есть ведь одна многотиражка, хватит! Все равно нам с ними не тягаться…
В разгар спора вдруг пришел редактор заводской многотиражки.
— Я принес вам подходящий материал для первого номера, — сказал он, вынимая из кармана конверт. — Это прислали нам в редакцию. Прочтите вот и разберитесь.
Балашов стал читать письмо вслух. Писал в редакцию молодой кузнец Солохин. Он придумал приспособление, позволяющее одновременно отковывать сразу шесть деталей, что ускоряет втрое весь процесс. В Бриз — бюро рационализации и изобретений — к приспособлению Солохина отнеслись как бюрократы, признали неэффективным. А технолог кузнечного цеха считает как раз наоборот: идея приспособления очень верная и очень даже эффективная.
— Ну как, Валентин, будем это печатать? — спросил Балашов. — Или, может, не стоит? Может, твои «трели-дрели» важней?
— Печать надо, конечно… мало что… — пробормотал Батукин, нахмурясь. — Только надо еще разобраться, вот что! Проверить надо, а не так это — с бухты-барахты…
Было решено сейчас же послать кого-нибудь в кузнечный цех, так как Солохин работал сегодня во вторую смену. Вадим никогда не бывал в кузнечном цехе и вызвался пойти вместе с Балашовым.
Лишь только он переступил порог цеха, его оглушил невероятный, все покрывающий грохот. В лицо пахнуло теплым паром и запахом раскаленного металла. Огромные пневматические молоты и многотонные прессы, похожие на мезозойских чудовищ, высились по обеим сторонам просторного помещения и неутомимо громыхали, сотрясая пол. Красные отблески горели на их металлических суставах. Люди рядом с ними казались маленькими и бесстрашными.
Вадим видел, как человек в легкой спецовке хватал длинными клещами огнедышащий, нежно-оранжевый брусок и подкладывал его под боек молота. Нажимая правой ногой на педаль, человек заставлял молот с легкостью расплющивать кусок металла. Иногда он придерживал ногу, и черное, тупое рыло бойка повисало в неподвижности, словно прицеливаясь, и затем вновь начинало методично подскакивать. Брусок расплевывал вокруг себя огненные брызги, но быстро смирялся, темнел и приобретал нужную форму. Тогда человек снимал его клещами и отбрасывал небрежно в сторону. Готовые поковки лежали горой — медно-фиолетовые, отливающие фазаньим крылом.
Солохин заканчивал обработку детали — он стоял, чуть согнувшись, расставив ноги, и крепко держал клещами тонкий брус. При каждом ударе молота руки его вздрагивали и на мгновение ожесточенно кривился рот.
Когда он подошел и поздоровался, Вадим разглядел, что его курносое худощавое лицо все в поту, волосы налипли на лоб русыми завитками. Солохин обрадовался, узнав, что комитет комсомола решил ему помочь, и показал макет своего приспособления.
— Завтра к главному инженеру пойду, — сказал Солохин. — Я из Бриза всю душу выну, а они мне сделают. Потому, если я что решил — все! — Он с решимостью рубанул в воздухе ладонью. — Или грудь в крестах, или голова в кустах.
— Ладно, ты давай завтра, а мы сегодня сходим, — сказал Балашов. — Мы это дело размотаем, я тебе обещаю! Идемте, Вадим Петрович!
В бюро рационализации их принял пожилой, лысоватый инженер, рисовавший за столом акварелью какую-то диаграмму. Они представились как сотрудники журнала «Резец», заинтересовавшиеся изобретением Солохина. Инженер несколько смутился. Он не слышал о таком журнале и решил, очевидно, что это какое-то неизвестное ему техническое издание.
— Видите ли, товарищи… — начал он, покашливая и глядя под стол. — Солохин не совсем изобретатель. Простой малый, кузнец, но, конечно, не лишенный смекалки. Именно таких людей мы и должны поддерживать, не так ли? Я понимаю ваш интерес. Но дело, видите ли, такого порядка…
Инженер начал долго, обстоятельно, скучным голосом и все еще глядя под стол, рассказывать о сущности идеи Солохина, говорил, что в ней «что-то» есть, но она далеко еще не разработана. А Бриз нисколько не отвергает ее, но так как сейчас все отделы целиком заняты оснасткой пятого цеха, продвинуть приспособление нет никакой реальной возможности.
— Но вы должны были по крайней мере дать положительное заключение, — сказал Балашов, угрюмо глядя на диаграмму. — У вас есть какое-нибудь заключение?
— Пожалуйста, — инженер покопался в столе и вытащил лист бумаги. — Здесь в общих чертах. Несколько бегло.
Он протянул бумагу почему-то Вадиму, и тот стал читать вслух:
— Так… «Державка для отковки деталей КБ—20 в настоящем виде не отвечает идее рационализации процесса. Экономический эффект возможен лишь при коренной технической переработке… Основная идея представляет некоторый интерес, хотя в общем не нова». Это вы называете положительной оценкой?
— В некотором роде. Видите ли, вы не знакомы с оценками других изобретений…
— Мы видим одно, — сказал Балашов, — что Солохин был прав, когда назвал вас бюрократами. Парень старается, думает над своей работой, а вы так, за здорово живешь, отмахиваетесь от его предложения. Комсомольская организация этого не допустит!
Инженер изумленно поднял брови.
— Простите, какая комсомольская организация?
— Комсомольская организация нашего завода. Не допустит. Говорю вам ответственно.
— Позвольте, вы же… представители журнала?
— Да, комсомольского журнала «Резец». В первом номере — он скоро выйдет — вы сможете прочесть про себя. И Солохина мы будем защищать всемерно.
Инженер, видимо, почувствовал облегчение. Он откинулся на спинку стула и даже улыбнулся.
— А я вас принял, понимаете… Что же вы, молодые люди, мистифицируете? — проговорил он, оживленно потирая лысину. Затем снова придвинулся к столу, взял кисточку и сказал уже другим тоном: — Так вот, молодые люди. Вот так. Ничего сделать не могу.
— Так-таки ничего?
— Нет. Я вам десять раз объяснял: приказ директора, отделы загружены. Можете писать что угодно, это дела не изменит. Только оконфузитесь с вашим первым номером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Опять завод! — Она досадливо поморщилась. — Одним словом, я жду тебя. Постарайся, Вадим!
Она дала ему адрес. Телефон им уже поставили, но еще не включили…
Занятия литературного кружка в этот день происходили в комитете комсомола. Обсуждали волновавший всех вопрос — об издании комсомольского журнала. Решили назвать его «Резец», и это споров не вызвало. Зато разгорелись споры о том, будет ли журнал чисто литературный или же литературно-производственный.
— Если это заводской журнал, значит, он и должен быть заводским! — говорил Балашов, решительно взмахивая ладонью. — Значит, он должен, как и всякий цех, работать на заводскую пятилетку.
— Да зачем нам эта стенгазета? — спорил с ним упрямый Валя Батукин. — Есть ведь одна многотиражка, хватит! Все равно нам с ними не тягаться…
В разгар спора вдруг пришел редактор заводской многотиражки.
— Я принес вам подходящий материал для первого номера, — сказал он, вынимая из кармана конверт. — Это прислали нам в редакцию. Прочтите вот и разберитесь.
Балашов стал читать письмо вслух. Писал в редакцию молодой кузнец Солохин. Он придумал приспособление, позволяющее одновременно отковывать сразу шесть деталей, что ускоряет втрое весь процесс. В Бриз — бюро рационализации и изобретений — к приспособлению Солохина отнеслись как бюрократы, признали неэффективным. А технолог кузнечного цеха считает как раз наоборот: идея приспособления очень верная и очень даже эффективная.
— Ну как, Валентин, будем это печатать? — спросил Балашов. — Или, может, не стоит? Может, твои «трели-дрели» важней?
— Печать надо, конечно… мало что… — пробормотал Батукин, нахмурясь. — Только надо еще разобраться, вот что! Проверить надо, а не так это — с бухты-барахты…
Было решено сейчас же послать кого-нибудь в кузнечный цех, так как Солохин работал сегодня во вторую смену. Вадим никогда не бывал в кузнечном цехе и вызвался пойти вместе с Балашовым.
Лишь только он переступил порог цеха, его оглушил невероятный, все покрывающий грохот. В лицо пахнуло теплым паром и запахом раскаленного металла. Огромные пневматические молоты и многотонные прессы, похожие на мезозойских чудовищ, высились по обеим сторонам просторного помещения и неутомимо громыхали, сотрясая пол. Красные отблески горели на их металлических суставах. Люди рядом с ними казались маленькими и бесстрашными.
Вадим видел, как человек в легкой спецовке хватал длинными клещами огнедышащий, нежно-оранжевый брусок и подкладывал его под боек молота. Нажимая правой ногой на педаль, человек заставлял молот с легкостью расплющивать кусок металла. Иногда он придерживал ногу, и черное, тупое рыло бойка повисало в неподвижности, словно прицеливаясь, и затем вновь начинало методично подскакивать. Брусок расплевывал вокруг себя огненные брызги, но быстро смирялся, темнел и приобретал нужную форму. Тогда человек снимал его клещами и отбрасывал небрежно в сторону. Готовые поковки лежали горой — медно-фиолетовые, отливающие фазаньим крылом.
Солохин заканчивал обработку детали — он стоял, чуть согнувшись, расставив ноги, и крепко держал клещами тонкий брус. При каждом ударе молота руки его вздрагивали и на мгновение ожесточенно кривился рот.
Когда он подошел и поздоровался, Вадим разглядел, что его курносое худощавое лицо все в поту, волосы налипли на лоб русыми завитками. Солохин обрадовался, узнав, что комитет комсомола решил ему помочь, и показал макет своего приспособления.
— Завтра к главному инженеру пойду, — сказал Солохин. — Я из Бриза всю душу выну, а они мне сделают. Потому, если я что решил — все! — Он с решимостью рубанул в воздухе ладонью. — Или грудь в крестах, или голова в кустах.
— Ладно, ты давай завтра, а мы сегодня сходим, — сказал Балашов. — Мы это дело размотаем, я тебе обещаю! Идемте, Вадим Петрович!
В бюро рационализации их принял пожилой, лысоватый инженер, рисовавший за столом акварелью какую-то диаграмму. Они представились как сотрудники журнала «Резец», заинтересовавшиеся изобретением Солохина. Инженер несколько смутился. Он не слышал о таком журнале и решил, очевидно, что это какое-то неизвестное ему техническое издание.
— Видите ли, товарищи… — начал он, покашливая и глядя под стол. — Солохин не совсем изобретатель. Простой малый, кузнец, но, конечно, не лишенный смекалки. Именно таких людей мы и должны поддерживать, не так ли? Я понимаю ваш интерес. Но дело, видите ли, такого порядка…
Инженер начал долго, обстоятельно, скучным голосом и все еще глядя под стол, рассказывать о сущности идеи Солохина, говорил, что в ней «что-то» есть, но она далеко еще не разработана. А Бриз нисколько не отвергает ее, но так как сейчас все отделы целиком заняты оснасткой пятого цеха, продвинуть приспособление нет никакой реальной возможности.
— Но вы должны были по крайней мере дать положительное заключение, — сказал Балашов, угрюмо глядя на диаграмму. — У вас есть какое-нибудь заключение?
— Пожалуйста, — инженер покопался в столе и вытащил лист бумаги. — Здесь в общих чертах. Несколько бегло.
Он протянул бумагу почему-то Вадиму, и тот стал читать вслух:
— Так… «Державка для отковки деталей КБ—20 в настоящем виде не отвечает идее рационализации процесса. Экономический эффект возможен лишь при коренной технической переработке… Основная идея представляет некоторый интерес, хотя в общем не нова». Это вы называете положительной оценкой?
— В некотором роде. Видите ли, вы не знакомы с оценками других изобретений…
— Мы видим одно, — сказал Балашов, — что Солохин был прав, когда назвал вас бюрократами. Парень старается, думает над своей работой, а вы так, за здорово живешь, отмахиваетесь от его предложения. Комсомольская организация этого не допустит!
Инженер изумленно поднял брови.
— Простите, какая комсомольская организация?
— Комсомольская организация нашего завода. Не допустит. Говорю вам ответственно.
— Позвольте, вы же… представители журнала?
— Да, комсомольского журнала «Резец». В первом номере — он скоро выйдет — вы сможете прочесть про себя. И Солохина мы будем защищать всемерно.
Инженер, видимо, почувствовал облегчение. Он откинулся на спинку стула и даже улыбнулся.
— А я вас принял, понимаете… Что же вы, молодые люди, мистифицируете? — проговорил он, оживленно потирая лысину. Затем снова придвинулся к столу, взял кисточку и сказал уже другим тоном: — Так вот, молодые люди. Вот так. Ничего сделать не могу.
— Так-таки ничего?
— Нет. Я вам десять раз объяснял: приказ директора, отделы загружены. Можете писать что угодно, это дела не изменит. Только оконфузитесь с вашим первым номером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115