Он выпалил подряд полдюжины вопросов, с каждой секундой
все больше распаляясь, так как я не отвечал.
- Начинай говорить. Молчание тебе не поможет. Кто этот
ребенок, это богохульство, с которым ты был вчера? - Кричал
он.
Я все еще не отвечал. Он посмотрел на меня. Я никогда
не видел его таким сердитым и очень испугался.
Вмешался инспектор. Обычным спокойным голосом он сказал:
- Ты знаешь, Дэвид, что богохульство - очень, очень
серьезное преступление. За это сажают в тюрьму. Обязанность
каждого человека сообщать мне о любом таком проступке, даже
если он не очень уверен в этом, чтобы я мог решить, так ли
это. Особенно важно, когда это касается богохульства. А в
данном случае, если только молодой Эрви не ошибся, в этом
нет никакого сомнения. Он сказал, что у девочки было шесть
пальцев на ноге. Это правда?
- Нет, - сказал я.
- Он лжет, - сказал мой отец.
- Вижу, - спокойно сказал инспектор. - И если это
неправда, тогда почему бы тебе не назвать имени ее? - Рассу-
дительно спросил он.
Я не ответил на это. Мне казалось, что это был наиболее
безопасный путь. Мы смотрели друг на друга.
- Ты, конечно, сам видел. Если это неправда... - Убеди-
тельно продолжал он, но мой отец оборвал его.
- Я сам займусь этим. Мальчик лжет. - И добавил, обра-
щаясь ко мне: - иди в свою комнату.
Я колебался. Я хорошо знал, что это означает, но я знал
также, что в таком состоянии отец все равно не будет слушать
меня. Я поставил банку и повернулся. Отец пошел за мной,
схватив со стола хлыст.
- Это мой хлыст, - отрывисто сказал инспектор.
Отец, казалось, его не слышал. Инспектор встал.
- Я сказал, что это мой хлыст, - повторил он с жесткой,
зловещей нотой в голосе.
Отец остановился. Яростным жестом он швырнул хлыст
обратно на стол. Поглядев на инспектора, он опять двинулся к
двери за мной.

..........

Я не знаю, где была моя мать. Возможно, она тоже боя-
лась отца. Пришла Мери и произнесла несколько утешительных
слов, немного поплакала, помогла мне лечь в постель, а потом
покормила с ложки супом. При ней я держался храбро, но
когда она ушла, слезы потекли на мою подушку. Но не телесная
боль вызвала их, а горечь унижения и презрения к самому
себе. В слезах я сжимал желтую ленту и клок волос.
- Я не могу выдержать этого, Софи, - рыдал я, - не могу
выдержать.



ГЛАВА 6.

Вечером, успокоившись, я обнаружил, что Розалинде хо-
чется поговорить со мной. Еще некоторые беспокойно спрашива-
ли меня, что случилось. Я рассказал им о Софи. Больше это не
было секретом. Я чувствовал, что они шокированы. Я попытался
об_яснить им, что человек с отклонением - небольшим отклоне-
нием во всяком случае - не чудовище, о котором нам рассказы-
вали. Отклонение не приводит к другим различиям, так, по
крайней мере было у Софи.
Они восприняли это с большим сомнением. То, чему нас
учили, противоречило моим утверждениям, хотя они хорошо
знали, что я верю в истинность того, о чем говорю. Невозмож-
но лгать, когда обмениваешься мыслями без слов. Они не могли
свыкнуться с мыслью о том, что отклонения не обязательно
должны быть злыми. В сложившихся обстоятельствах они ничем
не могли помочь и утешить меня, но я жалел, когда они один
за другим замолчали. Правда, я знал, что они уснули.
Я очень устал, но долго не мог уснуть. Я лежал, пред-
ставляя себе, как Софи и ее родители бредут на юг через
окраины. Я отчаянно надеялся, что они теперь далеко, и мое
предательство не повредит им.
Сон мой был полон различных картин. Лица и люди двига-
лись безостановочно, картины менялись. Часто повторялась
одна и та же картина: мы стояли во дворе, и отец заносил над
Софи нож. Я просыпался от собственного крика и боялся уснуть
вновь. Но все-таки уснул и увидел новый сон. Я увидел боль-
шой город на берегу моря, его дома и улицы, летающие в небе
предметы. Я целый год не видел этого во сне, но город выгля-
дел также как и год назад, и его вид успокоил меня.
Утром заглянула мать, но смотрела она на меня враждебно
и неодобрительно. Заботилась обо мне Мери. Она велела, чтобы
я не вставал сегодня с постели. Нужно было лежать ничком и
не поворачиваться, чтобы моя спина зажила поскорее. Я сми-
ренно принял это указание: действительно было целесообразнее
сделать так, как она велела. Так я лежал и размышлял над
приготовлением к побегу, как только немного оправлюсь. Будет
гораздо лучше, думал я, приобрести лошадь. И я провел боль-
шую часть утра, разрабатывая план похищения лошади и бегства
в окраины.
В полдень заглянул инспектор. Он принес с собой коробку
конфет. Я надеялся разузнать у него, конечно осторожно, что-
нибудь о реальном характере окраин. В конце концов, он, как
специалист по отклонениям, должен был знать об этом больше
других. Но потом я решил, что это будет не слишком умно.
Он мне нравился и был добр, но он выполнял свои обязан-
ности. Вопросы свои он задавал дружески. Жуя конфету, он
спросил меня:
- Долго ли ты был знаком с ребенокм Вендеров, кстати,
как ее зовут?
Я ответил ему, потому что сейчас это уже не было смысла
скрывать.
- Давно ли ты знал, что у Софи отклонение?
Я подумал, что правда не ухудшит положения.
- Довольно давно.
- И сколько же времени?
- Думаю, месяцев шесть, - сказал я.
Он поднял брови и серьезно посмотрел на меня.
- Плохо, - сказал он. - Это то, что мы называем укрыва-
тельством. Ты ведь знаешь, что это запрещено?
Я отвел глаза. Ерзая в постели, я пытался избежать его
пристального взгляда, но вынужден был привыкнуть - болела
спина.
- Ее отклонение было не таким, про которое говорят в
церкви, - попытался об_яснить я ему. - Всего лишь маленький
палец на ноге.
Инспектор взял еще одну конфету и протянул мне коробку.
- ... И каждая нога должна заканчиваться пятью пальца-
ми, - процитировал он. - Ты помнишь это?
- Да, - подтвердил я с печальным видом.
- Любая часть определения так же важна, как и все ос-
тальное, и если ребенок под него не подходит, он не человек,
а следовательно, у него нет души. Он не образ бога, а имми-
тация, ведь в иммитации всегда есть какая-нибудь ошибка.
Только господь производит совершенство. И хотя отклонения
могут выглядеть совсем как мы, они не настоящие люди. Они
совсем другие. Когда началось Наказание, было тоже много
отклонений, но с ними не боролись. Только потом их поместили
в специальное место, но было уже поздно.
Я немного подумал.
- Но Софи совсем не другая. У нее не было никаких от-
клонений, - сказал я.
- Ты лучше поймешь это, когда станешь старше, но ты
знал определенно и должен был понять, что Софи - отклонение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65