Когда поймете, что у вас есть свои задачи? Доложите мне обо всем рапортом. А сейчас немедленно отправляйтесь на доклад к генералу. Да хоть ему-то не ляпайте лишнего!
Кольцов козырнул. "А зачем еще рапорт? - подумал он. - Я и тут могу все рассказать подробно". Но он вспомнил о генерале, повернулся и скорым шагом направился к вышке. И пока шел, успел обдумать, что и как будет докладывать.
Ачкасов поздоровался с Кольцовым, как и со всеми офицерами, за руку. Взгляды их встретились.
– Все закончили? - очень спокойно спросил Ачкасов.
– Так точно, товарищ генерал, - ответил Кольцов.
– Вот и хорошо. Значит, у вас есть и впечатления, и доказательства. Ну так что, капитан, вы скажете о "Сове"?
– Мой экипаж, товарищ генерал, сегодня прошел тридцать пять километров. И вчера столько же. Но вчера, должен сказать, испытания проходили более удачно… - начал Кольцов.
– Как более удачно?
– Я в том смысле, товарищ генерал, что, очевидно, луна сегодня мешала. Да и туман тоже. Одним словом, путаницы сегодня было больше, - объяснил Кольцов. - Получается так: движемся, на экране появляется часовня. По всем признакам до ее еще километра два, а на поверку выходит - она совсем рядом.
– И контрольным замером можете это подтвердить? - спросила вдруг стоявшая рядом с Ачкасовым молодая, незнакомая Кольцову женщина.
– Естественно. Или такое. Спускаемся в низину. На экране помехи. Пытаюсь отстроиться. Ничего не помогает. Поднимаюсь из башни. Туман. Включаю светомаскировочное устройство. А представляете, какой бы я имел в руках козырь, если бы свободно мог ориентироваться в тумане?!
– Сквозь туман "Сова" пока видеть не научилась, - сказала женщина.
– Вот и я о том же, - согласился Кольцов. - Еще. При преодолении препятствий, на поворотах механик-водитель вынужден открывать люк, вести наблюдение за местностью невооруженным глазом. В поле видимости "Совы" слишком велико мертвое пространство.
– Не больше, чем у прибора, которым вы пользуетесь сейчас, - заметила женщина.
– А вы думаете, мы им очень довольны? Миримся…
– Продолжайте, капитан, продолжайте, - попросил Ачкасов. - Все, что вы говорите, очень важно.
– Так я и говорю: не приживется в этом варианте "Сова" в войсках. Другого помощника мы ждем, более надежного.
На лице генерала сразу четче обозначились морщины. Брови поднялись, сдвинулись к переносице.
– Вот как?
– Так точно.
– А ваши офицеры так конкретно не высказывались, - заметила женщина.
– А мы, простите, - обернулся к ней Кольцов, - хором отвечать не тренировались. Каждый высказывает свое мнение.
Сказал и снова увидел перед собой пляшущие языки пламени: багровые, лиловые, злые, жадные, лижущие, жалящие… "А если вам, мадам, про это, самое главное, испытание, которое никто не планировал, рассказать? Если вы узнаете, что ваша "Сова" при этом вообще оказалась беспомощной, как вы тогда будете ее защищать?" - подумал Кольцов.
– В таком случае посмотрим, что покажут контрольные замеры, - сказала женщина.
Кольцов окинул ее взглядом. Она была стройна, высока, светловолоса. Одета в полуспортивную форму: куртку и брюки. Ее лицо, руки, шея казались смуглыми то ли от загара, то ли от недостатка света, хотя прожекторы щедро освещали поляну. Большие глаза глядели строго и, как показалось Кольцову, холодно. Она не понравилась Кольцову. Было в ней что-то недоступное и чужое. А может, потому зародилась в нем неприязнь к этой модно одетой женщине в темных, слегка расклешенных брюках и лакированных туфлях, что до сих пор не мог понять, кто она, собственно говоря, такая, что он должен перед ней отчитываться? Впрочем, ответ на этот вопрос Кольцов получил неожиданно скоро. Генерал, обращаясь к офицерам роты, сказал:
– Я тоже думаю, что вы торопитесь с прогнозами. Войска - это не только танки. "Сова" видит дальше всех приборов. И поле зрения у нее значительно шире, чем у ее предшественников. А это уже очень много значит. А в общем, товарищи командиры, я понимаю, что ваши доклады здесь - это, если так можно выразиться, лишь ваше самое общее мнение о новом приборе. Очевидно, не только у командира роты, но и у каждого из вас найдутся и другие замечания. И нам будет очень важно и интересно их узнать. Поэтому сейчас инженер Руденко раздаст вам специальные бланки. Вы заполните их вместе с механиками-водителями. Потом в полку мы соберемся еще раз и обсудим все поподробнее… А пока спасибо вам за ваши труды. Дальше действуйте, как говорится, по своему распорядку.
Сказав это, Ачкасов повернулся и неторопливо направился к стоявшему неподалеку газику командира полка. Фомин последовал за ним. А Руденко достала из папки несколько плотных листов бумаги и протянула их Кольцову.
– Передайте их, пожалуйста, офицерам сами, - попросила она. - Только помните: после заполнения бланки становятся секретными. Пусть они их заполняют лучше в штабе. И еще: скажите, когда вы поставите танки в парк? Мне бы самой хотелось снять ленту с замерителя…
– А это уже когда командир полка прикажет, - коротко ответил Кольцов, подумав: "А Звягин говорил, что приехал подполковник! Должно быть, однофамильцы".
Руденко протянула Кольцову руку, кивком головы попрощалась с командирами взводов и пошла следом за Ачкасовым к машине. А к Кольцову, словно того и ждал, подступил Семин. Майор не встревал в разговор в присутствии старших. У него такой привычки не было вообще. Но, несколько раз перехватив его взгляд, Кольцов понял, что комбат чем-то очень недоволен. Семин энергично махнул рукой офицерам, что должно было означать: "Занимайтесь своим делом", и, понизив голос, с обидой проговорил:
– Я же вас, Кольцов, предупредил. Неужели вы как-нибудь по-другому не могли высказать свои замечания? Я смотрел, генерала аж перекосило!
– Какое это имеет значение, товарищ майор? Я сказал то, что думал.
– Да как сказали-то! - вспыхнул Семин. - Словно механику-водителю разбор занятий делали. Вы знаете, кто такой генерал Ачкасов? Представитель Министерства обороны! Командиру полка сам командующий округом звонил, предупреждал, чтобы порядок при испытаниях был образцовый.
Семин взметнул брови, вдруг осекся и безнадежно махнул рукой.
– Одни от вас, Кольцов, неприятности. И валятся они ни за что ни про что на меня. А вы думаете, у нас недоделок нет и в батальоне все в порядке? И Ачкасов этого не видит? Видит. И теперь молчать о них не станет. Вы ему наговорили, а он там где-нибудь скажет, что ему у нас не понравилось. Так оно и получается…
Кольцов молчал. Круг подобных мыслей и забот своего комбата был ему хорошо известен. Знал Кольцов и то, что никогда не находил в этих вопросах с майором общего языка. И потому, выждав еще немного, он безо всякой обиды спросил:
– Разрешите выдвигаться в полк?
– Выдвигайтесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Кольцов козырнул. "А зачем еще рапорт? - подумал он. - Я и тут могу все рассказать подробно". Но он вспомнил о генерале, повернулся и скорым шагом направился к вышке. И пока шел, успел обдумать, что и как будет докладывать.
Ачкасов поздоровался с Кольцовым, как и со всеми офицерами, за руку. Взгляды их встретились.
– Все закончили? - очень спокойно спросил Ачкасов.
– Так точно, товарищ генерал, - ответил Кольцов.
– Вот и хорошо. Значит, у вас есть и впечатления, и доказательства. Ну так что, капитан, вы скажете о "Сове"?
– Мой экипаж, товарищ генерал, сегодня прошел тридцать пять километров. И вчера столько же. Но вчера, должен сказать, испытания проходили более удачно… - начал Кольцов.
– Как более удачно?
– Я в том смысле, товарищ генерал, что, очевидно, луна сегодня мешала. Да и туман тоже. Одним словом, путаницы сегодня было больше, - объяснил Кольцов. - Получается так: движемся, на экране появляется часовня. По всем признакам до ее еще километра два, а на поверку выходит - она совсем рядом.
– И контрольным замером можете это подтвердить? - спросила вдруг стоявшая рядом с Ачкасовым молодая, незнакомая Кольцову женщина.
– Естественно. Или такое. Спускаемся в низину. На экране помехи. Пытаюсь отстроиться. Ничего не помогает. Поднимаюсь из башни. Туман. Включаю светомаскировочное устройство. А представляете, какой бы я имел в руках козырь, если бы свободно мог ориентироваться в тумане?!
– Сквозь туман "Сова" пока видеть не научилась, - сказала женщина.
– Вот и я о том же, - согласился Кольцов. - Еще. При преодолении препятствий, на поворотах механик-водитель вынужден открывать люк, вести наблюдение за местностью невооруженным глазом. В поле видимости "Совы" слишком велико мертвое пространство.
– Не больше, чем у прибора, которым вы пользуетесь сейчас, - заметила женщина.
– А вы думаете, мы им очень довольны? Миримся…
– Продолжайте, капитан, продолжайте, - попросил Ачкасов. - Все, что вы говорите, очень важно.
– Так я и говорю: не приживется в этом варианте "Сова" в войсках. Другого помощника мы ждем, более надежного.
На лице генерала сразу четче обозначились морщины. Брови поднялись, сдвинулись к переносице.
– Вот как?
– Так точно.
– А ваши офицеры так конкретно не высказывались, - заметила женщина.
– А мы, простите, - обернулся к ней Кольцов, - хором отвечать не тренировались. Каждый высказывает свое мнение.
Сказал и снова увидел перед собой пляшущие языки пламени: багровые, лиловые, злые, жадные, лижущие, жалящие… "А если вам, мадам, про это, самое главное, испытание, которое никто не планировал, рассказать? Если вы узнаете, что ваша "Сова" при этом вообще оказалась беспомощной, как вы тогда будете ее защищать?" - подумал Кольцов.
– В таком случае посмотрим, что покажут контрольные замеры, - сказала женщина.
Кольцов окинул ее взглядом. Она была стройна, высока, светловолоса. Одета в полуспортивную форму: куртку и брюки. Ее лицо, руки, шея казались смуглыми то ли от загара, то ли от недостатка света, хотя прожекторы щедро освещали поляну. Большие глаза глядели строго и, как показалось Кольцову, холодно. Она не понравилась Кольцову. Было в ней что-то недоступное и чужое. А может, потому зародилась в нем неприязнь к этой модно одетой женщине в темных, слегка расклешенных брюках и лакированных туфлях, что до сих пор не мог понять, кто она, собственно говоря, такая, что он должен перед ней отчитываться? Впрочем, ответ на этот вопрос Кольцов получил неожиданно скоро. Генерал, обращаясь к офицерам роты, сказал:
– Я тоже думаю, что вы торопитесь с прогнозами. Войска - это не только танки. "Сова" видит дальше всех приборов. И поле зрения у нее значительно шире, чем у ее предшественников. А это уже очень много значит. А в общем, товарищи командиры, я понимаю, что ваши доклады здесь - это, если так можно выразиться, лишь ваше самое общее мнение о новом приборе. Очевидно, не только у командира роты, но и у каждого из вас найдутся и другие замечания. И нам будет очень важно и интересно их узнать. Поэтому сейчас инженер Руденко раздаст вам специальные бланки. Вы заполните их вместе с механиками-водителями. Потом в полку мы соберемся еще раз и обсудим все поподробнее… А пока спасибо вам за ваши труды. Дальше действуйте, как говорится, по своему распорядку.
Сказав это, Ачкасов повернулся и неторопливо направился к стоявшему неподалеку газику командира полка. Фомин последовал за ним. А Руденко достала из папки несколько плотных листов бумаги и протянула их Кольцову.
– Передайте их, пожалуйста, офицерам сами, - попросила она. - Только помните: после заполнения бланки становятся секретными. Пусть они их заполняют лучше в штабе. И еще: скажите, когда вы поставите танки в парк? Мне бы самой хотелось снять ленту с замерителя…
– А это уже когда командир полка прикажет, - коротко ответил Кольцов, подумав: "А Звягин говорил, что приехал подполковник! Должно быть, однофамильцы".
Руденко протянула Кольцову руку, кивком головы попрощалась с командирами взводов и пошла следом за Ачкасовым к машине. А к Кольцову, словно того и ждал, подступил Семин. Майор не встревал в разговор в присутствии старших. У него такой привычки не было вообще. Но, несколько раз перехватив его взгляд, Кольцов понял, что комбат чем-то очень недоволен. Семин энергично махнул рукой офицерам, что должно было означать: "Занимайтесь своим делом", и, понизив голос, с обидой проговорил:
– Я же вас, Кольцов, предупредил. Неужели вы как-нибудь по-другому не могли высказать свои замечания? Я смотрел, генерала аж перекосило!
– Какое это имеет значение, товарищ майор? Я сказал то, что думал.
– Да как сказали-то! - вспыхнул Семин. - Словно механику-водителю разбор занятий делали. Вы знаете, кто такой генерал Ачкасов? Представитель Министерства обороны! Командиру полка сам командующий округом звонил, предупреждал, чтобы порядок при испытаниях был образцовый.
Семин взметнул брови, вдруг осекся и безнадежно махнул рукой.
– Одни от вас, Кольцов, неприятности. И валятся они ни за что ни про что на меня. А вы думаете, у нас недоделок нет и в батальоне все в порядке? И Ачкасов этого не видит? Видит. И теперь молчать о них не станет. Вы ему наговорили, а он там где-нибудь скажет, что ему у нас не понравилось. Так оно и получается…
Кольцов молчал. Круг подобных мыслей и забот своего комбата был ему хорошо известен. Знал Кольцов и то, что никогда не находил в этих вопросах с майором общего языка. И потому, выждав еще немного, он безо всякой обиды спросил:
– Разрешите выдвигаться в полк?
– Выдвигайтесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121