Теперь же она обращается к самым близким, дорогим и верным друзьям: им и их доблести Певерил обязан успехами, которые в недавнее смутное время снискали и ему и им самим ратную славу и чьей отваге она, леди Певерил, обязана сохранением жизни своего супруга. Заключая свою скромную речь, леди Певерил сердечно поздравила собравшихся со счастливым восстановлением власти короля и, грациозно поклонившись во все стороны, поднесла к губам бокал, как бы приветствуя гостей.
В ту эпоху еще сохранялась — особенно среди старых кавалеров-роялистов — искра того духа, который заставил Фруассара сказать, что рыцарь становится вдвое храбрее, если его воодушевляют слова и взоры прекрасной и добродетельной дамы. Лишь во времена царствования, начавшегося в описываемые нами дни, безудержная вольность нравов, вызвавшая всеобщую распущенность, унизила женщин до положения простых прислужниц похоти и тем истребила в обществе благородные чувства к прекрасному полу, которые, если рассматривать их как побуждение к тому, чтобы «возвыситься духом», превосходят все прочие чувствования, кроме веры и любви к отечеству. Древние своды Мартиндейла тотчас же огласились громкими кликами; в воздухе замелькали шляпы, и все общество дружно желало счастья и доброго здравия рыцарю и его супруге.
В разгар возлияний леди Певерил незаметно выскользнула из залы, оставив гостей свободно пировать и веселиться.
Легко можно вообразить веселье кавалеров, ибо оно сопровождалось пением, шутками, тостами и музыкой, которые везде и всюду одушевляют праздничные пиры. Развлечения пуритан отличались несколько иным, менее шумным характером. Они не пели, не шутили, не слушали музыки, не провозглашали тостов, но и они, если употребить их собственное выражение, тоже наслаждались земными благами, которые в силу слабости человеческой природы столь усладительны для внешней оболочки смертных. Старый Уитекер даже с неудовольствием заметил, что, хотя общество круглоголовых было меньше числом, они поглотили столько же Канарского и кларета, сколько развеселая компания, с которой пил он сам. Однако люди, знавшие наклонности управляющего, расположены были думать, что для получения такого итога он наверняка отнес на счет пуритан свои собственные возлияния — статью весьма немаловажную.
Не доверяя столь пристрастным и скандальным слухам, скажем лишь, что в этом случае, как и в большей части других, силе удовольствия способствовала его редкость и что пуритане, почитавшие воздержание или хотя бы умеренность одною из священных заповедей, тем более наслаждались праздником, что такие возможности представлялись им не часто. Если они и не пили за здоровье друг друга, то по крайней мере, поднимая бокалы, взглядами и кивками показывали, что присутствие друзей и соседей увеличивает их наслаждение пиром. Религия, занимавшая главенствующее место в их мыслях, стала также главною темой их бесед, и, разделившись на небольшие кучки, они обсуждали религиозные догматы и метафизические вопросы, сравнивали достоинства различных проповедников и вероучения соперничающих сект, подкрепляя цитатами из священного писания те из них, которым оказывали предпочтение. Во время этих споров возникли некоторые разногласия, которые могли бы зайти дальше, чем дозволяли приличия, если бы не предусмотрительное вмешательство майора Бриджнорта. Он подавил в самом зародыше спор между папашей Ходжсоном из Чарнликота и его преподобием Солсгрейсом по деликатному пункту о церковных обрядах и богослужениях, отправляемых мирянами, а также счел неблагоразумным потворствовать желанию некоторых наиболее пылких ревнителей веры, которым хотелось дать возможность остальным гостям насладиться присущим им даром импровизированной проповеди и толкования библейских текстов. Эти нелепости были характерной чертою эпохи, однако же у майора хватило здравого смысла понять, что, независимо от того, порождены ли они лицемерием или религиозным пылом, они в данных обстоятельствах совершенно неуместны.
Майор Бриджнорт также уговорил пуритан разойтись пораньше, и они покинули замок задолго до того, как веселье их соперников кавалеров достигло высшей точки, — что чрезвычайно обрадовало хозяйку, которая опасалась последствий, могущих произойти, если бы обе партии отправились восвояси одновременно и столкнулись у ворот. Около полуночи большая часть кавалеров, вернее, те, кто был еще в силах передвигаться без посторонней помощи, отправилась в деревню Мартиндейл-Моултрэсси, в чем им благоприятствовал лунный свет, помогавший избежать несчастных случаев. Хозяйка, радуясь, что разгульное пиршество окончилось без всяких неприятных происшествий, не без удовольствия слушала их крики и хор, громогласно исполнявший «Король опять свое вернет!». Однако веселье на этом не кончилось, ибо подвыпившие кавалеры, обнаружив вокруг разведенного на улице костра нескольких поселян, радостно присоединились к ним, послали в «Герб Певерилов» к Роджеру Рейну, преданному трактирщику, о котором мы уже упоминали, за двумя бочонками так называемого стинго и соединенными усилиями принялись поглощать его за здоровье короля и верного генерала Монка. Их крики еще долго нарушали тишину и пугали маленькую деревушку; однако даже самый пылкий энтузиазм не может вечно противиться естественному действию позднего времени и неумеренных возлияний. Шум, поднятый торжествующими роялистами, в конце концов утих, и луна совместно с совою беспрепятственно завладели старинной деревенскою колокольней — ночная птица заняла ее под жилье, а ночное светило озаряло своими серебристыми лучами белый силуэт здания, возвышающийся на фоне узловатых дубов.
Глава V
Под клики труб и плеск знамен
Весь осажденный гарнизон
В атаку двинут был;
И — чудо среди жен земных! —
Она в сердца бойцов своих
Вдохнула ратный пыл!
Уильям С. Роуз
Наутро после пира леди Певерил, утомленная трудами и заботами предыдущего дня, оставалась в своей комнате на два или три часа дольше, чем это позволяли ее Деятельная натура и тогдашнее обыкновение подниматься на заре. Тем временем экономка Элзмир, женщина, облеченная особым доверием семейства и в отсутствие своей хозяйки пользовавшаяся неограниченною властью, приказала гувернантке Деборе тотчас отвести детей на прогулку в парк и не пускать никого в золотую комнату, где они обыкновенно играли. Дебора, которая нередко и не без успеха восставала против власти Элзмир, решила про себя, что собирается дождь, и потому детям лучше остаться в золотой комнате, чем бегать по траве, еще покрытой утренней росою.
Однако ум женщины бывает порою столь же изменчив, сколь и народное собрание;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
В ту эпоху еще сохранялась — особенно среди старых кавалеров-роялистов — искра того духа, который заставил Фруассара сказать, что рыцарь становится вдвое храбрее, если его воодушевляют слова и взоры прекрасной и добродетельной дамы. Лишь во времена царствования, начавшегося в описываемые нами дни, безудержная вольность нравов, вызвавшая всеобщую распущенность, унизила женщин до положения простых прислужниц похоти и тем истребила в обществе благородные чувства к прекрасному полу, которые, если рассматривать их как побуждение к тому, чтобы «возвыситься духом», превосходят все прочие чувствования, кроме веры и любви к отечеству. Древние своды Мартиндейла тотчас же огласились громкими кликами; в воздухе замелькали шляпы, и все общество дружно желало счастья и доброго здравия рыцарю и его супруге.
В разгар возлияний леди Певерил незаметно выскользнула из залы, оставив гостей свободно пировать и веселиться.
Легко можно вообразить веселье кавалеров, ибо оно сопровождалось пением, шутками, тостами и музыкой, которые везде и всюду одушевляют праздничные пиры. Развлечения пуритан отличались несколько иным, менее шумным характером. Они не пели, не шутили, не слушали музыки, не провозглашали тостов, но и они, если употребить их собственное выражение, тоже наслаждались земными благами, которые в силу слабости человеческой природы столь усладительны для внешней оболочки смертных. Старый Уитекер даже с неудовольствием заметил, что, хотя общество круглоголовых было меньше числом, они поглотили столько же Канарского и кларета, сколько развеселая компания, с которой пил он сам. Однако люди, знавшие наклонности управляющего, расположены были думать, что для получения такого итога он наверняка отнес на счет пуритан свои собственные возлияния — статью весьма немаловажную.
Не доверяя столь пристрастным и скандальным слухам, скажем лишь, что в этом случае, как и в большей части других, силе удовольствия способствовала его редкость и что пуритане, почитавшие воздержание или хотя бы умеренность одною из священных заповедей, тем более наслаждались праздником, что такие возможности представлялись им не часто. Если они и не пили за здоровье друг друга, то по крайней мере, поднимая бокалы, взглядами и кивками показывали, что присутствие друзей и соседей увеличивает их наслаждение пиром. Религия, занимавшая главенствующее место в их мыслях, стала также главною темой их бесед, и, разделившись на небольшие кучки, они обсуждали религиозные догматы и метафизические вопросы, сравнивали достоинства различных проповедников и вероучения соперничающих сект, подкрепляя цитатами из священного писания те из них, которым оказывали предпочтение. Во время этих споров возникли некоторые разногласия, которые могли бы зайти дальше, чем дозволяли приличия, если бы не предусмотрительное вмешательство майора Бриджнорта. Он подавил в самом зародыше спор между папашей Ходжсоном из Чарнликота и его преподобием Солсгрейсом по деликатному пункту о церковных обрядах и богослужениях, отправляемых мирянами, а также счел неблагоразумным потворствовать желанию некоторых наиболее пылких ревнителей веры, которым хотелось дать возможность остальным гостям насладиться присущим им даром импровизированной проповеди и толкования библейских текстов. Эти нелепости были характерной чертою эпохи, однако же у майора хватило здравого смысла понять, что, независимо от того, порождены ли они лицемерием или религиозным пылом, они в данных обстоятельствах совершенно неуместны.
Майор Бриджнорт также уговорил пуритан разойтись пораньше, и они покинули замок задолго до того, как веселье их соперников кавалеров достигло высшей точки, — что чрезвычайно обрадовало хозяйку, которая опасалась последствий, могущих произойти, если бы обе партии отправились восвояси одновременно и столкнулись у ворот. Около полуночи большая часть кавалеров, вернее, те, кто был еще в силах передвигаться без посторонней помощи, отправилась в деревню Мартиндейл-Моултрэсси, в чем им благоприятствовал лунный свет, помогавший избежать несчастных случаев. Хозяйка, радуясь, что разгульное пиршество окончилось без всяких неприятных происшествий, не без удовольствия слушала их крики и хор, громогласно исполнявший «Король опять свое вернет!». Однако веселье на этом не кончилось, ибо подвыпившие кавалеры, обнаружив вокруг разведенного на улице костра нескольких поселян, радостно присоединились к ним, послали в «Герб Певерилов» к Роджеру Рейну, преданному трактирщику, о котором мы уже упоминали, за двумя бочонками так называемого стинго и соединенными усилиями принялись поглощать его за здоровье короля и верного генерала Монка. Их крики еще долго нарушали тишину и пугали маленькую деревушку; однако даже самый пылкий энтузиазм не может вечно противиться естественному действию позднего времени и неумеренных возлияний. Шум, поднятый торжествующими роялистами, в конце концов утих, и луна совместно с совою беспрепятственно завладели старинной деревенскою колокольней — ночная птица заняла ее под жилье, а ночное светило озаряло своими серебристыми лучами белый силуэт здания, возвышающийся на фоне узловатых дубов.
Глава V
Под клики труб и плеск знамен
Весь осажденный гарнизон
В атаку двинут был;
И — чудо среди жен земных! —
Она в сердца бойцов своих
Вдохнула ратный пыл!
Уильям С. Роуз
Наутро после пира леди Певерил, утомленная трудами и заботами предыдущего дня, оставалась в своей комнате на два или три часа дольше, чем это позволяли ее Деятельная натура и тогдашнее обыкновение подниматься на заре. Тем временем экономка Элзмир, женщина, облеченная особым доверием семейства и в отсутствие своей хозяйки пользовавшаяся неограниченною властью, приказала гувернантке Деборе тотчас отвести детей на прогулку в парк и не пускать никого в золотую комнату, где они обыкновенно играли. Дебора, которая нередко и не без успеха восставала против власти Элзмир, решила про себя, что собирается дождь, и потому детям лучше остаться в золотой комнате, чем бегать по траве, еще покрытой утренней росою.
Однако ум женщины бывает порою столь же изменчив, сколь и народное собрание;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177