— Victoria! Victoria! Magna est veritas, et praevalebit! note 84Если бы я сказал этому негодяю хоть одно слово лжи, оп, так хорошо с ней знакомый (ведь вся его жизнь — сплошной обман!), тотчас бы обо всем догадался. Но я сказал правду, и это было единственным средством обмануть его. Victoria! Любезный Джернингем, я больше горжусь тем, что обманул Кристиана, чем если бы мне удалось перехитрить государственного министра.
— Вы слишком высокого мнения о его уме, — заметил Джерпипгем.
— Во всяком случае, о его хитрости, а ведь она в дворцовых интригах часто торжествует над умом — так рыболовная лодка в Ярмуте может обойти фрегат. Я постараюсь, чтобы он ни в коем случае не вернулся в Лондон до окончания всех этих дел.
Но тут герцогу доложили, что полковник, о котором он спрашивал несколько раз, явился.
— Не встретился он с Кристианом? — торопливо спросил Бакингем.
— Нет, милорд, — ответил слуга, — полковник поднялся по лестнице из старого сада.
— Я так и думал. Сова не любит показываться днем, когда есть чаща, где она может спрятаться, — заметил герцог. — Вон он крадется по узкой и мрачной тропинке, такой же зловещий, как птица, которую так напоминает.
Полковник — его всегда называли только по чину — вошел в комнату. Это был высокий человек, крепкого сложения, уже немолодой; лицо его можно было бы назвать красивым, если бы его не портило мрачное выражение. Когда герцог говорил с ним, он не то из скромности, не то по другой причине не поднимал своих больших серьезных глаз; но, отвечая, он бросал на собеседника проницательный взгляд. Костюм его был очень прост и походил более на костюм пуританина, нежели кавалера. Черная шляпа с большими полями, напоминавшая испанское сомбреро, широкий черный плащ и длинная шпага делали его похожим на кастильского идальго. Сходство еще более усиливалось его серьезностью и чопорностью манер.
— А, полковник! — сказал герцог. — Давненько мы не виделись с вами. Как поживаете?
— Как все деятельные люди во времена спокойствия, — ответил полковник. — Я похож на пиратское судно, которое село на мель в заливе и у которого рассохлась и покоробилась вся обшивка.
— Что же, полковник, — сказал герцог, — я не раз пользовался вашей доблестью и, может быть, вновь воспользуюсь ею. Поэтому я позабочусь, чтобы корабль скорее починили и просмолили как следует.
— Вашей светлости угодно предпринять путешествие? — спросил полковник.
— Нет, но надо прервать другое путешествие, — ответил герцог.
— Это только вариация того же мотива. Слушаю вас, милорд, — сказал полковник.
— Да нет, дело-то пустяковое. Вы знаете Неда Кристиана? — спросил герцог.
— Знаю, милорд, — ответил полковник, — мы давно знакомы.
— Он отправляется в Дербишир отыскивать племянницу, которую едва ли там найдет. Его возвращению в Лондон нужно помешать, и в этом я надеюсь на вашу испытанную преданность мне. Поезжайте с ним или ему навстречу, будьте с ним ласковы или нападите на него, слоном, делайте с ним что хотите, но не пускайте его в Лондон по крайней мере недели две, а там уж мне будет все равно, когда он появится.
— За это время, — сказал полковник, — девицу может разыскать любой, кто захочет взять на себя этот труд.
— Вы сами, пожалуй, захотите взять этот труд на себя, полковник, — ответил герцог. — Уверяю вас, что у нее не одна тысяча приданого. Такая жена избавила бы вас от необходимости жить на общественный счет.
— Я продаю мою жизнь и шпагу, милорд, но не торгую честью, — сурово возразил полковник. — Если я женюсь, свадебная постель моя может быть бедна, но она будет честна.
— Стало быть, ваша жена будет у вас единственным честным приобретением, полковник, по крайней мере с тех пор, как я вас знаю, — сказал герцог.
— Ваша светлость можете говорить все, что вам угодно. Последнее время я занимался главным образом вашими поручениями, и если они были менее честны, чем мне хотелось бы, то заказчик виноват в этом столько же, сколько исполнитель. Но жениться на отставной любовнице… Нет в мире человека (за исключением вашей светлости, ибо я у вас состою на службе), который осмелился бы предложить мне это.
Герцог громко расхохотался.
— Что ж, это совсем в духе старины Пистоля:
Что ж я, Пандар троянский, что ли?
Я меч ношу, возьми вас Люцифер note 85.
— Я получил слишком простое воспитание, чтобы разбираться в театральных виршах, милорд, — мрачно заметил полковник. — Не угодно ли вашей светлости приказать мне что-нибудь еще?
— Нет. Мне рассказали, что вы опубликовали какое-то «Повествование о заговоре»?
— А почему бы и нет, милорд? — спросил полковник. — Надеюсь, я свидетель не менее надежный, чем другие.
— Совершенно справедливо, — ответил герцог. — Было бы даже странно, если бы столь ревностный протестант, как вы, упустил случай половить рыбку в такой мутной соде.
— Я пришел за вашими приказаниями, милорд, а не за тем, чтобы служить предметом острословия вашей светлости, — заметил полковник.
— Хорошо сказано, решительнейший и безупречнейший полковник! Итак, вы у меня на службе на целый месяц, поэтому прошу взять этот кошелек на непредвиденные расходы и снаряжение. Время от времени вы будете получать мои приказания.
— Они будут выполнены в точности, милорд, — сказал полковник. -Я знаю обязанности подчиненного офицера. Мое почтение вашей светлости.
С этими словами он взял кошелек, положил его в карман без показного смущения, но и без благодарности — просто как заслуженную плату, и вышел из комнаты с тем же чопорно-важным видом, с каким вошел.
— Вот этот негодяй мне по душе, — заметил герцог. — Разбойник с самой колыбели, убийца с тех пор, как научился держать в руке нож, законченный лицемер в своем отношении к религии и еще более в вопросах чести, он готов продать душу дьяволу, лишь бы совершить какое-нибудь злодейство, и перерезать глотку родному брату, если бы тот осмелился уличить его в подлости. Чему вы так удивляетесь, милейший Джернингем? И почему вы смотрите на меня как на какое-нибудь индийское чудовище, за обозрение которого заплатили целый шиллинг, и теперь таращите круглые, как очки, глаза, стараясь за свои деньги наглядеться вволю. Моргните хоть раз, поберегите глаза и поведайте мне тайну ваших дум.
— Сказать по чести, милорд, — ответил Джернингем, — раз уж вы заставляете меня говорить, — чем дольше я служу вашей светлости, тем меньше вас понимаю. Обычно люди действуют либо ради выгоды, либо для удовольствия, вы же, милорд, кажется, находите забавным противодействовать своим собственным затеям, причем именно тогда, когда они начинают претворяться в жизнь. Извините меня, но вы поступаете как дитя, что разбивает любимую игрушку, или как человек, который поджигает дом, еще им не достроенный.
— А почему не сделать этого, если хочется погреть руки у огня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177