Да и Шишковатый не придал этому особого значения.
- И правильно. Никакого особого значения это не имеет.
- Но как ты не понимаешь? Ведь тот великан умер на кресте.
- Я помню, ты сидел ужасно мрачный, когда Шишковатый об этом
рассказывал.
- Тогда, может быть, я не прав?
- А может быть, и прав, только я не понимаю. Скажи мне, что тебя так
беспокоит? Не мог же ты пожалеть великана. Ты их не жалеешь. Мой отец
рассказывал, как тогда, на стенах замка, ты осыпал их ударами и выкрикивал
проклятья, убивая одного за другим.
- Нет, дело не в великане, - сказал Харкорт, - хотя он, наверное,
умер мучительной смертью. Должно быть, от жажды. Его приковали там и
бросили, и он высох, как лист, упавший с дерева.
- Но если дело не в великане, то в чем же?
- В кресте! - выкрикнул он.
- В кресте?
- На кресте умер наш Спаситель.
- Ну и что? С тех пор еще многие умерли на кресте.
- Крест для нас священен, - сказал он. - Мы молимся перед ним. Мы
носим его на шее. Мы венчаем им наши четки. Это святое орудие смерти.
Очень плохо, что и другие, как ты говоришь, тоже умирали на кресте. Но
великан? Чтобы Нечисть умирала на кресте?!
Она обняла его за плечи и прижала к себе.
- И ты страдал из-за этого? - сказала она. - И никому ничего не
говорил?
- Кому мне было об этом рассказать?
- Сейчас ты рассказал об этом мне.
- Да, - ответил он. - Я рассказал об этом тебе.
Она убрала руку с его плеч.
- Прости меня, мой господин. Я только хотела тебя утешить.
Он повернулся к ней, охватил ее лицо руками и поцеловал.
- Ты меня утешила, - сказал он. - Я так нуждался в утешении.
Наверное, я глупец, что так расстраиваюсь...
- Ты не глупец, - сказала она. - В тебе есть какая-то неожиданная
доброта, и за это все должны тебя любить.
- Имей в виду, - сказал он, - что я смог рассказать об этом только
тебе.
Он сам не знал, зачем это сказал. Ему пришло в голову, что это
неправда. Он мог бы рассказать аббату. Нет ничего такого, о чем он не мог
бы рассказать аббату. Однако об этом он аббату все же не рассказал.
- Я должна кое о чем с тобой поговорить, - сказала она. - Нэн все
время присматривалась ко мне, и очень внимательно. И пыталась меня
расспрашивать. Конечно, исподволь, чтобы это не бросалось в глаза. Но в
том, что она говорила, таились вопросы.
- Ты ей ничего не сказала?
- Ничего. Ты же сам мне ничего не говорил. Но из того, о чем
разговариваете вы трое, из случайно оброненных слов, я поняла.
- Я не собирался ничего от тебя скрывать, - сказал Харкорт. - Я
просто...
- Да нет, ничего страшного.
- Как ты думаешь, Нэн хотела расспросить тебя о нашей цели?
- Мне так показалось. И вот еще что. Она не та, за кого себя выдает.
- Что ты хочешь сказать?
- Она одевается в лохмотья, ходит босая, у нее всклокоченные волосы,
к которым она не притрагивается гребнем. Она хочет, чтобы мы считали ее
просто старой каргой. Но все равно видно, кто она на самом деле.
Харкорт заинтересовался.
- А кто она, по-твоему, на самом деле?
- Когда-то она была благородной дамой. Очень благородной. Такой
благородной, что теперь не может этого скрыть. Кое-какие обороты речи,
когда она не следит за собой, отдельные движения, манеры. На пальце у нее
перстень с камнем, и она хотела бы, чтобы мы считали камень дешевой
стекляшкой. Но я знаю, что это не так. Могу поклясться, что это рубин
чистейшей воды.
- Откуда ты знаешь?
- Любая женщина тебе сразу скажет. Не мужчина - мужчины на такие вещи
не обращают внимания.
- Надо будет взглянуть, - заметил Харкорт. - Хорошо, что ты мне об
этом рассказала. А теперь пойдем, пора ужинать.
Ужин был готов, и аббат уже приступил к еде.
- Я слишком проголодался, чтобы дожидаться вас, - сказал он. -
Садитесь и скажите, как вам понравится угощение. Наша приятельница Нэн -
необыкновенно искусная повариха. Кому еще могло бы прийти в голову
поджарить нарезанное мясо с натертым сыром, кусочками сала и травами,
собранными в лесу, и все это как следует перемешать? Получилось очень
вкусно.
И он снова набил полный рот.
- Этот старый козел уже почти такой же, как раньше, - сказал
Шишковатый.
- Если не считать того, что у меня по всему телу зуд от твоей гнусной
мази, - проворчал аббат.
- Завтра мы дойдем до храма, - сказала Нэн. - Не рассчитывайте, что
после этого я смогу вас кормить, - мне будет некогда, буду собирать
коренья и травы.
К вечеру следующего дня, поднявшись на вершину холма, они увидели
храм.
- Вот он, - сказал аббат. - Вот наконец этот храм, куда мы столько
времени пробиваемся по этой нечестивой стране.
Храм стоял в небольшой долине, по которой извивался прозрачный
ручеек. Он был окружен вековыми деревьями, почти скрывавшими его от глаз.
- Мы устроим здесь привал, - сказал Харкорт, - а туда пойдем утром, Я
не хочу блуждать в темноте.
Глава 21.
Храм был огромен - Харкорт еще никогда не видел такого
величественного здания. Каменные стены колоссальной высоты были увенчаны
уходящими ввысь башнями, и даже башни казались столь же массивными, как и
несущие их устои. Над стенами возвышались крутые скаты крыш, причудливо
пересекавшиеся под всевозможными углами по прихоти неведомого зодчего.
Утреннее солнце отражалось в красных, зеленых и синих витражах. Все здание
дышало былой роскошью и неумирающим величием. Глядя на него, Харкорт не
мог не подивиться тому, как могли такое выстроить обыкновенные люди.
Вокруг храма шла невысокая каменная ограда, кладка которой казалась
грубой и примитивной рядом с великолепно выложенными стенами самого храма.
Кое-где она обвалилась, и видно было, что за ней растет множество плодовых
деревьев, многие из которых стоят в полном цвету.
Торжественной цепочкой путники двинулись вдоль южной части ограды к
западу. Немного не доходя до места, где ограда поворачивала на север,
оказался пролом, через который можно было подойти к храму. Они обошли
западный угол здания и вышли на мощеный двор, откуда поднимались ко входу
в храм широкие каменные ступени. Одна из створок тяжелых дубовых дверей
сорвалась с петель и лежала на камнях, другая, косо висевшая на месте,
была полуоткрыта. С карниза над дверью на путников смотрели оскаленные
морды горгулий.
Взглянув на них, Харкорт не то чтобы заметил, а скорее почувствовал,
что в них есть нечто странное. Часть их выглядела как-то не так, как
другие, - они казались более гладкими и округлыми. Он присмотрелся
внимательнее, но не мог понять, есть между ними разница или это ему только
почудилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
- И правильно. Никакого особого значения это не имеет.
- Но как ты не понимаешь? Ведь тот великан умер на кресте.
- Я помню, ты сидел ужасно мрачный, когда Шишковатый об этом
рассказывал.
- Тогда, может быть, я не прав?
- А может быть, и прав, только я не понимаю. Скажи мне, что тебя так
беспокоит? Не мог же ты пожалеть великана. Ты их не жалеешь. Мой отец
рассказывал, как тогда, на стенах замка, ты осыпал их ударами и выкрикивал
проклятья, убивая одного за другим.
- Нет, дело не в великане, - сказал Харкорт, - хотя он, наверное,
умер мучительной смертью. Должно быть, от жажды. Его приковали там и
бросили, и он высох, как лист, упавший с дерева.
- Но если дело не в великане, то в чем же?
- В кресте! - выкрикнул он.
- В кресте?
- На кресте умер наш Спаситель.
- Ну и что? С тех пор еще многие умерли на кресте.
- Крест для нас священен, - сказал он. - Мы молимся перед ним. Мы
носим его на шее. Мы венчаем им наши четки. Это святое орудие смерти.
Очень плохо, что и другие, как ты говоришь, тоже умирали на кресте. Но
великан? Чтобы Нечисть умирала на кресте?!
Она обняла его за плечи и прижала к себе.
- И ты страдал из-за этого? - сказала она. - И никому ничего не
говорил?
- Кому мне было об этом рассказать?
- Сейчас ты рассказал об этом мне.
- Да, - ответил он. - Я рассказал об этом тебе.
Она убрала руку с его плеч.
- Прости меня, мой господин. Я только хотела тебя утешить.
Он повернулся к ней, охватил ее лицо руками и поцеловал.
- Ты меня утешила, - сказал он. - Я так нуждался в утешении.
Наверное, я глупец, что так расстраиваюсь...
- Ты не глупец, - сказала она. - В тебе есть какая-то неожиданная
доброта, и за это все должны тебя любить.
- Имей в виду, - сказал он, - что я смог рассказать об этом только
тебе.
Он сам не знал, зачем это сказал. Ему пришло в голову, что это
неправда. Он мог бы рассказать аббату. Нет ничего такого, о чем он не мог
бы рассказать аббату. Однако об этом он аббату все же не рассказал.
- Я должна кое о чем с тобой поговорить, - сказала она. - Нэн все
время присматривалась ко мне, и очень внимательно. И пыталась меня
расспрашивать. Конечно, исподволь, чтобы это не бросалось в глаза. Но в
том, что она говорила, таились вопросы.
- Ты ей ничего не сказала?
- Ничего. Ты же сам мне ничего не говорил. Но из того, о чем
разговариваете вы трое, из случайно оброненных слов, я поняла.
- Я не собирался ничего от тебя скрывать, - сказал Харкорт. - Я
просто...
- Да нет, ничего страшного.
- Как ты думаешь, Нэн хотела расспросить тебя о нашей цели?
- Мне так показалось. И вот еще что. Она не та, за кого себя выдает.
- Что ты хочешь сказать?
- Она одевается в лохмотья, ходит босая, у нее всклокоченные волосы,
к которым она не притрагивается гребнем. Она хочет, чтобы мы считали ее
просто старой каргой. Но все равно видно, кто она на самом деле.
Харкорт заинтересовался.
- А кто она, по-твоему, на самом деле?
- Когда-то она была благородной дамой. Очень благородной. Такой
благородной, что теперь не может этого скрыть. Кое-какие обороты речи,
когда она не следит за собой, отдельные движения, манеры. На пальце у нее
перстень с камнем, и она хотела бы, чтобы мы считали камень дешевой
стекляшкой. Но я знаю, что это не так. Могу поклясться, что это рубин
чистейшей воды.
- Откуда ты знаешь?
- Любая женщина тебе сразу скажет. Не мужчина - мужчины на такие вещи
не обращают внимания.
- Надо будет взглянуть, - заметил Харкорт. - Хорошо, что ты мне об
этом рассказала. А теперь пойдем, пора ужинать.
Ужин был готов, и аббат уже приступил к еде.
- Я слишком проголодался, чтобы дожидаться вас, - сказал он. -
Садитесь и скажите, как вам понравится угощение. Наша приятельница Нэн -
необыкновенно искусная повариха. Кому еще могло бы прийти в голову
поджарить нарезанное мясо с натертым сыром, кусочками сала и травами,
собранными в лесу, и все это как следует перемешать? Получилось очень
вкусно.
И он снова набил полный рот.
- Этот старый козел уже почти такой же, как раньше, - сказал
Шишковатый.
- Если не считать того, что у меня по всему телу зуд от твоей гнусной
мази, - проворчал аббат.
- Завтра мы дойдем до храма, - сказала Нэн. - Не рассчитывайте, что
после этого я смогу вас кормить, - мне будет некогда, буду собирать
коренья и травы.
К вечеру следующего дня, поднявшись на вершину холма, они увидели
храм.
- Вот он, - сказал аббат. - Вот наконец этот храм, куда мы столько
времени пробиваемся по этой нечестивой стране.
Храм стоял в небольшой долине, по которой извивался прозрачный
ручеек. Он был окружен вековыми деревьями, почти скрывавшими его от глаз.
- Мы устроим здесь привал, - сказал Харкорт, - а туда пойдем утром, Я
не хочу блуждать в темноте.
Глава 21.
Храм был огромен - Харкорт еще никогда не видел такого
величественного здания. Каменные стены колоссальной высоты были увенчаны
уходящими ввысь башнями, и даже башни казались столь же массивными, как и
несущие их устои. Над стенами возвышались крутые скаты крыш, причудливо
пересекавшиеся под всевозможными углами по прихоти неведомого зодчего.
Утреннее солнце отражалось в красных, зеленых и синих витражах. Все здание
дышало былой роскошью и неумирающим величием. Глядя на него, Харкорт не
мог не подивиться тому, как могли такое выстроить обыкновенные люди.
Вокруг храма шла невысокая каменная ограда, кладка которой казалась
грубой и примитивной рядом с великолепно выложенными стенами самого храма.
Кое-где она обвалилась, и видно было, что за ней растет множество плодовых
деревьев, многие из которых стоят в полном цвету.
Торжественной цепочкой путники двинулись вдоль южной части ограды к
западу. Немного не доходя до места, где ограда поворачивала на север,
оказался пролом, через который можно было подойти к храму. Они обошли
западный угол здания и вышли на мощеный двор, откуда поднимались ко входу
в храм широкие каменные ступени. Одна из створок тяжелых дубовых дверей
сорвалась с петель и лежала на камнях, другая, косо висевшая на месте,
была полуоткрыта. С карниза над дверью на путников смотрели оскаленные
морды горгулий.
Взглянув на них, Харкорт не то чтобы заметил, а скорее почувствовал,
что в них есть нечто странное. Часть их выглядела как-то не так, как
другие, - они казались более гладкими и округлыми. Он присмотрелся
внимательнее, но не мог понять, есть между ними разница или это ему только
почудилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81