- Когда я слышу что-то о драконах, - сказал аббат, - я всякий раз
вспоминаю, как вы с Хью пробовали одного поймать.
- Ну, конечно, - ответил Харкорт. - К моему постоянному стыду, это
помнят все, кого я знаю. Только никто не помнит, что нам с Хью тогда было
всего-навсего по двенадцать лет и мы еще просто ничего не понимали. Этого
драконенка мы нашли у подножья Драконова хребта - он выпал из гнезда и
ковылял по земле. Взрослые драконы знали, что он выпал, и очень суетились
вокруг, но не могли до него добраться, лес там слишком густой. Когда мы с
Хью увидели этого птенца, у нас была только одна мысль - как здорово будет
завести себе маленького ручного дракончика. Нам, конечно, и в голову не
пришло подумать о том, что мы будем с ним делать, когда он подрастет.
- Вы, кажется, попробовали его связать?
- Ну да. Мы сбегали в замок, взяли две веревки и вернулись.
Драконенок был еще там. Мы решили накинуть ему на шею две петли и таким
способом его удерживать. Я свою петлю на него накинул, но склон был очень
каменистый, Хью поскользнулся и упал, а петлю так и не накинул. Драконенок
кинулся на нас, и тут мы поняли, что надо удирать. Веревки, конечно,
побросали и все равно едва унесли ноги. Если бы не милость Господня, Хью
ни за что бы не убежать от этого разъяренного дракончика.
- Мой отец, да упокоится его душа в мире, чуть шкуру с Хью не
спустил, когда об этом услышал. Я пытался его отговорить, твердил, что это
просто шалость, что такое случается со всеми мальчишками, но он и слушать
не хотел. Одной рукой сгреб Хью за шиворот, другой схватил палку...
- Я думаю, больше всего деда разозлило то, что мы бросили веревки, -
сказал Харкорт. - Он долго внушал мне, как трудно сейчас достать веревку,
какой я бестолковый и как мало шансов, что из меня получится что-нибудь
путное. К тому времени, как он выдохся, я уже чувствовал себя совершенным
ничтожеством. По-моему, он хотел и меня высечь, но передумал. Лучше бы
высек: это мне было бы легче, чем выслушивать все, что он наговорил.
- Кстати, - заметил аббат, - я частенько подумывал, не летает ли до
сих пор где-нибудь поблизости дракон с твоей веревкой на шее.
- Я тоже об этом думал, - сказал Наскоро.
- Давно уж я не видел драконов, - продолжал аббат. - Не могу сказать,
чтобы я об этом жалел. Гнусные создания. И никакой управы на них нет.
Свалится с неба, как камень на голову, ударит с лету - и тут же снова
вверх, так что и оглянуться не успеешь. Сколько раз бывало - прилетит
дракон, схватит корову и тащит. Мне всегда было так жалко бедное животное.
Ведь драконы их не убивают, а уносят живыми. Помню, как-то один схватил
сразу двух свиней, по одной в каждую лапу - это непростое дело, даже для
дракона. Никогда не забуду, как они визжали. Свиньи вообще здоровы
визжать, а эти две, когда болтались у дракона в когтях, должно быть,
поставили рекорд - громче, наверное, никто никогда не визжал во всем
крещеном мире. Я бежал за этим драконом, грозил ему кулаком и кричал
всякие слова, которые теперь как духовное лицо и повторить не могу, потому
что должен думать о душе. Но теперь драконов стало куда меньше. И вся
Нечисть, что покрупнее, - тролли, великаны-людоеды и прочие - на нашем
берегу тоже не показывается. Через реку перебираются разве что феи, да
эльфы, да те из гоблинов, кто помельче, а с ними управиться легко. Только
мороки много, а опасности на самом деле никакой.
- Нечисть сейчас между двух огней, - сказал Харкорт. - К востоку и к
северу от них - варвары, а к югу - наши легионы. Хотя не понимаю, чем
страшны ей легионы, когда их отвели так далеко от границы - и здесь, и в
других местах. Отвели, наверное, из каких-нибудь дурацких политических
соображений. Я думаю, Нечисть боится нас, хоть это и трудно себе
представить. Не только нас с вами, конечно, а всех, кто живет в
укрепленных постах и замках вдоль реки.
- Может быть, и так, - согласился аббат. - Семь лет назад они
захватили наше аббатство - должен сказать, без особого труда, ведь редко
кто из монахов умеет драться, - и еще несколько монастырей, и множество
поместий, что были вовсе не укреплены или укреплены плохо, но замки - и
те, что вверх по реке, и ниже - почти все устояли и задали им жару.
Правда, Фонтен они все-таки взяли...
Аббат внезапно умолк, и наступило неловкое молчание. Потом он сказал:
- Прости меня, Чарлз. Мне не надо было это говорить. Такой уж у меня
длинный язык, никак с ним не сладишь.
- Ничего, - ответил Харкорт. - Воспоминания с годами тускнеют. Мне
уже не больно. Свыкся.
Хотя на самом деле это неправда, подумал он про себя. Это
воспоминание с годами не потускнело, оно все еще причиняло ему боль, и
свыкнуться с этим он не мог.
Он все еще явственно представлял себе ее такой, какой видел в
последний раз, в то майское утро, - пряди золотистых волос, падавшие ей на
лицо от порыва весеннего ветерка, ее стройную фигурку на фоне голубого
неба, когда она прощалась с ним, садясь на коня. Из-за того, что волосы,
развевавшиеся по ветру, закрыли тогда ее лицо, он теперь не мог его
припомнить. Когда-то он готов был поклясться, что никогда его не забудет,
что для этого ему даже не нужно ее видеть, ведь ее черты навечно врезались
ему в память. И все же с годами он их забыл. Может быть, время хочет таким
способом помочь мне, подумал он. Но лучше бы оно не пыталось,
"Элоиза! - сказал он про себя. - Если бы только я мог припомнить,
если бы я мог снова представить себе твое лицо!.." Он знал, что это было
смеющееся, радостное лицо, но не мог теперь вспомнить ни веселых морщинок,
которые появлялись у нее вокруг глаз, когда она смеялась, ни очертаний ее
улыбающихся губ.
Аббат протянул бутылку, и Харкорт машинально подставил свой бокал.
Аббат наполнил его, плеснул немного себе и снова откинулся в кресле.
- Может быть, так оно и лучше, - продолжал он. - Это длится уже не
одно столетие - ты сам говоришь, что начиная с четвертого века. На востоке
и севере варвары, на западе и юге мы, а Нечисть посередине. И все качается
туда-сюда, как маятник. Пятьсот с чем-то лет назад нечисть отступила -
может быть, потому, что давление варваров ослабло, а Рим наступал. Рим
тогда был силен, как никогда, это было время нашего недолгого Возрождения.
Потом его слабые ростки погибли - может быть, причиной и стал новый натиск
Нечисти, трудно сказать: возможно, они в любом случае не смогли бы выжить.
Еще позже, без малого лет двести назад, варвары снова начали теснить
Нечисть, и она, нуждаясь в жизненном пространстве, снова обрушилась на
нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81