В конце концов аббат сделал шаг вперед и встал
рядом.
- Что это, Чарлз? - спросил он.
Шум грозы остался позади, и хотя снаружи еще доносились раскаты
грома, они были не такими громкими, чтобы нельзя было расслышать слова,
произнесенные обычным голосом.
- Не знаю, - сказал Харкорт. - Пойду посмотрю.
Он вытащил меч из ножен и, держа его наготове, шагнул вперед.
- Вот чудеса-то, - пробормотал аббат, следуя за ним. Харкорт ничего
не ответил, но подумал про себя: "И в самом деле чудеса".
Они дошли до конца извилистого прохода, и перед ними открылось
обширное пространство, которому ни с какой стороны не было видно конца.
Оно было слишком велико, чтобы быть комнатой или залом. Казалось, это
целый замкнутый внутри себя мир. Мир, по-видимому, мертвый: в нем не было
заметно ни малейшего движения, никаких признаков жизни, ни одного живого
существа. Он производил впечатление заброшенности и пустоты, хотя кое-где
и стояло что-то похожее на мебель. Прямо перед ними на некотором
расстоянии возвышалось некое подобие алтаря - правда, он был совсем
непохож на тот алтарь, что стоял в церкви аббатства. "Почему тогда я
решил, что это алтарь?" - удивился Харкорт.
Охваченный ужасом при виде этой огромной пустоты, он, как
зачарованный, сделал несколько шагов вперед и остановился. Обернувшись
посмотреть, идут ли за ним остальные, он увидел, что двери позади нет. Они
вошли сюда через дверь, но теперь она бесследно исчезла. Там, где она
была, поднималась сплошная каменная кладка, верх которой терялся в
безмерной пустоте. Лицевую сторону камней покрывали какие-то
иероглифические письмена, похожие на те, что он заметил в неверном свете
молний на каменных монолитах у входа.
Теперь ужас захлестнул его с головой, он как будто ощутил
прикосновение чьих-то ледяных пальцев. Но это просто нелепость, сказал он
себе. Ведь тут ничего нет. Зал - если только это зал, а не целый мир, -
пуст. Все здесь умерло, превратилось в пыль, ничего не осталось. Он
присмотрелся к иероглифам, пытаясь понять, что они изображают, - не
уловить их смысл, а только разглядеть очертания, - но от этого ужас только
усилился, потому что если они что-то и изображали, то ничего подобного он
никогда не видел. В них было какое-то первобытное бесстыдство, от которого
у него зашевелились волосы на голове.
Позади него послышался шорох. Харкорт мгновенно повернулся, держа
наготове меч, но ничего не увидел.
- И не пытайся их разглядеть, - сказал Шишковатый. - Они все еще
здесь, но разглядеть их не пытайся. Так будет лучше.
- Их? - воскликнул Харкорт, и его голос гулко раскатился под
невидимым далеким сводом. - Кого их? Кто они? Покажи мне, где они!
Он увидел, что аббат судорожно сжимает в поднятой руке распятие,
висевшее у него на поясе, лицо его напряжено, губы беззвучно шевелятся.
Харкорт подумал, что, судя по движениям губ, аббат что-то говорит
по-латыни.
- Убери к дьяволу свое распятие! - крикнул аббату Шишковатый.
Где-то в глубине необъятного зала чей-то голос прокричал что-то на
неведомом языке, и со всех сторон донеслось эхо, повторившее возглас.
- Это Нечисть, - сказала Иоланда. - Только не та Нечисть, которую мы
знаем.
- Нечисть - всегда Нечисть, - решительно сказал Харкорт. - Вся
Нечисть одинакова. Нечисть есть Нечисть, и все тут.
Он взглянул на Иоланду и увидел, что ее лицо спокойно и невозмутимо.
Ему показалось, что на нем появилось какое-то неземное выражение. Аббат
выпустил из руки распятие, и оно раскачивалось вместе с четками у него на
поясе.
Снова послышался чей-то возглас на неведомом языке, а потом откуда-то
сверху донесся шелест огромных крыльев, которые бились в воздухе, не
двигаясь с места, как будто кто-то никак не мог взлететь. В дальнем углу
пустоты, такой необъятной, что у нее не могло быть никаких углов,
вспыхнули чьи-то огромные глаза, затмив своим сиянием зеленоватый свет,
заполнявший зал, и раздалось бормотанье, от которого у них по спине
побежали мурашки.
- Это та Нечисть, - произнесла Иоланда, - которая пришла сюда, когда
только начался мир, - еще совсем не тот мир, какой мы знаем. Когда еще
вечность была молода.
Шишковатый направился к алтарю. Он шел не своей обычной походкой, не
тем широким шагом, каким ходил по лесным тропам, а медленно и как-то
неуклюже. И что-то еще в нем изменилось - это был уже не привычный
Шишковатый с несуразным телом и кривыми ногами, а другой Шишковатый, как
будто выше ростом, и шагал он хотя и неуклюже, но уверенно.
- Чарлз, мы попали в западню, - сказал аббат. - Дверь исчезла, и мы в
ловушке.
Послышался свистящий шорох, словно где-то ползла большая и длинная
змея, такая длинная, что шороху не было конца. Тень мелькнула на стене - а
может быть, и не на стене, потому что никаких стен здесь не было, а на
фоне всепроникающего зеленоватого света, - и эта тень очень напомнила
Харкорту тот огромный силуэт, который поднимался над кипарисами,
раскачиваясь в такт безмолвной музыке, перед тем как гроза достигла своего
апогея.
Харкорт шагнул навстречу тени. Уголком глаза он заметил, что аббат
тоже шагнул вперед, стиснув в могучей руке булаву. "Все правильно, подумал
он. Мы должны быть мужественными и решительными. Только как могут меч и
булава одолеть эту танцующую змею, чья тень лежит на стене?"
Послышался гулкий, хриплый голос, который начал что-то невнятно
выкрикивать, - голос повелительный и надменный, бросавший вызов всему
этому залу-миру и всем, кто в нем скрывался:
- Эгонг аул дунаг... эгхолу аму аутх д-бо... тор агнас унхл анк...
- Боже всемогущий, - сказал аббат, - ведь это Шишковатый орет!
Какое-то невидимое существо слева от них разразилось диким мяуканьем,
другое бросилось наутек, топоча бесчисленными ногами, а Шишковатый, стоя
перед алтарем и широко раскинув руки, продолжал выкрикивать что-то на
неведомом языке.
- Она прячется здесь, ожидая, когда придет ее время, - сказала
Иоланда, и голос ее был по-прежнему тих и спокоен. - Ждет, может быть,
конца этого мира. Или конца самого времени, когда снова наступит хаос.
Охвативший всех ужас стал еще сильнее, он стиснул их в своих
объятьях, словно стараясь задушить, - ужас перед тем существом, которое
издавало шорох и виднелось тенью на фоне тусклого света, и перед тем,
которое мяукало рядом, и перед тем, которое что-то бормотало в углу. Самое
ужасное, подумал Харкорт, то, что не с кем сразиться, некому нанести удар
мечом или булавой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
рядом.
- Что это, Чарлз? - спросил он.
Шум грозы остался позади, и хотя снаружи еще доносились раскаты
грома, они были не такими громкими, чтобы нельзя было расслышать слова,
произнесенные обычным голосом.
- Не знаю, - сказал Харкорт. - Пойду посмотрю.
Он вытащил меч из ножен и, держа его наготове, шагнул вперед.
- Вот чудеса-то, - пробормотал аббат, следуя за ним. Харкорт ничего
не ответил, но подумал про себя: "И в самом деле чудеса".
Они дошли до конца извилистого прохода, и перед ними открылось
обширное пространство, которому ни с какой стороны не было видно конца.
Оно было слишком велико, чтобы быть комнатой или залом. Казалось, это
целый замкнутый внутри себя мир. Мир, по-видимому, мертвый: в нем не было
заметно ни малейшего движения, никаких признаков жизни, ни одного живого
существа. Он производил впечатление заброшенности и пустоты, хотя кое-где
и стояло что-то похожее на мебель. Прямо перед ними на некотором
расстоянии возвышалось некое подобие алтаря - правда, он был совсем
непохож на тот алтарь, что стоял в церкви аббатства. "Почему тогда я
решил, что это алтарь?" - удивился Харкорт.
Охваченный ужасом при виде этой огромной пустоты, он, как
зачарованный, сделал несколько шагов вперед и остановился. Обернувшись
посмотреть, идут ли за ним остальные, он увидел, что двери позади нет. Они
вошли сюда через дверь, но теперь она бесследно исчезла. Там, где она
была, поднималась сплошная каменная кладка, верх которой терялся в
безмерной пустоте. Лицевую сторону камней покрывали какие-то
иероглифические письмена, похожие на те, что он заметил в неверном свете
молний на каменных монолитах у входа.
Теперь ужас захлестнул его с головой, он как будто ощутил
прикосновение чьих-то ледяных пальцев. Но это просто нелепость, сказал он
себе. Ведь тут ничего нет. Зал - если только это зал, а не целый мир, -
пуст. Все здесь умерло, превратилось в пыль, ничего не осталось. Он
присмотрелся к иероглифам, пытаясь понять, что они изображают, - не
уловить их смысл, а только разглядеть очертания, - но от этого ужас только
усилился, потому что если они что-то и изображали, то ничего подобного он
никогда не видел. В них было какое-то первобытное бесстыдство, от которого
у него зашевелились волосы на голове.
Позади него послышался шорох. Харкорт мгновенно повернулся, держа
наготове меч, но ничего не увидел.
- И не пытайся их разглядеть, - сказал Шишковатый. - Они все еще
здесь, но разглядеть их не пытайся. Так будет лучше.
- Их? - воскликнул Харкорт, и его голос гулко раскатился под
невидимым далеким сводом. - Кого их? Кто они? Покажи мне, где они!
Он увидел, что аббат судорожно сжимает в поднятой руке распятие,
висевшее у него на поясе, лицо его напряжено, губы беззвучно шевелятся.
Харкорт подумал, что, судя по движениям губ, аббат что-то говорит
по-латыни.
- Убери к дьяволу свое распятие! - крикнул аббату Шишковатый.
Где-то в глубине необъятного зала чей-то голос прокричал что-то на
неведомом языке, и со всех сторон донеслось эхо, повторившее возглас.
- Это Нечисть, - сказала Иоланда. - Только не та Нечисть, которую мы
знаем.
- Нечисть - всегда Нечисть, - решительно сказал Харкорт. - Вся
Нечисть одинакова. Нечисть есть Нечисть, и все тут.
Он взглянул на Иоланду и увидел, что ее лицо спокойно и невозмутимо.
Ему показалось, что на нем появилось какое-то неземное выражение. Аббат
выпустил из руки распятие, и оно раскачивалось вместе с четками у него на
поясе.
Снова послышался чей-то возглас на неведомом языке, а потом откуда-то
сверху донесся шелест огромных крыльев, которые бились в воздухе, не
двигаясь с места, как будто кто-то никак не мог взлететь. В дальнем углу
пустоты, такой необъятной, что у нее не могло быть никаких углов,
вспыхнули чьи-то огромные глаза, затмив своим сиянием зеленоватый свет,
заполнявший зал, и раздалось бормотанье, от которого у них по спине
побежали мурашки.
- Это та Нечисть, - произнесла Иоланда, - которая пришла сюда, когда
только начался мир, - еще совсем не тот мир, какой мы знаем. Когда еще
вечность была молода.
Шишковатый направился к алтарю. Он шел не своей обычной походкой, не
тем широким шагом, каким ходил по лесным тропам, а медленно и как-то
неуклюже. И что-то еще в нем изменилось - это был уже не привычный
Шишковатый с несуразным телом и кривыми ногами, а другой Шишковатый, как
будто выше ростом, и шагал он хотя и неуклюже, но уверенно.
- Чарлз, мы попали в западню, - сказал аббат. - Дверь исчезла, и мы в
ловушке.
Послышался свистящий шорох, словно где-то ползла большая и длинная
змея, такая длинная, что шороху не было конца. Тень мелькнула на стене - а
может быть, и не на стене, потому что никаких стен здесь не было, а на
фоне всепроникающего зеленоватого света, - и эта тень очень напомнила
Харкорту тот огромный силуэт, который поднимался над кипарисами,
раскачиваясь в такт безмолвной музыке, перед тем как гроза достигла своего
апогея.
Харкорт шагнул навстречу тени. Уголком глаза он заметил, что аббат
тоже шагнул вперед, стиснув в могучей руке булаву. "Все правильно, подумал
он. Мы должны быть мужественными и решительными. Только как могут меч и
булава одолеть эту танцующую змею, чья тень лежит на стене?"
Послышался гулкий, хриплый голос, который начал что-то невнятно
выкрикивать, - голос повелительный и надменный, бросавший вызов всему
этому залу-миру и всем, кто в нем скрывался:
- Эгонг аул дунаг... эгхолу аму аутх д-бо... тор агнас унхл анк...
- Боже всемогущий, - сказал аббат, - ведь это Шишковатый орет!
Какое-то невидимое существо слева от них разразилось диким мяуканьем,
другое бросилось наутек, топоча бесчисленными ногами, а Шишковатый, стоя
перед алтарем и широко раскинув руки, продолжал выкрикивать что-то на
неведомом языке.
- Она прячется здесь, ожидая, когда придет ее время, - сказала
Иоланда, и голос ее был по-прежнему тих и спокоен. - Ждет, может быть,
конца этого мира. Или конца самого времени, когда снова наступит хаос.
Охвативший всех ужас стал еще сильнее, он стиснул их в своих
объятьях, словно стараясь задушить, - ужас перед тем существом, которое
издавало шорох и виднелось тенью на фоне тусклого света, и перед тем,
которое мяукало рядом, и перед тем, которое что-то бормотало в углу. Самое
ужасное, подумал Харкорт, то, что не с кем сразиться, некому нанести удар
мечом или булавой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81