Кохияма — опасный человек. Он проявляет чрезмерное любопытство к исследованиям Убукаты. Л раз так, он может начать интересоваться и моей работой; если сведения о ней раньше времени просочатся в печать, придется начинать все сначала. Очень жаль, но я вынужден его обезвредить. Кажется, его заинтересовала Эмма, и это можег оказаться мне на руку".
В общем-то, Кохияма так и представлял себе дело. Он понял намерения Тэрады сразу, как только попался в ловушку. Но ведь не мог же Тэрада думать, что он сумеет вечно держать его, Кохияму, под замком! Карантин мог быть установлен на десять дней, никакими правилами общественной гигиены больший срок не предусматривался. Интересно, что же он был намерен предпринять потом?
И, словно отвечая на этот вопрос, Тэрада дальше писал:
Поскольку не существует опасности, что Кохияма-кун за это время может, не дай бог, умереть от чумы, то через десятъ дней он будет полностью свободен. Если к тому времени мне удастся завершить свои исследования, вернее, наши совместные с Убукатой исследования, тогда пребывание здесь Кохиямы окажется для меня просто счастливой находкой. Я сообщу ему все необходимые сведения, и он сможет опубликовать их в газете.
Я отнюдь не ставлю своей целью воскрешение славы 731-го отряда. Мне хотелось бы спаста репутацию Убукаты и возродить славу японской медицинской науки, японских микробиологов. Хватит ли у меня сил и способностей осуществить это?
Тэрада сомневался в успехе. Но что будет, если он потерпит неудачу и его работа кончится крахом, об этом он умолчал. Закрыв тетрадь, Кохияма задумался. Что предпринял.? Ведь через три дня он наконец выйдет отсюда. Внезапно в прихожей зазвонил телефон. После тщательной дезинфекции Кохияма перенес вниз телефонный аппарат, находившийся в монопольном владении Тэрады.
Он снял трубку. Возможно, кто-то звонит Тэраде или, чего доброго, даже Убукате? В телефонной трубке слышалось шипение, треск, отдаленный шум каких-то голосов, затем все смолкло. По-видимому, кто-то по ошибке набрал их номер, но Кохияма еще долгое время не вешал трубки, напряженно вслушиваясь в ее зловещее молчание.
Может быть, это звонил сам Тэрада? Ему вдруг почудилось, что он слышит в телефонной трубке голос Тэрады:
— Вы запомнили очаги чумы, которые я вам назвал?
— В мире существуег пять таких очагов.
— Вы можете их перечислить?
— Раной Уганды в верховье Нила. Некоторые районы у подножия Гималаев. Север Индии. Провинция Юньнань и Тибет в Китае. Наконец, некоторые районы Монголии, граничащие с Байкалом. Всего пять очагов, и все они в Азии и Африке.
— А еще один? - Еще один?
— Уже успели забыть?
— Вы имееге в виду прибрежные районы Южного Вьетнама, отмеченные господином Убукатой на карге? Но ведь это не естественные очаги, а районы распространения болезни, указанные в бюллетене , не так ли?
— Верно, это районы распространения болезни. Но где находится ее очаг?
— Не исключено, что и сам очаг находится в Южном Вьетнаме?
— Не исключено. Вызванные войной разрушения, хаос, гонение, антисанитария, одичание, страх, голод, изнурение — все это способствует распространению эпидемии, и в этом смысле указанный район Южного Вьетнама можно рассматривать как очаг инфекции. Но вообще понятие "очаг" следуег толковать более строго. Война и злодеяние — это своего рода синонимы, — продолжал Тэрада. — Когда я вас спросил об одном очаге, я имел в виду не естественный очаг, а искусственный, каким являются
научно-исследовательские центры. И не только такие, как отряд Исии или Форт-Детрик. Искусственным очагом инфекции была и моя родина. Воображаемый диалог Тэрады и Кохиямы на этом прервался. Кохияма очнулся и положил трубку. В ту же секунду снова раздался звонок. Звонил доктор Канагаи.
— Тэрада скончался, — печальным голосом сообщил он.
— Значит, отмучился...— пробормотал Кохияма. У него закружилась голова, показалось, что пол под его ногами вдруг разверзся.
Когда раздался первый звонок, он подумал, что, может, это звонит сам Тэрада. Но, скорее всего, ему просто хотелось так думать, потому что он гнал от себя мысль о смерти Тэрады.
— Я сделал все что мог, но спасти его уже было нельзя, — сказал Канагаи.
В гостиной появились Эмма и Сатико, а вскоре Муракоси и Катасэ.
— Передайте, пожалуйста, всем, — продолжал Канагаи, — что завтра и послезавтра меня не будет. Приеду на десятый день карантина. Само собой разумеется, что у вас должен поддерживаться прежний порядок.
— Понятно, — ответил Кохияма.
— И о снятии карантина я договорюсь с институтом и сообщу вам. Вероятно, его снимут, но, поскольку в доме еще один смертный случай, определенно утверждать не могу.
Последнюю фразу Канагаи произнес скороговоркой и тут же положил трубку.
— Что, умер? — спросил Катасэ.
— Умер?! — воскликнула Эмма. Глаза се наполнились слезами. Закрыв ладонями лицо, она убежала в свою комнату.
Сатико пошла за ней.
Было пять часов вечера. Дождь продолжался, па дворе стало темно. С гех пор как увезли Тэраду, прошло четыре часа. На дорогу ушел час, таким образом, в распоряжении врачей было всего три часа. Кохияму грызла мысль; не повлиял ли на состояние Тэрады их довольно продолжительный разговор.
— У меня тоже есть сообщение, — сказал Муракоси.
— Какое?
— Вчера звонил Огава и сказал, что теперь они им уже не нужны.
— Кто они?
— Устойчивые чумные бациллы. Используя наши данные об устойчивых кишечных палочках, в Форт-Детрике вывели устойчивую чумную бациллу. Им сообщили об этом.
— Следовательно, Убуката напрасно трудился?
— Выходит, так. А поскольку, Кохияма, вы интересовались фактической стороной дела, я счел нужным довести это до вашего сведения.
Муракоси явно хотел реабилитировать свой институт. Он как бы желал подчеркнуть, что японские исследователи и ученые, собственно говоря, занимаются чисто научными проблемами, а центры используют их открытия в военных целях, поэтому обвинять в чем-либо японских исследователей ни сейчас, ни в будущем несправедливо.
Кохияма выслушал Муракоси без особого интереса. Он не задал ему ни, одного вопроса. И смущенный Муракоси ушел. Катасэ держался скромно. Он понял, что теперь директор института вряд ли станет просить главного редактора газеты "Нитто" принять в отношении Кохиямы какие-то меры.
— Сложная возникла проблема, — сказал Катасэ, когда Муракоси ушел.
— Что еще случилось?
— Дело в том, что Убуката-саи свою работу не довел до конца, как бы оставил ее на полдороге. Значит, институт теперь сможет выдать наследнице лишь половину вознаграждения. Жаль Эмму.
— Вам и в самом деле ее жаль? — усмехнулся Кохияма.
— Но помилуйте, она ведь осталась круглой сиротой, и деньги ей будут нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
В общем-то, Кохияма так и представлял себе дело. Он понял намерения Тэрады сразу, как только попался в ловушку. Но ведь не мог же Тэрада думать, что он сумеет вечно держать его, Кохияму, под замком! Карантин мог быть установлен на десять дней, никакими правилами общественной гигиены больший срок не предусматривался. Интересно, что же он был намерен предпринять потом?
И, словно отвечая на этот вопрос, Тэрада дальше писал:
Поскольку не существует опасности, что Кохияма-кун за это время может, не дай бог, умереть от чумы, то через десятъ дней он будет полностью свободен. Если к тому времени мне удастся завершить свои исследования, вернее, наши совместные с Убукатой исследования, тогда пребывание здесь Кохиямы окажется для меня просто счастливой находкой. Я сообщу ему все необходимые сведения, и он сможет опубликовать их в газете.
Я отнюдь не ставлю своей целью воскрешение славы 731-го отряда. Мне хотелось бы спаста репутацию Убукаты и возродить славу японской медицинской науки, японских микробиологов. Хватит ли у меня сил и способностей осуществить это?
Тэрада сомневался в успехе. Но что будет, если он потерпит неудачу и его работа кончится крахом, об этом он умолчал. Закрыв тетрадь, Кохияма задумался. Что предпринял.? Ведь через три дня он наконец выйдет отсюда. Внезапно в прихожей зазвонил телефон. После тщательной дезинфекции Кохияма перенес вниз телефонный аппарат, находившийся в монопольном владении Тэрады.
Он снял трубку. Возможно, кто-то звонит Тэраде или, чего доброго, даже Убукате? В телефонной трубке слышалось шипение, треск, отдаленный шум каких-то голосов, затем все смолкло. По-видимому, кто-то по ошибке набрал их номер, но Кохияма еще долгое время не вешал трубки, напряженно вслушиваясь в ее зловещее молчание.
Может быть, это звонил сам Тэрада? Ему вдруг почудилось, что он слышит в телефонной трубке голос Тэрады:
— Вы запомнили очаги чумы, которые я вам назвал?
— В мире существуег пять таких очагов.
— Вы можете их перечислить?
— Раной Уганды в верховье Нила. Некоторые районы у подножия Гималаев. Север Индии. Провинция Юньнань и Тибет в Китае. Наконец, некоторые районы Монголии, граничащие с Байкалом. Всего пять очагов, и все они в Азии и Африке.
— А еще один? - Еще один?
— Уже успели забыть?
— Вы имееге в виду прибрежные районы Южного Вьетнама, отмеченные господином Убукатой на карге? Но ведь это не естественные очаги, а районы распространения болезни, указанные в бюллетене , не так ли?
— Верно, это районы распространения болезни. Но где находится ее очаг?
— Не исключено, что и сам очаг находится в Южном Вьетнаме?
— Не исключено. Вызванные войной разрушения, хаос, гонение, антисанитария, одичание, страх, голод, изнурение — все это способствует распространению эпидемии, и в этом смысле указанный район Южного Вьетнама можно рассматривать как очаг инфекции. Но вообще понятие "очаг" следуег толковать более строго. Война и злодеяние — это своего рода синонимы, — продолжал Тэрада. — Когда я вас спросил об одном очаге, я имел в виду не естественный очаг, а искусственный, каким являются
научно-исследовательские центры. И не только такие, как отряд Исии или Форт-Детрик. Искусственным очагом инфекции была и моя родина. Воображаемый диалог Тэрады и Кохиямы на этом прервался. Кохияма очнулся и положил трубку. В ту же секунду снова раздался звонок. Звонил доктор Канагаи.
— Тэрада скончался, — печальным голосом сообщил он.
— Значит, отмучился...— пробормотал Кохияма. У него закружилась голова, показалось, что пол под его ногами вдруг разверзся.
Когда раздался первый звонок, он подумал, что, может, это звонит сам Тэрада. Но, скорее всего, ему просто хотелось так думать, потому что он гнал от себя мысль о смерти Тэрады.
— Я сделал все что мог, но спасти его уже было нельзя, — сказал Канагаи.
В гостиной появились Эмма и Сатико, а вскоре Муракоси и Катасэ.
— Передайте, пожалуйста, всем, — продолжал Канагаи, — что завтра и послезавтра меня не будет. Приеду на десятый день карантина. Само собой разумеется, что у вас должен поддерживаться прежний порядок.
— Понятно, — ответил Кохияма.
— И о снятии карантина я договорюсь с институтом и сообщу вам. Вероятно, его снимут, но, поскольку в доме еще один смертный случай, определенно утверждать не могу.
Последнюю фразу Канагаи произнес скороговоркой и тут же положил трубку.
— Что, умер? — спросил Катасэ.
— Умер?! — воскликнула Эмма. Глаза се наполнились слезами. Закрыв ладонями лицо, она убежала в свою комнату.
Сатико пошла за ней.
Было пять часов вечера. Дождь продолжался, па дворе стало темно. С гех пор как увезли Тэраду, прошло четыре часа. На дорогу ушел час, таким образом, в распоряжении врачей было всего три часа. Кохияму грызла мысль; не повлиял ли на состояние Тэрады их довольно продолжительный разговор.
— У меня тоже есть сообщение, — сказал Муракоси.
— Какое?
— Вчера звонил Огава и сказал, что теперь они им уже не нужны.
— Кто они?
— Устойчивые чумные бациллы. Используя наши данные об устойчивых кишечных палочках, в Форт-Детрике вывели устойчивую чумную бациллу. Им сообщили об этом.
— Следовательно, Убуката напрасно трудился?
— Выходит, так. А поскольку, Кохияма, вы интересовались фактической стороной дела, я счел нужным довести это до вашего сведения.
Муракоси явно хотел реабилитировать свой институт. Он как бы желал подчеркнуть, что японские исследователи и ученые, собственно говоря, занимаются чисто научными проблемами, а центры используют их открытия в военных целях, поэтому обвинять в чем-либо японских исследователей ни сейчас, ни в будущем несправедливо.
Кохияма выслушал Муракоси без особого интереса. Он не задал ему ни, одного вопроса. И смущенный Муракоси ушел. Катасэ держался скромно. Он понял, что теперь директор института вряд ли станет просить главного редактора газеты "Нитто" принять в отношении Кохиямы какие-то меры.
— Сложная возникла проблема, — сказал Катасэ, когда Муракоси ушел.
— Что еще случилось?
— Дело в том, что Убуката-саи свою работу не довел до конца, как бы оставил ее на полдороге. Значит, институт теперь сможет выдать наследнице лишь половину вознаграждения. Жаль Эмму.
— Вам и в самом деле ее жаль? — усмехнулся Кохияма.
— Но помилуйте, она ведь осталась круглой сиротой, и деньги ей будут нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45