А мужики что понимали в этих квитанциях? И так было со всеми старостами. А вот теперь оказалось, что за деревней тысяч пять недоимки накопилось.
— Откуда же она взялась, недоимка такая? Ведь с нас всегда аккуратно подати взымали! — волновались мужики.
А инспектор все чеканил да чеканил. Вот он заговорил уже об общественном амбаре. Голос его звенел все сильней и сильней, а под конец перешел на визг. Инспектор угрожал, махал кулаком.
— Правительство его императорского величества не потерпит, чтоб недоимки не были сполна уплачены! Ежели вы сегодня не погасите задолженность, пеняйте на себя! Соберите деньги и на страховые семена. Правительство его императорского величества решило закрыть общественные
амбары, а вместо зерна, которое вы ссыпали в эти амбары, впредь будете вносить казне деньги. В случае же неурожая казна выдаст вам семена на посев из своих запасов. Поняли, что я вам говорил?
— Поняли, как не понять,— заговорили робко мужики.
— Ну вот то-то же! А теперь начинайте собирать деньги! Староста, приступай к делу! — заключил свою речь инспектор.
И он вместе со становым и офицером опять направился к Болконскому.
На площади же поднялся шум и гам.
У пас, как и в каждой деревне, стоял большой общественный амбар. И вот в этот амбар мужики каждую осень ссыпали зерно про запас, на случай неурожая: овес, рожь, гречиху, ячмень. Кто-нибудь один караулил зерно целый год. Потом, весной, каждый забирал обратно свое, а осенью новое зерно опять ссыпали в амбар. И так велось издавна. Теперь же инспектор приказывал изменить этот порядок.
— Как же, поможет тебе казна, дожидайся! Тут-то верней дело было: свой амбар, все под рукой. А отдашь денежки — поминай как звали! Не ровен час, не уродится хлеб, пока-то казна раскошелится, мы и наголодаемся лихо,— говорит дед Сергей.
— Да и не даст она ничего! Им лишь бы денежки выманить, а там хоть с голоду подыхай! Помните, когда неурожай был, как нам «помогла» казна? Сколько тогда у нас в дерезне народу от голода померло! Так и теперь будет,— сказал Трусак.
— Так как же, братцы? — спрашивает староста.
— Не будем платить, будем лучше семена в амбар ссыпать по-старому! — кричат мужики.
— Ну, я так и скажу им.
— Так и говори! И насчет недоимки им скажи — не будем платить. Мы аккуратно все подати выплачивали, откуда они взяли еще недоимку? Что ж это они, последнюю рубаху с нас хотят снять?
Староста пошел доложить решение схода.
И вот вылетает, точно бомба, от Волконских инспектор и бежит прямо к мужикам. А за ним — становой с офицером.
— Что-о-о? Не будете платить? Хоро-о-ошо! Я вам покажу сейчас, я вам покажу! Староста, давай списки! — кричит инспектор старосте.
Староста, дрожа, приносит списки.
— Семен Лавров кто? —грозно спрашивает инспектор.
— Я...
— Деньги платить будешь?
— Я... я, как все... Заплатят все, и я... А первый я из буду.
— А-а-а, мерзавец! Не будешь платить? Разговаривать? А ну, всыпать ему! — скомандовал инспектор.
Человек десять жандармов мигом подлетели к Семену, и нагайки часто засвистели над ним.
— Ой, ой, лихо! Заплачу, пустите только! — кричит Семен, корчась под ударами нагаек.— Отпустите душеньку на покаяние!
Дядю Семена отпустили.
— Что, подлец, про душеньку вспомнил? Покаяться захотел? Плати скорей деньги, пока снова не всыпали! — говорит инспектор, злобно скаля зубы.
— Архип Мишин!
— Заплачу,— лепечет Архип.
— Кузьма Гуляев!
Дядя Кузьма крякнул и полез в карман.
— Староста, вот так и вызывай всех по списку и получай деньги,— приказывает инспектор.— А вы,— обратился он к офицеру,— ежели кто не подчиняется — пороть!
И он вместе со становым опять ушел к Волконским. Староста же начал выкликать мужиков по списку, а мужики подходили, вздыхали и платили деньги.
У кого не было денег, те у соседей брали в долг и тоже платили. Мы с ребятами стоим тут же, смотрим на все, и глаза у нас горят. Особенно же взволновался Легкий. Он ничего не говорил, только глазами посверкивал да на жандармов поглядывал. А жандармы покуривали, усмехались себе в усы. Один из них, самый свирепый на вид, все время стрелял вверх из охотничьего ружья, чтоб страху на мужиков нагнать побольше. Бабы стояли и горько плакали.
— Михаил Амелин! — кричит староста.— С тебя пять рублей тридцать копеек.
— У меня денег нету,— отвечает дядя Миша, выходя вперед.
— А ты займи у кого-нибудь.
— Пробовал — не дают.
— Так как же быть?
— А как хотите... Денег, убей меня, ни копеечки! Тут как раз вышли опять инспектор со становым.
— Что такое? — спрашивает инспектор у старосты.
— Да вот денег у мужика нег, и дать в долг ему никто не хочет, потому беден очень, не сможет долг вернуть. У него сын в солдатах, в хозяйстве он один... И здоровьем слаб, на заработки не может ходить...
— Имущество у него есть?
— Имущество есть кое-какое...
— Сейчас же запрячь его лошадь, навалить на повозку, что найдется подходящее, и везти в город. Продать все на рынке, а деньги в казну! — командует инспектор.
Пороть Мишку он почему-то не приказал, видно, подобрел, заправившись у лавочника. Пять жандармов вскочили на лошадей и окружили Мишку:
— Веди нас, старик, к своему двору!
— По мне, что хотите, то и делайте. Все одно погибать, раз денег нету.
Жандармы мигом запрягли Мишкину кобылу в телегу, начали грузить добро. А добра-то всего — барахло бабье. Холстов несколько, рубахи сарафаны девки-невесты.
Старуха Мишкина взвыла, девка тоже. Девке не так жалко сарафанов, как стыдно, что у ней мало добра, что голышка она. Раньше никто не знал, что у ней всего только два сарафанчика. Теперь ее хорошие ребята замуж нипочем не возьмут. Она и убивается.
А Мишка все повторяет:
— Что хотите, братцы, то и делайте... А раз у меня денег нету, то и взять их негде...
Легкий стоит, лицо у него побелело, дышит он тяжело. Так с ним бывает, когда он очень рассердится.
— Ты что, Легкий? — спрашиваю я.
— Ничего. Идем со мной!--скомандовал он нам.
Мы побежали на огороды, выбрались на верхнюю дорогу и остановились.
— Ребята, я вот что надумал,— говорит Легкий.— Мы должны проучить этих собак жандармов. Соберем камней, подкрадемся к ним из-за школы и пустим в них. Я буду ладить в главного, а вы уж в кого попадете.
— Ладно,— отвечаем мы.
У нас тоже кипит злость в груди. В самом деле, что ж это они делают? Как им не жалко бедных людей? Да кто им дал право мучить народ? Ну, мы их сейчас проучим!..
Мигом набрали мы на дороге камней и тихо подались к школе.
Выглянув из-за угла школы, мы увидели жандармов, мужиков и инспектора.
Но мужики стояли как раз так, что мешали нам метиться в жандармов.
— Ладно, ребята, вы вот так швыряйте камни — вверх будто бы... Тогда они перелетят через мужиков и прямо в жандармов попадут,— говорит Легкий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46