Меня могут накрыть. Поэтому я и о себе забочусь, а не только о тебе.
Некоторое время Вернер Хонигвакс внимательно на нее смотрел.
– Да, ты продумала все до мелочей.
– Должен же был кто-то это сделать, – она глотнула кофе.
– Нам надо знать, что им известно. – Теперь он говорил так, как будто предложенный план действий принадлежал ему.
– Верно. И если они смогут узнать что-то еще, нам надо быть в курсе.
Хонигвакс кивнул.
– Дело в том… – хотел он что-то сказать, но Камилла его перебила.
– Я знаю, – мягко сказала она. – Мне даже подумать об этом страшно. Поэтому лучше не забивать себе голову.
– Если Энди работает на них против нас…
– Нет, пожалуйста, не надо об этом даже думать. Энди может нам всем такую свинью подложить! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
Хонигвакс посмотрел ей прямо в глаза.
– От этого никто не застрахован. Никто. И если кого-то понадобится убрать из игры, я раздумывать не буду.
– Пожалуйста, не надо так говорить. Неужели у тебя на это хватит духа?
Хонигвакс сощурился и стал ритмично кивать, угрожающе выпятив подбородок.
– До этого дело еще не дошло. Но если дойдет, Энди надо будет переиграть.
– О Господи! Ты ведь сможешь это сделать, правда? Ты же решишься на это?
Хонигвакс с решительным видом сложил руки в кулаки и приставил их один к другому. Потом сделал такой жест, будто сломал пополам ветку или прут.
– Сначала я долго думаю, – сказал он, – а потом действую уже наверняка. Мое время настало, я это нутром чую. Я знаю теперь, что предначертано судьбой. Никто не сможет помешать мне достичь цели. Это вовсе не значит, что надо делать глупости, но, если мне придется убрать Люси, я уберу Люси. Я и сейчас смог бы это сделать, но мне надо выяснить, что ей известно. Мне надо знать, с кем она уже успела поговорить. С Энди? И с ним тоже. Можешь во мне не сомневаться.
Камилла спокойно слушала, глядя ему прямо в глаза, потом отвела взгляд в сторону.
– Это дело непростое, – жестко сказал Хонигвакс, – и тебе придется пройти весь путь до конца. Нам церемониться не приходится, на это просто нет времени.
– Не говори мне больше об этом, – прошептала она. – Никогда мне об этом больше не говори. По крайней мере, вслух. И на людях.
Он холодно на нее посмотрел.
– Ты должна быть в курсе всех дел, Камилла. Мне нужны детальные, точные отчеты обо всех твоих встречах с остальными. К крайним мерам придется прибегнуть, только если без этого совершенно нельзя будет обойтись. Но мне нужна исчерпывающая информация.
– Не беспокойся, я буду в курсе. А теперь скажи-ка мне, Винер, как у нас дела на научном фронте? Мы уже у цели? Нашли то, что искали? Мы уже определили фермент интегразы?
Впервые с начала разговора он позволил себе слегка улыбнуться, чтобы как-то развеять мрачную атмосферу.
– Я говорил с Ларджентом. Он думает, что мы нашли сигнальный ген. Он опишет испытания так, как будто их проводили на крысах. Потом надо будет кое-что перевести, а после этого данные будут переданы Гарри Хиллеру. Когда это произойдет, ждать останется недолго. Гарри – блестящий ученый, он выявит сигнальный ген и сообразит, что с ним надо делать, по крайней мере теоретически. Он думает, что ему за это дадут Нобелевскую премию.
– Может быть, он ее и получит.
Хонигвакс рассмеялся.
– Дай Бог ему счастья! Если только я получу где-то около восьми миллиардов, его могут избрать хоть папой римским, мне до этого не будет никакого дела.
– Ну что, богач, надеюсь, ты сможешь за нас заплатить? Мне нужно срочно сматываться. Там меня Кэрол ждет в машине.
Он кивнул.
Камилла взяла его руку в свои и склонилась к его уху.
– Ты, Винер, мозг всего этого дела. Улаживай все проблемы с наукой, устраивай все с деньгами. Только помни, что, когда тебе надо будет сделать что-нибудь быстро и четко, без меня тебе не обойтись. Упрись в это дело рогом. Это сейчас твоя единственная работа. Не парь себе мозги всякими ужасами, выбрось их из головы! Все будет путем, пока мы делаем то, что должны. От одного прокола с Люси все не завалится.
Она встала из-за стола, взволнованная новой задачей, которую ей предстояло решить. По дороге натянула куртку, обмоталась шарфом и вышла на улицу.
Женщина издали увидела, что Кэрол сидит за рулем и делает вид, что ведет машину. Ключи так и торчали в замке зажигания, двигатель работал. Парочка, вышедшая из остановившегося рядом «доджа-караван», в испуге косилась на маленькую девочку, но Камилла Шокет только подумала: «Давай, малышка, учись», – и улыбнулась дочке широкой радостной улыбкой. Но, подойдя к машине, обнаружила, что Кэрол заперла дверцу изнутри.
– Открой, Кэрол. Открой мамочке дверь.
Девочка покачала головой и высунула язык. Камилла показала ей сэндвич с сыром и спросила:
– Хочешь, чтобы мамочка бросила вкусняшку в снег?
Обдумав положение, Кэрол решила, что все-таки будет лучше открыть переднюю дверцу. Сев на место водителя, Камилла велела дочери пересесть на заднее сиденье и процедила сквозь зубы:
– А за эту твою глупую выходку я съем сэндвич сама. Ты сегодня останешься голодной.
Девочка стала громко возмущаться и заплакала, но Камилла Шокет отъехала от ресторана и, нарочито чавкая, принялась за сэндвич с еще теплым сыром.
– Надо же, как вкусно, – сказала она, – даже слюнки текут.
Малышка молотила кулачками в спинку переднего сиденья и истошно вопила, а ее мамочке это казалось очень забавным. Она держала в руке последний кусочек. Кэрол прекратила истерику в надежде, что он достанется ей. Глядя на нее в зеркальце заднего обзора, Камилла рассмеялась, сказала «Оп!», и последний кусок булки с сыром исчез у нее во рту. Она с чавканьем его пережевывала, а потрясенный ребенок, замолчав, смотрел на мать широко открытыми и мокрыми от слез глазами.
На той же неделе, четверг, 3 февраля, и воскресенье, 6 февраля 1999 г.
Трое конспираторов решили встретиться дома у Люси.
Как по известным, так и по скрытым причинам, у каждого были серьезные подозрения в отношении двоих других. Эндрю с Камиллой полагали, что контролировать Люси будет достаточно трудно. Она наверняка не примет никакого прагматичного предложения, если оно не будет соответствовать ее принципам. Люси, со своей стороны, никак не могла понять отношения Камиллы к специфике их работы. Да, она должна была обследовать испытуемых в естественных условиях и докладывать о результатах. Но ведь речь в этом случае шла не о крысах, а о живых людях! А они стали умирать! Как она могла так спокойно и отстраненно заниматься своими анализами, будто речь шла о мухах-дрозофилах?
Раньше им всегда удавалось помогать людям. Они возвращали к жизни безнадежно больных, продлевали их дни и облегчали страдания. И вдруг их пациенты начали быстро уходить из жизни под натиском неумолимой болезни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Некоторое время Вернер Хонигвакс внимательно на нее смотрел.
– Да, ты продумала все до мелочей.
– Должен же был кто-то это сделать, – она глотнула кофе.
– Нам надо знать, что им известно. – Теперь он говорил так, как будто предложенный план действий принадлежал ему.
– Верно. И если они смогут узнать что-то еще, нам надо быть в курсе.
Хонигвакс кивнул.
– Дело в том… – хотел он что-то сказать, но Камилла его перебила.
– Я знаю, – мягко сказала она. – Мне даже подумать об этом страшно. Поэтому лучше не забивать себе голову.
– Если Энди работает на них против нас…
– Нет, пожалуйста, не надо об этом даже думать. Энди может нам всем такую свинью подложить! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
Хонигвакс посмотрел ей прямо в глаза.
– От этого никто не застрахован. Никто. И если кого-то понадобится убрать из игры, я раздумывать не буду.
– Пожалуйста, не надо так говорить. Неужели у тебя на это хватит духа?
Хонигвакс сощурился и стал ритмично кивать, угрожающе выпятив подбородок.
– До этого дело еще не дошло. Но если дойдет, Энди надо будет переиграть.
– О Господи! Ты ведь сможешь это сделать, правда? Ты же решишься на это?
Хонигвакс с решительным видом сложил руки в кулаки и приставил их один к другому. Потом сделал такой жест, будто сломал пополам ветку или прут.
– Сначала я долго думаю, – сказал он, – а потом действую уже наверняка. Мое время настало, я это нутром чую. Я знаю теперь, что предначертано судьбой. Никто не сможет помешать мне достичь цели. Это вовсе не значит, что надо делать глупости, но, если мне придется убрать Люси, я уберу Люси. Я и сейчас смог бы это сделать, но мне надо выяснить, что ей известно. Мне надо знать, с кем она уже успела поговорить. С Энди? И с ним тоже. Можешь во мне не сомневаться.
Камилла спокойно слушала, глядя ему прямо в глаза, потом отвела взгляд в сторону.
– Это дело непростое, – жестко сказал Хонигвакс, – и тебе придется пройти весь путь до конца. Нам церемониться не приходится, на это просто нет времени.
– Не говори мне больше об этом, – прошептала она. – Никогда мне об этом больше не говори. По крайней мере, вслух. И на людях.
Он холодно на нее посмотрел.
– Ты должна быть в курсе всех дел, Камилла. Мне нужны детальные, точные отчеты обо всех твоих встречах с остальными. К крайним мерам придется прибегнуть, только если без этого совершенно нельзя будет обойтись. Но мне нужна исчерпывающая информация.
– Не беспокойся, я буду в курсе. А теперь скажи-ка мне, Винер, как у нас дела на научном фронте? Мы уже у цели? Нашли то, что искали? Мы уже определили фермент интегразы?
Впервые с начала разговора он позволил себе слегка улыбнуться, чтобы как-то развеять мрачную атмосферу.
– Я говорил с Ларджентом. Он думает, что мы нашли сигнальный ген. Он опишет испытания так, как будто их проводили на крысах. Потом надо будет кое-что перевести, а после этого данные будут переданы Гарри Хиллеру. Когда это произойдет, ждать останется недолго. Гарри – блестящий ученый, он выявит сигнальный ген и сообразит, что с ним надо делать, по крайней мере теоретически. Он думает, что ему за это дадут Нобелевскую премию.
– Может быть, он ее и получит.
Хонигвакс рассмеялся.
– Дай Бог ему счастья! Если только я получу где-то около восьми миллиардов, его могут избрать хоть папой римским, мне до этого не будет никакого дела.
– Ну что, богач, надеюсь, ты сможешь за нас заплатить? Мне нужно срочно сматываться. Там меня Кэрол ждет в машине.
Он кивнул.
Камилла взяла его руку в свои и склонилась к его уху.
– Ты, Винер, мозг всего этого дела. Улаживай все проблемы с наукой, устраивай все с деньгами. Только помни, что, когда тебе надо будет сделать что-нибудь быстро и четко, без меня тебе не обойтись. Упрись в это дело рогом. Это сейчас твоя единственная работа. Не парь себе мозги всякими ужасами, выбрось их из головы! Все будет путем, пока мы делаем то, что должны. От одного прокола с Люси все не завалится.
Она встала из-за стола, взволнованная новой задачей, которую ей предстояло решить. По дороге натянула куртку, обмоталась шарфом и вышла на улицу.
Женщина издали увидела, что Кэрол сидит за рулем и делает вид, что ведет машину. Ключи так и торчали в замке зажигания, двигатель работал. Парочка, вышедшая из остановившегося рядом «доджа-караван», в испуге косилась на маленькую девочку, но Камилла Шокет только подумала: «Давай, малышка, учись», – и улыбнулась дочке широкой радостной улыбкой. Но, подойдя к машине, обнаружила, что Кэрол заперла дверцу изнутри.
– Открой, Кэрол. Открой мамочке дверь.
Девочка покачала головой и высунула язык. Камилла показала ей сэндвич с сыром и спросила:
– Хочешь, чтобы мамочка бросила вкусняшку в снег?
Обдумав положение, Кэрол решила, что все-таки будет лучше открыть переднюю дверцу. Сев на место водителя, Камилла велела дочери пересесть на заднее сиденье и процедила сквозь зубы:
– А за эту твою глупую выходку я съем сэндвич сама. Ты сегодня останешься голодной.
Девочка стала громко возмущаться и заплакала, но Камилла Шокет отъехала от ресторана и, нарочито чавкая, принялась за сэндвич с еще теплым сыром.
– Надо же, как вкусно, – сказала она, – даже слюнки текут.
Малышка молотила кулачками в спинку переднего сиденья и истошно вопила, а ее мамочке это казалось очень забавным. Она держала в руке последний кусочек. Кэрол прекратила истерику в надежде, что он достанется ей. Глядя на нее в зеркальце заднего обзора, Камилла рассмеялась, сказала «Оп!», и последний кусок булки с сыром исчез у нее во рту. Она с чавканьем его пережевывала, а потрясенный ребенок, замолчав, смотрел на мать широко открытыми и мокрыми от слез глазами.
На той же неделе, четверг, 3 февраля, и воскресенье, 6 февраля 1999 г.
Трое конспираторов решили встретиться дома у Люси.
Как по известным, так и по скрытым причинам, у каждого были серьезные подозрения в отношении двоих других. Эндрю с Камиллой полагали, что контролировать Люси будет достаточно трудно. Она наверняка не примет никакого прагматичного предложения, если оно не будет соответствовать ее принципам. Люси, со своей стороны, никак не могла понять отношения Камиллы к специфике их работы. Да, она должна была обследовать испытуемых в естественных условиях и докладывать о результатах. Но ведь речь в этом случае шла не о крысах, а о живых людях! А они стали умирать! Как она могла так спокойно и отстраненно заниматься своими анализами, будто речь шла о мухах-дрозофилах?
Раньше им всегда удавалось помогать людям. Они возвращали к жизни безнадежно больных, продлевали их дни и облегчали страдания. И вдруг их пациенты начали быстро уходить из жизни под натиском неумолимой болезни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129