– «Ахам вайшванаро бхутва праминам дехам асритаха…» Я огонь, и проявляю себя в пищеварении, – нараспев произнес он.
– «Гита», глава 15, слока 14, – отозвался я. То, чему я учился, было еще свежо в моей памяти, и я мог похвастать своими знаниями. Он был доволен, наконец-то я его понимал!
– Агни – это Кришна, – продолжал Махадеван. – Это божество, которому мы с благоговением приносим в жертву еду, как во время «пуджи» приносят огню в жертву воду, масло, рис и другое. Мы делаем подношения божеству, и оно нас защищает. Но когда «агни» человека долго пребывает в ненормальном состоянии, накапливается большое количество ядов.
– Где накапливается? – спросил я. – В каком органе?
– Нет, нет, эти яды нельзя обнаружить, – ответил Махадеван. Потом он объяснил мне, что желудочно-кишечные патологии связаны с «агни» и, поскольку у меня патологическое «капха» и слабое «агни», возникновение у меня тяжелой болезни было предопределено: это могла быть лейкемия или любая другая форма рака.
Можно ли что-то сделать?
– Да, – сказал Махадеван. – Выход в том, чтобы помочь огню пищеварения разгореться посильнее – это усилит мою сопротивляемость и улучшит ситуацию с дисбалансом. Лечение должно быть простым: при помощи трав и прочих растений следовало усиливать «агни», огонь. Применять их нужно в виде настоя, который он мне приготовит.
– Я смешаю все травы, в которых внутри есть огонь, и добавлю еще одну травку, которая на санскрите так и называется: «агни». Когда будете принимать это снадобье, вам надо будет избегать любой еды с сахаром и очищенным маслом. Желательно есть самые кислые плоды – гранаты, лимоны, апельсины.
По его мнению, так удалось бы решить мою самую глубинную проблему, потому что, как он сказал, болезнь не является нормальным состоянием человека. У меня сильная воля к жизни, и мой внутренний целитель должен был взяться за дело и помочь мне.
Я спросил, что он думает об очевидном росте заболеваемости раком среди населения индустриальных стран. По мнению Махадевана, это было вызвано тем, что он назвал «патологической тратой» человеком собственного времени, собственного разума (он привел примеры бессмысленной, дурацкой работы, которую люди вынуждены выполнять), а также тем, что люди стали рабами мира чувств.
– Чем дальше люди от природы, тем больше они болеют. Сейчас человек становится все эгоцентричнее, он стремится только к развлечениям, наслаждениям, излишествам в еде и питье. Многие болезни – от неумеренности в еде, когда расходуется много «агни». Если же питаться понемногу, от этого не заболеешь. Увы, прежним правилам поведения, социального и личного, теперь следуют все меньше и меньше…
По словам Махадевана, при правильном питании желудок должен заполняться наполовину твердой едой, на четверть жидкостью и еще на четверть воздухом. Еду следует запивать, а разговоры недопустимы, чтобы не добавлять воздух в желудок.
Итак, прощайте, деловые обеды!
И в заключение Махадеван, как обычно, процитировал великого врача из Бенареса, который, сравнивая человеческое тело с телегой, написал еще в VI веке до Рождества Христова: «Как ось изнашивается и потом ломается, если телега перегружена, дорога неровная, возница неопытен, а колеса слабы – так и жизнь человеческая укорачивается, порою даже вдвое, если тело подвергается перегрузкам. Когда человек питается неправильно и не вовремя, неправильно стоит, сидит или лежит, не знает меры в плотских утехах, если его обдувает ветер или он дышит дымом отравленного огня. Если он не подавляет тех желаний, которые можно обуздывать, и подавляет те, которые подавлять не следует, а время проводит среди людей недостойных».
– Вот видите, – продолжал Махадеван, – подобное поведение, противоречащее морали жизни, и приводит к болезням. Но западная медицина на такие вещи внимания не обращает, она не исследует подлинную причину заболевания и метет мусор под ковер вместо того, чтобы его выбросить.
Мне такое обобщение показалось немного опрометчивым. Я подумал о своих нью-йоркских «ремонтниках», которые столько обследовали меня, столько раз все обдумывали, прежде чем приступить к лечению, и мне захотелось их защитить.
– Но с вашими методами, доктор Махадеван, вы разве смогли бы, к примеру, выявить раковую опухоль у меня в почке? Для этого провели сложнейшее обследование.
– Ну и что? Мне случается видеть пациентов с врожденными кистами в почках. Они не знают об этом и живут себе счастливо.
– Но у меня была не киста. В лаборатории увидели, что это рак, – с этими словами я стянул с себя «курта», чтобы он увидел, какой ценой меня избавили от этой штуки.
– Но если человек живет счастливо, с какой стати ему отправлять кусок своей плоти в лабораторию? По мне, так эти врачи вас зря побеспокоили. Взгляните на это, – сказал он, указав на мою грыжу.
Мне понравилось слово «побеспокоили», то есть вырвали из состояния покоя.
Кто знает, может, в этих словах было зерно здравого смысла? Ведь мои умелые «ремонтники» так не сумели сказать мне, ни сколько времени этот чужак успел прожить в моей почке, ни с какой скоростью он рос. Может, я мог бы жить с ним до конца своих дней, не будучи располосованным, и без этой выпирающей грыжи.
Вполне возможно, молодой Махадеван не так уж и заблуждался? Еще в Нью-Йорке я прочитал об исследовании, проведенном по требованию Сената. Результаты показали, что почти половина хирургических операций в Соединенных Штатах делается зря; эти совершенно бесполезные хирургические вмешательства стоят жизни более десяти тысячам людей в год. А что, если и моя операция была одной из них?
– В сущности что такое болезнь? – спросил я.
– Форма дисгармонии с космическим порядком, – уверенно ответил Махадеван.
Мне показалось немного преувеличенным, что моя болезнь имеет такие масштабы, но идея явно привлекала. Если так, то мне больше ни к чему ложиться под нож хирургов, накачиваться сияющими жидкостями или возвращаться в лапы Паучихи.
Настали сумерки, и отец Махадевана, вернувшись из клиники, сказал, что, вместо того, чтобы прислать еду с велосипедистом, он приглашает меня на семейный ужин.
Пока мы сидели и ждали ужина, который готовили мать и молодая жена Махадевана, отец решил поговорить со мной о храме. Это его очень заботило, ветхое здание разрушалось на глазах, «пуджари» не было, и, если промедлить с реставрацией, крыша могла в любой момент рухнуть от дождей.
Он рассказал, что много поколений о храме заботилась царственная семья. Потом, когда династия пришла в упадок, эта обязанность легла на плечи местных деревенских браминов. Люди они все были не слишком состоятельные, и отец Махадевана взял на себя нелегкую задачу – собрать деньги на реставрацию храма и жалование для хотя бы одного «пуджари», чтобы он совершал ежедневные церемонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176