Сидит до ночи, что-то печатает. Все уже готовое берет-то! Хоть бы платежи сама распределяла, нас не дергала! Нет. Платежи все мы ей делаем, только согласовывает. Не понимаю. Заказала по арендаторам дорогущую аудиторскую проверку. Носом потыкала главного бухгалтера по аудиторскому заключению за ошибки. Это ее работа? Сидит только наблюдает, кто во сколько пришел, во сколько ушел, да кто с кем встречается. Что нас контролировать? Мы что, дети? А наша проверка? Уму непостижимо! Даже не попробовала разобраться. А она как-никак твоя начальница! Правильно, тут столько всего наворотили – проще на девчонку все свалить! Сама попробовала – плюнула, потому, что это просто нереально. А я главный бухгалтер со стажем! А девчонка все разгребла! Она тебе, как минимум, должна быть благодарна.
Искреннее изумление все отчетливее отражалось на кукольном лице. Ей, что и говорить, приятна неожиданная поддержка главного бухгалтера, почти так же, как поддержка инспекторов. Вика уважает возраст и опыт, интеллигентность Светланы Викторовны, но подобное негативное мнение о начальнице сочла сильно преувеличенным. Она, как никак, финансовый директор и должна отвечать. Колесникова шмыгнула курносым носом.
– Почему ничего не делает? Ей Вадим работу дает, договора проверяет. За наличкой следит.
– Я не знаю, может и дает. А договора для чего проверяет? В части расчетов – да, а в остальном зачем? Она не юрист. Что касается налички – вообще отдельная песня. Дозванивается полдня до Ворона только для того, чтобы узнать, выдать слесарю три тысячи на ремонт или нет. Она сама вообще ничего не решает? Первый раз такое вижу! Что, нельзя утвердить с тем же Вадимом Сергеевичем ежемесячную сумму расходов по каждой фирме и раз в месяц отчитываться? Я понимаю, был бы какой– то незапланированный или важный вопрос. Вечерами бы тут не сидела. И его бы по всякой ерунде не дергала. И все так торжественно, по стойке «смирно». Как с Путиным, прям, разговаривает! «Вадим Сергеевич! Можно я выдам слесарю три тысячи?»
– Мне кажется, ему это очень нравится, – заметила Вика. Она немного запьянела и решила пооткровенничать. – Все к нему идут, чего-то просят, заискивающе улыбаются. Вадим Сергеевич то, Вадим Сергеевич се, каждый рубль согласовывают. Чем больше холдинг, тем больше просителей. Растет в собственных глазах!
– Очень интересный мужчина, кстати. Будь я помоложе, я бы попкой перед ним покрутила.
– А у Вас были любовники? – с интересом спросила Вика эту маленькую и хрупкую женщину. Та не без юмора поделилась:
– О-ох, конечно были! Мой дурачок ничего не замечал. Один любовник – врач был в больнице. Я там тоже главным бухгалтером работала. Трусики мне дарил. Хороший любовник был. А мой муж пил только, да дурил. Работать не хотел. Бил меня иногда. Никак уйти от него не могла. Все жалела. Девчонки просили – мам, разведись да разведись. Не хотели жить с ним. Раньше как ведь женились; возраст пришел – пора замуж. Не смотрели, кто, чего, «стерпится – слюбится». Вся жизнь так и прошла. Жалею, что для себя мало пожила, сейчас бы многое по-другому бы сделала, и развелась бы раньше и любовников было бы больше. Сейчас живу одна, уж не нужен никто. Ни с чьими причудами мириться не хочу. Девчонки взрослые. Жизнь быстро проходит. Пролетит – не заметишь.
– А Вы думаете, у Нины Константиновны тоже любовники были?
Обе посмотрели туда, где сидела их начальница.
– Думаю, да. Уверена. На мужчин засматривается, кокетничает, глазками вон как стреляет, даже в сторону того же Ворона. Только возраст уж не тот. Пенсия она и в Африке пенсия. Тебе, кстати, про него никакие песни не пела? Злится, небось. Нехорошая она женщина. Одна видимость. Такие ушлые, как правило, из деревни бывают. Ради выгоды, где надо прогнутся, где-то свинью подложат. Все под Богом ходим. И за все отвечать будем. Только дурак ничего не боится.
Вика во все глаза смотрела на Светлану Викторовну. Она проработала уже с этим человеком не один месяц, не подозревая подобных мыслей у той в голове! Особенно по поводу «покрутить попкой»! «Ты вообще ничего не подозреваешь, – с укоризной пропел внутренний голос, – вечно вся в работе, а люди другим живут и все видят, как есть, а чего нет – додумают». Колесникова поняла, что сидеть не в силах. Покрутилась на стуле. Ее переполняло торжество. Прям дух захватывает. «Ощущения не хуже, чем в постели!». Тут же в голову пришла мысль о Вороне. Напрочь забыла, когда последний раз были вместе. Три месяца назад? Четыре? Но собой довольна! И Вадим может ей гордиться! Никто теперь не сможет сказать, что ее держат за красивые глаза. «Может, и премию даст, – девушка мечтательно подняла глаза в потолок. – Почему бы нет? Я действительно ее заслужила.»
Она вышла в холл. Убедившись, что переговорная пуста, юркнула туда. Приблизилась к окну, занимающему почти всю стену. Как темно и пасмурно! Небо затянули низкие, грязные облака, из которых мелким серым бисером высыпаются пригоршни снега. На улице слышен шум проезжающих автомобилей; суровый рев грузовиков сливается с тонким писком легковушек, взвизгиванием покрышек, сигналами недовольных и вечно спешащих водителей. Бесшумно, быстрыми перебежками двигаются пешеходы, появляясь на доступном взору обозревателя перекрестке, попадают в сугроб, соединяющий дорогу и тротуар, затем стучат ботинками об асфальт, стряхивая грязь. Отовсюду клубами вырывается пар: от замерзших, покрытых инеем машин и пешеходов, от больших теплых водосточных труб, от соседствующих домов, красующихся перед друг другом одетыми лихо, набекрень снежными шапками. Клубы поднимаются от серой, покрытой песком и снегом земли к небу и исчезают где-то далеко – далеко за темными облаками. «Даже в здании из стекла и бетона уютнее», – зябко поежилась Вика и оглянулась вокруг.
Офис, выполненный в бледно – серых тонах, разбавленных мощной и дорогой напольной зеленью, казавшийся ей вначале таким современным, дорогим, потерял свою привлекательность, свою значимость. Что такого она здесь увидела? Девушка начала пристально вглядываться в окружающую обстановку; здесь и там мелькали трещины, потертости, царапины, сколы, незаметные почему-то ранее строительные огрехи. От яркого света и отблесках глянца в глазах зарябило. «Как в операционной!» И чего это она тут нашла необыкновенного? Обычный, среднестатистический офис. Довольно банальный. Расслабилась? За время проверки столько дел накопилось! Колесникова вернулась к себе, и, защитив себя от внешнего гула звонков и реплик большими наушниками, вновь погрузилась в работу.
Глава 38
Восемь часов. Нужно собираться, иначе пропустит последнюю маршрутку. Столько денег на такси уже извела! Возвращаться домой опасно, – темнеет рано и, как всегда, ни одного фонаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
Искреннее изумление все отчетливее отражалось на кукольном лице. Ей, что и говорить, приятна неожиданная поддержка главного бухгалтера, почти так же, как поддержка инспекторов. Вика уважает возраст и опыт, интеллигентность Светланы Викторовны, но подобное негативное мнение о начальнице сочла сильно преувеличенным. Она, как никак, финансовый директор и должна отвечать. Колесникова шмыгнула курносым носом.
– Почему ничего не делает? Ей Вадим работу дает, договора проверяет. За наличкой следит.
– Я не знаю, может и дает. А договора для чего проверяет? В части расчетов – да, а в остальном зачем? Она не юрист. Что касается налички – вообще отдельная песня. Дозванивается полдня до Ворона только для того, чтобы узнать, выдать слесарю три тысячи на ремонт или нет. Она сама вообще ничего не решает? Первый раз такое вижу! Что, нельзя утвердить с тем же Вадимом Сергеевичем ежемесячную сумму расходов по каждой фирме и раз в месяц отчитываться? Я понимаю, был бы какой– то незапланированный или важный вопрос. Вечерами бы тут не сидела. И его бы по всякой ерунде не дергала. И все так торжественно, по стойке «смирно». Как с Путиным, прям, разговаривает! «Вадим Сергеевич! Можно я выдам слесарю три тысячи?»
– Мне кажется, ему это очень нравится, – заметила Вика. Она немного запьянела и решила пооткровенничать. – Все к нему идут, чего-то просят, заискивающе улыбаются. Вадим Сергеевич то, Вадим Сергеевич се, каждый рубль согласовывают. Чем больше холдинг, тем больше просителей. Растет в собственных глазах!
– Очень интересный мужчина, кстати. Будь я помоложе, я бы попкой перед ним покрутила.
– А у Вас были любовники? – с интересом спросила Вика эту маленькую и хрупкую женщину. Та не без юмора поделилась:
– О-ох, конечно были! Мой дурачок ничего не замечал. Один любовник – врач был в больнице. Я там тоже главным бухгалтером работала. Трусики мне дарил. Хороший любовник был. А мой муж пил только, да дурил. Работать не хотел. Бил меня иногда. Никак уйти от него не могла. Все жалела. Девчонки просили – мам, разведись да разведись. Не хотели жить с ним. Раньше как ведь женились; возраст пришел – пора замуж. Не смотрели, кто, чего, «стерпится – слюбится». Вся жизнь так и прошла. Жалею, что для себя мало пожила, сейчас бы многое по-другому бы сделала, и развелась бы раньше и любовников было бы больше. Сейчас живу одна, уж не нужен никто. Ни с чьими причудами мириться не хочу. Девчонки взрослые. Жизнь быстро проходит. Пролетит – не заметишь.
– А Вы думаете, у Нины Константиновны тоже любовники были?
Обе посмотрели туда, где сидела их начальница.
– Думаю, да. Уверена. На мужчин засматривается, кокетничает, глазками вон как стреляет, даже в сторону того же Ворона. Только возраст уж не тот. Пенсия она и в Африке пенсия. Тебе, кстати, про него никакие песни не пела? Злится, небось. Нехорошая она женщина. Одна видимость. Такие ушлые, как правило, из деревни бывают. Ради выгоды, где надо прогнутся, где-то свинью подложат. Все под Богом ходим. И за все отвечать будем. Только дурак ничего не боится.
Вика во все глаза смотрела на Светлану Викторовну. Она проработала уже с этим человеком не один месяц, не подозревая подобных мыслей у той в голове! Особенно по поводу «покрутить попкой»! «Ты вообще ничего не подозреваешь, – с укоризной пропел внутренний голос, – вечно вся в работе, а люди другим живут и все видят, как есть, а чего нет – додумают». Колесникова поняла, что сидеть не в силах. Покрутилась на стуле. Ее переполняло торжество. Прям дух захватывает. «Ощущения не хуже, чем в постели!». Тут же в голову пришла мысль о Вороне. Напрочь забыла, когда последний раз были вместе. Три месяца назад? Четыре? Но собой довольна! И Вадим может ей гордиться! Никто теперь не сможет сказать, что ее держат за красивые глаза. «Может, и премию даст, – девушка мечтательно подняла глаза в потолок. – Почему бы нет? Я действительно ее заслужила.»
Она вышла в холл. Убедившись, что переговорная пуста, юркнула туда. Приблизилась к окну, занимающему почти всю стену. Как темно и пасмурно! Небо затянули низкие, грязные облака, из которых мелким серым бисером высыпаются пригоршни снега. На улице слышен шум проезжающих автомобилей; суровый рев грузовиков сливается с тонким писком легковушек, взвизгиванием покрышек, сигналами недовольных и вечно спешащих водителей. Бесшумно, быстрыми перебежками двигаются пешеходы, появляясь на доступном взору обозревателя перекрестке, попадают в сугроб, соединяющий дорогу и тротуар, затем стучат ботинками об асфальт, стряхивая грязь. Отовсюду клубами вырывается пар: от замерзших, покрытых инеем машин и пешеходов, от больших теплых водосточных труб, от соседствующих домов, красующихся перед друг другом одетыми лихо, набекрень снежными шапками. Клубы поднимаются от серой, покрытой песком и снегом земли к небу и исчезают где-то далеко – далеко за темными облаками. «Даже в здании из стекла и бетона уютнее», – зябко поежилась Вика и оглянулась вокруг.
Офис, выполненный в бледно – серых тонах, разбавленных мощной и дорогой напольной зеленью, казавшийся ей вначале таким современным, дорогим, потерял свою привлекательность, свою значимость. Что такого она здесь увидела? Девушка начала пристально вглядываться в окружающую обстановку; здесь и там мелькали трещины, потертости, царапины, сколы, незаметные почему-то ранее строительные огрехи. От яркого света и отблесках глянца в глазах зарябило. «Как в операционной!» И чего это она тут нашла необыкновенного? Обычный, среднестатистический офис. Довольно банальный. Расслабилась? За время проверки столько дел накопилось! Колесникова вернулась к себе, и, защитив себя от внешнего гула звонков и реплик большими наушниками, вновь погрузилась в работу.
Глава 38
Восемь часов. Нужно собираться, иначе пропустит последнюю маршрутку. Столько денег на такси уже извела! Возвращаться домой опасно, – темнеет рано и, как всегда, ни одного фонаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184