Вы не поверите: удача улыбнулась мне в выставочном зале компании «Йоркширские бензоколонки». Возвращался я тем же путем, что и уходил. Загородившись многотомным делом Макдермотта, я долго и старательно вымарывал надпись «Компания Йоркширские бензоколонки желает своим клиентам счастливого Нового года», заменив ее посланием не столь корпоративного свойства.
И вот я подарил Джоанне открытку, мы идем к остановке, и я весьма доволен собой, я хозяин положения, достаю сигареты, предлагаю Джоанне, она говорит да, я засовываю сигарету в рот, прикуриваю и отдаю сигарету Джоанне, она курит. Я все проделал как в кино.
Но тут…
– Винс?
– Да?
– Ты девственник?
Черт, а это еще откуда взялось?
Чтобы как-то выиграть время, я засовываю сигарету в рот, закуриваю, делаю глубокую затяжку. И я выглядел бы вполне достойно, если бы меня не скрутил кашель, потому что я засунул сигарету не тем концом.
Зато меня пожалели.
– Господи, ты в порядке?
– Да, просто дым не в то горло попал.
Беру себя в руки, идем дальше, Джоанна молчит, а я думаю: на нее просто нашло, она забыла про свой вопрос.
Ну да.
– Ну и?
– Что?
– Ты девственник? Ты когда-нибудь занимался сексом?
– Я понимаю, о чем ты. Ах да, ну конечно нет. То есть да.
– Понятно.
– У меня было много девушек.
– Ага.
– Сейчас у меня тоже девушка есть.
– Ага. И как ее зовут?
– Ээ… гм… Айрис. Айрис Ротерхэм.
– Ты как-то долго вспоминал.
– Ну да. Просто мы с ней давно не виделись.
По-моему, звучало неубедительно. Особенно если теперь вспоминать – крайне маловероятно, что Джоанна поверила. Особенно в свете того, что я снова закурил сигарету не с того конца.
– Ты разве не видишь, что закурил с фильтра?
– Ну да.
В общем, на этом и скукожились все преимущества, которых я добился открыткой. Ну, так я подумал. Мы уже стоим на автобусной остановке, на моей автобусной остановке. Ее остановка подальше.
Джоанна стоит передо мной, смотрит мне в глаза.
Почему-то мне становится не по себе.
– Что?
Она дает мне пощечину.
– Ооо! За что?
И тогда она поцеловала меня.
Хотелось бы сказать «мы поцеловались», но это значило бы преувеличить свою роль.
Она поцеловала меня. Именно так.
И что вы, думаете, я сделал? Я поступил как настоящий мужчина.
Побежал к автобусу. А затем, подходя к дому, выкурил еще одну сигарету, двадцатую за тот день: так мой план 2 накрылся медным тазом.
Попробую снова в следующем году.
Блестящая идея от Люси
С этим пора завязывать. Нужно что-то предпринять.
Но что?
Выход нашла Люси. Умница.
Две недели вдвоем с отцом они разрабатывали этот проект. Каждый день Люси посвящала ему полчаса, в промежутке между домашним заданием и игрой на виолончели. Потом приходила с результатами к Питеру, и они совещались.
Первые попытки были многообещающими, но Люси слишком увлекалась, и в первом черновике получилось сто пятьдесят строк. Длинно, слишком длинно, сказал Питер. Прелесть поэзии в простоте и прозрачности, когда каждая строчка, каждое слово, каждая метафора сверкают, точно отполированный алмаз. Стрела, попадающая в сердце.
Короче, еще короче.
Следующий вариант состоял из пятидесяти восьми строк.
Короче, еще короче.
Питер не сильно разбирался в поэзии. Но он знал основные правила: должна быть рифма, ритм, структура. Кажется, у Люси был поэтический талант.
Ничего удивительного.
Стрела, попадающая в сердце
18.02.
Мусака остывала. Мусака торжественно стояла посередине обеденного стола, рядом примостилось блюдо с зеленым салатом. Питер, Маргарет и Люси были готовы и желали приступить к трапезе, но не имели возможности, поскольку четвертый стул пустовал.
Семейный ужин. Традиция, через которую нельзя переступить. Нерушимая, в отличие от рождественской семейной пробежки.
Что ж, пусть мусака стынет. Это будет на совести Джоанны.
В 18.03 хлопнула входная дверь.
Наконец-то: Джоанна.
– Простите, что опоздала. Автобус стоял в пробке.
– Джоанна, три минуты седьмого. Ужин стынет.
– Сейчас я спущусь.
Ну, конечно, подумал Питер, в этом вся Джоанна.
– Если бы ты щадила чувства близких, ты давно была бы дома.
И Питер посмотрел на Люси. Бросил один короткий взгляд.
Да, лежит у нее в кармане.
ПАВИЛЬОН: ГОСТИНАЯ – ВЕЧЕР
Входит Джоанна, она нарочно так и не сняла пальто. Садится за стол и начинает есть. Все остальные молча приступают к ужину. Атмосфера сгустилась – хоть ножом режь.
Пауза. Люси неодобрительно фыркает.
ЛЮСИ
Кое-кому из присутствующих грозит смерть от рака легких.
ДЖОАННА
Если хочешь знать, мы все когда-нибудь умрем. Даже ты.
ЛЮСИ
Не спорю: но умные люди короткой жизни предпочтут длинную.
ПИТЕР (Люси)
Люси, давай посмотрим на этот вопрос с другой стороны. Может, мы чего-то не понимаем. Возможно, курение Джоанны – это не вызов опасностям, а, наоборот, бегство от них.
ДЖОАННА
Какого черта!
МАРГАРЕТ
Джоанна.
Питер смотрит на Люси, кивает.
ПИТЕР
Джоанна, Люси написала стихотворение, пытаясь выразить нашу общую озабоченность. Чтобы ты задумалась.
Люси вытаскивает из кармана листок бумаги. Набирает в легкие побольше воздуха и начинает читать.
ЛЮСИ
В гневе мы. Оно не странно:
Что творит наша Джоанна!
Неразумная, не знает,
Что почти что умирает.
Курит, курит и дымит,
А статистика гласит:
Красота твоя увянет,
На тебя противно станет
Посмотреть. К чему курить?
Просто хочешь нас позлить?
Шляпник чокнутый – и тот
Не возьмет отравы в рот!
Что за вредная натура!
Ты ведешь себя как последняя дура!
ДЖОАННА
ЧЕРТ! ИДИТЕ ВЫ НА ХУЙ!
Джоанна вскакивает из-за стола и выбегает из комнаты. Маргарет порывается пойти за дочерью, но Питер твердой рукой ее останавливает…
Наступает пауза… Потом Люси, переваривая то, что сказала сестра…
ЛЮСИ
На хуй? На хуй?
Маргарет в ужасе от нехорошего предчувствия…
ПИТЕР
Маргарет, мне кажется, что нам пора…
МАРГАРЕТ
Питер, ей всего девять!
ПИТЕР
Она ранний ребенок.
ЛЮСИ
Понятно. Пора меня просветить насчет секса.
Как ты это сделал, отец?
Я знал, что этим дело не кончится.
Это было в тот же самый вечер, осененный поцелуем на автобусной остановке.
Я шел домой, стараясь не расплескать подаренный мне поцелуй. Потом я танцевал от счастья в своей комнате. Я поставил пластинку: то ли «Шик», то ли «Роуз Ройс», то ли «Таварес»,[ix] точно не помню. Я танцевал на коврике: помните, были такие – их прилагали бесплатно к журналам про поп-музыку. Разворачиваешь коврик, а там нарисованы следы с цифрами – видно, в каком порядке передвигать ноги. На таких ковриках можно танцевать не хуже Траволты в «Лихорадке субботнего вечера».
Ну, почти.
Я все танцевал и танцевал, а потом пластинка кончилась, и я услышал, как к дому подъехала машина и засигналила этим своим новомодным гудком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
И вот я подарил Джоанне открытку, мы идем к остановке, и я весьма доволен собой, я хозяин положения, достаю сигареты, предлагаю Джоанне, она говорит да, я засовываю сигарету в рот, прикуриваю и отдаю сигарету Джоанне, она курит. Я все проделал как в кино.
Но тут…
– Винс?
– Да?
– Ты девственник?
Черт, а это еще откуда взялось?
Чтобы как-то выиграть время, я засовываю сигарету в рот, закуриваю, делаю глубокую затяжку. И я выглядел бы вполне достойно, если бы меня не скрутил кашель, потому что я засунул сигарету не тем концом.
Зато меня пожалели.
– Господи, ты в порядке?
– Да, просто дым не в то горло попал.
Беру себя в руки, идем дальше, Джоанна молчит, а я думаю: на нее просто нашло, она забыла про свой вопрос.
Ну да.
– Ну и?
– Что?
– Ты девственник? Ты когда-нибудь занимался сексом?
– Я понимаю, о чем ты. Ах да, ну конечно нет. То есть да.
– Понятно.
– У меня было много девушек.
– Ага.
– Сейчас у меня тоже девушка есть.
– Ага. И как ее зовут?
– Ээ… гм… Айрис. Айрис Ротерхэм.
– Ты как-то долго вспоминал.
– Ну да. Просто мы с ней давно не виделись.
По-моему, звучало неубедительно. Особенно если теперь вспоминать – крайне маловероятно, что Джоанна поверила. Особенно в свете того, что я снова закурил сигарету не с того конца.
– Ты разве не видишь, что закурил с фильтра?
– Ну да.
В общем, на этом и скукожились все преимущества, которых я добился открыткой. Ну, так я подумал. Мы уже стоим на автобусной остановке, на моей автобусной остановке. Ее остановка подальше.
Джоанна стоит передо мной, смотрит мне в глаза.
Почему-то мне становится не по себе.
– Что?
Она дает мне пощечину.
– Ооо! За что?
И тогда она поцеловала меня.
Хотелось бы сказать «мы поцеловались», но это значило бы преувеличить свою роль.
Она поцеловала меня. Именно так.
И что вы, думаете, я сделал? Я поступил как настоящий мужчина.
Побежал к автобусу. А затем, подходя к дому, выкурил еще одну сигарету, двадцатую за тот день: так мой план 2 накрылся медным тазом.
Попробую снова в следующем году.
Блестящая идея от Люси
С этим пора завязывать. Нужно что-то предпринять.
Но что?
Выход нашла Люси. Умница.
Две недели вдвоем с отцом они разрабатывали этот проект. Каждый день Люси посвящала ему полчаса, в промежутке между домашним заданием и игрой на виолончели. Потом приходила с результатами к Питеру, и они совещались.
Первые попытки были многообещающими, но Люси слишком увлекалась, и в первом черновике получилось сто пятьдесят строк. Длинно, слишком длинно, сказал Питер. Прелесть поэзии в простоте и прозрачности, когда каждая строчка, каждое слово, каждая метафора сверкают, точно отполированный алмаз. Стрела, попадающая в сердце.
Короче, еще короче.
Следующий вариант состоял из пятидесяти восьми строк.
Короче, еще короче.
Питер не сильно разбирался в поэзии. Но он знал основные правила: должна быть рифма, ритм, структура. Кажется, у Люси был поэтический талант.
Ничего удивительного.
Стрела, попадающая в сердце
18.02.
Мусака остывала. Мусака торжественно стояла посередине обеденного стола, рядом примостилось блюдо с зеленым салатом. Питер, Маргарет и Люси были готовы и желали приступить к трапезе, но не имели возможности, поскольку четвертый стул пустовал.
Семейный ужин. Традиция, через которую нельзя переступить. Нерушимая, в отличие от рождественской семейной пробежки.
Что ж, пусть мусака стынет. Это будет на совести Джоанны.
В 18.03 хлопнула входная дверь.
Наконец-то: Джоанна.
– Простите, что опоздала. Автобус стоял в пробке.
– Джоанна, три минуты седьмого. Ужин стынет.
– Сейчас я спущусь.
Ну, конечно, подумал Питер, в этом вся Джоанна.
– Если бы ты щадила чувства близких, ты давно была бы дома.
И Питер посмотрел на Люси. Бросил один короткий взгляд.
Да, лежит у нее в кармане.
ПАВИЛЬОН: ГОСТИНАЯ – ВЕЧЕР
Входит Джоанна, она нарочно так и не сняла пальто. Садится за стол и начинает есть. Все остальные молча приступают к ужину. Атмосфера сгустилась – хоть ножом режь.
Пауза. Люси неодобрительно фыркает.
ЛЮСИ
Кое-кому из присутствующих грозит смерть от рака легких.
ДЖОАННА
Если хочешь знать, мы все когда-нибудь умрем. Даже ты.
ЛЮСИ
Не спорю: но умные люди короткой жизни предпочтут длинную.
ПИТЕР (Люси)
Люси, давай посмотрим на этот вопрос с другой стороны. Может, мы чего-то не понимаем. Возможно, курение Джоанны – это не вызов опасностям, а, наоборот, бегство от них.
ДЖОАННА
Какого черта!
МАРГАРЕТ
Джоанна.
Питер смотрит на Люси, кивает.
ПИТЕР
Джоанна, Люси написала стихотворение, пытаясь выразить нашу общую озабоченность. Чтобы ты задумалась.
Люси вытаскивает из кармана листок бумаги. Набирает в легкие побольше воздуха и начинает читать.
ЛЮСИ
В гневе мы. Оно не странно:
Что творит наша Джоанна!
Неразумная, не знает,
Что почти что умирает.
Курит, курит и дымит,
А статистика гласит:
Красота твоя увянет,
На тебя противно станет
Посмотреть. К чему курить?
Просто хочешь нас позлить?
Шляпник чокнутый – и тот
Не возьмет отравы в рот!
Что за вредная натура!
Ты ведешь себя как последняя дура!
ДЖОАННА
ЧЕРТ! ИДИТЕ ВЫ НА ХУЙ!
Джоанна вскакивает из-за стола и выбегает из комнаты. Маргарет порывается пойти за дочерью, но Питер твердой рукой ее останавливает…
Наступает пауза… Потом Люси, переваривая то, что сказала сестра…
ЛЮСИ
На хуй? На хуй?
Маргарет в ужасе от нехорошего предчувствия…
ПИТЕР
Маргарет, мне кажется, что нам пора…
МАРГАРЕТ
Питер, ей всего девять!
ПИТЕР
Она ранний ребенок.
ЛЮСИ
Понятно. Пора меня просветить насчет секса.
Как ты это сделал, отец?
Я знал, что этим дело не кончится.
Это было в тот же самый вечер, осененный поцелуем на автобусной остановке.
Я шел домой, стараясь не расплескать подаренный мне поцелуй. Потом я танцевал от счастья в своей комнате. Я поставил пластинку: то ли «Шик», то ли «Роуз Ройс», то ли «Таварес»,[ix] точно не помню. Я танцевал на коврике: помните, были такие – их прилагали бесплатно к журналам про поп-музыку. Разворачиваешь коврик, а там нарисованы следы с цифрами – видно, в каком порядке передвигать ноги. На таких ковриках можно танцевать не хуже Траволты в «Лихорадке субботнего вечера».
Ну, почти.
Я все танцевал и танцевал, а потом пластинка кончилась, и я услышал, как к дому подъехала машина и засигналила этим своим новомодным гудком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53