Он проявил семантически невероятную ловкость, назначив и Себя, и Короля «Первым маршалом»; Он подверг гонениям итальянских евреев, чтобы угодить Гитлеру, и Он заявил, что мы не может проиграть англичанам, потому что они женоподобно ходят с зонтиками.
Солдаты! У нас нет обмундирования, потому что ДУЧЕ приказал, чтобы в него обрядили всех учителей и государственных служащих, которых мы, пройдя 600 километров по пустыне в летнюю жару, бросили из-за отсутствия транспорта в Северной Африке. Мы потеряли треть нашего торгового флота, потому что Он забыл отдать ему приказ о возвращении домой, перед тем как объявлять войну; нас убеждали, что ополовинив состав дивизий, мы тем самым удваиваем их количество; нас заставили начать вторжение в Грецию с севера, в сезон дождей, без зимней одежды, после проведенной демобилизации, через порты на Адриатике, где высадка невозможна, без ведома Начальника генерального штаба, который впервые услышал об этом по радио. Все наши албанские солдаты немедленно дезертировали, а мы узнавали о том, что происходит, только слушая передачи Би-би-си.
Наш военно-морской флот из-за отсутствия прикрытия с воздуха и авианосцев был уничтожен у Таранто и мыса Матаран при британских потерях в один самолет, а в Северной Африке наша трехсоттысячная армия потерпела поражение от тридцатипятитысячной, потому у нас не было военно-воздушных сил, наши легкие танки сделаны из бумаги, а у наших моторизованных частей нет двигателей. Пока мы умирали ни за что, ДУЧЕ разместил Свой штаб рядом с Ватиканом, чтобы избежать бомбардировок.
Солдаты! Нас заставили вторгнуться в невиновную страну, населенную храбрым народом, зная, что в случае победы мы никак не сможем прокормить его, так что голод, который терпят они, еще хуже нашего. Вопреки всем правилам войны и совести, ДУЧЕ приказал нам убивать двадцать человек за каждого убитого нашего, но, к нашей вечной чести, большинство из нас не выполняет этот приказ.
Солдаты! Оплачем же случившееся на родине, где 350 000 наших были отправлены на рабский труд в Германию, где ДУЧЕ создал невыносимые условия безработицы во время войны, где безнадежная инфляция и три четверти продуктов приобретаются только на черном рынке, которым управляют Его же чиновники, где подделка продуктовых карточек не пресекается и где существует сорок распределительных ведомств с одинаковыми функциями, гарантирующих, что ничего никогда не случится.
Оплачем же нашу страну, где ордена даются за воображаемое потопление несуществующих британских кораблей, где нас обязывают стоя отдавать честь, слушая по радио сводки новостей, где к речам Сумасшедшего относятся как к священным текстам и печатают миллионным тиражом, где Сумасшедший, о котором идет речь, подобен дирижеру, пытающемуся в одиночку играть одновременно на всех инструментах оркестра, Кто подобен электростанции, подсоединенной к единственной перегоревшей лампочке, Кто Сам снимает фильмы о выигрывании теннисных матчей у профессионалов, которые судит Министр Пропаганды, Кто является Величайшим Самодуром в Истории, потому что всем известно: любой Его приказ будет вскоре отменен.
Солдаты! Это тот Человек, который приказывал нам применять горчичный газ и фосген против дикарей, вооруженных копьями. Это тот Смехотворный Человек, чьи злобные чернорубашечные бандиты и поджигатели бегут в бою, но убивают наших отцов, матерей и родственников, заставляя их пить бензин с подлитым в него касторовым маслом. Это тот Человек, который разрушил экономику и навечно покрыл нас позором.
Солдаты! Хорошо сказано – каждая нация имеет таких правителей, каких заслуживает. VIVA IL BUFFONE. VIVA IL BALORDO. VIVA L'ASSASINO. VIVA IL DUCE.
36. Образование
Из кишок и требухи козы, которую они забрали у возмущенного сельского старосты, парни приготовили «кокореци» и теперь смотрели, как он шипит на углях костра. Аппетит разыгрался, и Гектор решил еще разок повторить пройденное, чтобы с пользой провести время, пока еда будет готова. Некоторые боевики с едва скрываемой скукой зевали. Другие, кого насильно включили в группу, поскольку не могли предложить ничего другого, сидели, обиженно надувшись, и думали о том, как хорошо было бы заткнуть рот этому хаму козьим дерьмом. Ночью двое из них возьмут оружие и уйдут на поиски отряда, который воюет с немцами, а не со своими, греками. Они знали, что их убьют, если поймают, но даже это казалось лучше, чем оставаться. Монархист вывел в пыли: «Эрхетаи» и осторожно прикрыл надпись сосновыми иглами, чтобы ее не увидел Гектор; это была пламенная, но вынужденно тайная надежда. Четверо венизелистов-республиканцев, слушая Гектора, горько размышляли: как же получалось, что во всех отрядах дело заканчивается созданием комитета из трех руководителей-коммунистов, настроенных против Британии – единственной страны, которая хоть как-то старается помочь им с тех пор, как началась война. Когда Гектор говорил что-то, естественно было предполагать, что правда – нечто совершенно противоположное; так узнавались новости – нужно просто слушать Гектора и переворачивать услышанное. Только Мандрас и два других условных руководителя слушали Гектора с полным вниманием, а он прохаживался взад-вперед, зажав под мышкой священную книгу «Что делать?». В отдалении, словно насмехаясь над его лекцией, ухала сова, и ночь становилась холоднее, а северный ветер покачивал ветви сосен. Позади, между двумя ярко мерцавшими звездами, грузно сидела остроконечная вершина горы, наваливаясь, нависая над бескрайним лесом, столь странно и перепутанно населенным героями, куницами, кабанами, разбойниками и ворами.
– Теперь, товарищи, я хочу поговорить с вами, потому что, мне кажется, многие из вас еще не заучили, что без революционной теории не может быть революционного движения и роль авангардного борца может выполняться только партией, вооруженной наиболее передовой теорией. Суть в том, что многие из вас не имеют ясного представления – как следует понимать наш исторический опыт, а это приводит к узкому амелиоризму, экономизму, концессионизму и демократизму. Теперь; верно, что эта разновидность буржуазного социализма, буржуазно-социального реформизма и оппортунист-социализма является сознанием в эмбриональной форме, но она совершенно не способна принять в расчет неизбежный и непримиримый антагонизм между интересами пролетариата и интересами реакционного обскурантизма. Она не способна понять диалектику социального противоречия. Понимаете, интересы пролетариата диаметрально противоположны интересам буржуазии. Это подтверждено не только теорией, но и практикой, и едва ли мне нужно пытаться доказывать то, что настолько очевидно. Мы все время должны отдавать себе отчет в том, что всемирно-историческое значение борьбы требует прямого вмешательства пролетариата в общественную жизнь, а не просто какого-нибудь парламентаристского республиканизма или военного полуабсолютизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145