Еще.
– Это значит «пока»?
– Плохо начинаешь, дружище.
– Как обычно. Никогда не удается хорошо начать.
Он взглянул на меня, перелистывая желтые страницы блокнота.
– Тебе знакомо имя Гарольд Скотт?
– Это Триггер.
– Пускай будет Триггер. Называй как хочешь.
– С ним все в порядке?
– Смотря что ты считаешь порядком.
– Я имею в виду, ничего плохого не случилось?
– Что значит «плохого»?
– Например, он не умер?
– Нет, не умер. А должен умереть?
– Не знаю. Разве кто-нибудь должен умереть?
– Иногда лучше оставить мир.
– Что значит «мир»?
– Нормальные люди делают свое дело. Почти все, в отличие от тебя. Ты не мир. Я вижу. Ты не мир, не народ. – Он покачал головой, снова глядя в блокнот. – Довольно забавное дело. Ну, как тебя зовут?
– Рей Пуласки.
– Как ты познакомился с Триггером?
– Заснул однажды в городе. Он меня разбудил, предупредил, что там нельзя спать. Велел не спать на дне города.
– На дне? Хочешь сказать, в Нижнем городе?
– Точно. У меня денег не было, поэтому я заснул в Нижнем городе. Потом пришел Триггер, меня разбудил. Говорит: «Не спи». Я спросил почему, а он объяснил, что нельзя спать в Нижнем городе.
– Слушай, друг, дело серьезное.
– Знаю. Чувствую, вы мне скажете, что кто-то убил Триггера, да? Ну так это не я.
– Никто тебя ни в чем не обвиняет пока.
– Это значит «еще»?
Он швырнул карандаш, встал и сказал:
– Если ты это считаешь забавным, в тюрьме тебе будет весело.
Вышел и хлопнул дверью.
– Очень умно, – сказал Правильный. – Разве нельзя хоть раз вести себя прилично?
Стиль просто смотрел на него.
– Главное – вести себя прилично.
– Вести себя прилично? – Стиль встал, подошел к Правильному, закинул мои руки ему на шею и сказал: – Я тебе покажу, как прилично себя вести.
И мы оба – даже не могу сказать, кто именно, – начали душить Правильного.
– Прекрати! – крикнул я, но ничего не мог поделать, тем более удержать Стиля.
– Заткнись! – заорал Стиль. – Не хочу больше слушать такое дерьмо!
Мои пальцы все глубже впивались в горло Правильного. Чувствовалось, как он пытается вдохнуть, как трепещут мышцы под ногтями. Потом голова запрокинулась.
– Сдох к чертовой матери, – сказал я Стилю.
– Ты его убил.
– Пошел в задницу. Ты его убил.
Снова вошел Хилл.
– Кто кого убил? – спросил он, а Рей Правильный выскользнул у меня из рук, упал на пол. Я стою, наклонившись над трупом, стискивая руками чью-то шею.
– Что ты делаешь?
– Просто обронил… просто…
– Сядь на стул, черт возьми, – сказал Хилл. – Сядь, или я тебя немедленно арестую. У тебя остается последний шанс.
– Но мой друг…
– Какой друг? Ты хорошо знаешь Триггера?
– Почти совсем не знаю, – сказал я, усаживаясь, пока Стиль мне подмигивал, просачиваясь в щелку неприкрытой двери. И теперь снаружи корчит рожи в окно.
Я спросил детектива:
– Это особое стекло, сквозь которое с одной стороны видно, а с другой нет?
– Возможно. А что?
Я выставил Стилю средний палец. Хилл заметил и перехватил.
– Хочешь, чтоб тебе в задницу вставили этот палец? Стиль заскакал хохоча как сумасшедший.
– Видите, как он там рожи корчит?
Полисмен выпустил мой палец и оглянулся.
– Никого не вижу.
– Да вон же он.
– Ты ненормальный, да?
– Нет.
– Ну, в мире не найдется такого суда, который увидел бы смысл в твоих показаниях.
– Суда? Что я такого сделал?
– Не ты. Твой друг Триггер гонялся за бездомными и разбивал им головы. Вчера мы его задержали. Четыре убийства, включая последнее. Чертов парень. Доведись мне угадывать, я б на тебя подумал, да нынешней ночью мы его застали, когда он добивал кирпичом какого-то чокнутого бедолагу. Можешь сказать, зачем он это делал?
– Это был мексиканец? Черный?
– Белый.
– Тогда смысла нет.
– Такие парни иногда просто летят с катушек. В один момент нормальные, в другой срабатывает какой-то спусковой крючок… Триггер… Раньше я такой связи не видел. Кто дал ему это прозвище?
– Он сам выбрал.
– Теперь ты знаешь почему.
Я проваландался там еще час, отвечал на вопросы. Все это время Рей маячил снаружи, подавал сигналы руками, но я понимал, что сигналы и символы ни черта не значат. Он просто не может спокойно сидеть.
Наконец, детектив сказал:
– Ну, хватит. Где тебя можно найти?
– Нигде. Ищите в центре города. Это и есть мой адрес.
– Да, в общем, ты нам и не нужен.
Он повел меня к двери, проводил по коридору, придерживая рукой за спину. Навстречу шел Триггер между двумя полицейскими, держа руки за спиной.
– Триггер!..
– Дерьмо, – сказал он. – Прости, старик, я не должен был оставлять тебя одного.
– Получается, кто-то другой убивал и все прочее?… А зачем…
Он усмехнулся. Копы протащили его мимо меня.
Следующее, что запомнилось – мы с детективом стоим на парковке.
– Жутко не хочется отпускать тебя, – сказал он, – зная, что идти тебе некуда.
– Не беспокойтесь. Я привык.
– Я бы на твоем месте снял этот пиджак. Дело получило громкую огласку. Кто-нибудь может подумать, что ты к нему причастен. Могут…
На подъездную дорожку свернула машина. Опустилось стекло.
– Рей?
21
Я чуть было не спросил: «Вы уверены, что ты Мисси?» Лицо худей прежнего. Вся как-то вытянулась, стала выше, словно я всегда видел ее сидящей, а теперь она встала. Не помню, чтобы когда-нибудь была хорошенькой, а теперь выглядит симпатично с выгоревшими на солнце волосами, звездно горящими глазами. Слышен запах духов.
– Рей, ох, Рей, конечно, это ты! – Она смотрела на меня, как тоскливая кошка, растянувшаяся на подоконнике.
В открытом окне машины виден ортопедический аппарат на лодыжке.
– Что?
– Ты ведь тут ни при чем… Я по телевизору видела…
– Это не я. Это Триггер. Мой друг.
– Зачем тебе такие друзья?
– Я его знал с другой стороны.
Она окинула меня взглядом.
– Что у тебя стряслось?
– Я приехал к тебе. И все пошло наперекосяк. Как всегда.
Звезды в ее глазах моргнули, будто она спела шепотом: «Ох, Рей, ох, Рей, ох, Рей…»
Я уже слышал эту песню.
– Поехали домой, – сказала она.
Ветер дует в листве во дворе, шепчет слова, начинающиеся на «ш-ш-ш», сквозь которые едва слышно людей, разговаривающих в другой комнате. Дом – призрак особняка – белеет на фоне гор, с широкими квадратными плечами, глазами-окнами, ртом-дверью, вдыхает и выдыхает сквозь белые занавески. Небо розовое, облака громоздятся на фоне гор огромными клубами, словно где-то в горах некий гигант выпускает в воздух белый дым. Мертвая тишина, все кругом настоящее, прочное, старик шагает против ветра, покуривая трубку, ветер зачесывает назад его волосы, он про себя что-то шепчет.
– Ну, пошли, – сказала она. – Ты же не собираешься целый день сидеть на подъездной дорожке?
Мы пошли по длинной дорожке, медленно, потому что она сильно хромала, аппарат на левой ноге поскрипывал на каждом шагу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Это значит «пока»?
– Плохо начинаешь, дружище.
– Как обычно. Никогда не удается хорошо начать.
Он взглянул на меня, перелистывая желтые страницы блокнота.
– Тебе знакомо имя Гарольд Скотт?
– Это Триггер.
– Пускай будет Триггер. Называй как хочешь.
– С ним все в порядке?
– Смотря что ты считаешь порядком.
– Я имею в виду, ничего плохого не случилось?
– Что значит «плохого»?
– Например, он не умер?
– Нет, не умер. А должен умереть?
– Не знаю. Разве кто-нибудь должен умереть?
– Иногда лучше оставить мир.
– Что значит «мир»?
– Нормальные люди делают свое дело. Почти все, в отличие от тебя. Ты не мир. Я вижу. Ты не мир, не народ. – Он покачал головой, снова глядя в блокнот. – Довольно забавное дело. Ну, как тебя зовут?
– Рей Пуласки.
– Как ты познакомился с Триггером?
– Заснул однажды в городе. Он меня разбудил, предупредил, что там нельзя спать. Велел не спать на дне города.
– На дне? Хочешь сказать, в Нижнем городе?
– Точно. У меня денег не было, поэтому я заснул в Нижнем городе. Потом пришел Триггер, меня разбудил. Говорит: «Не спи». Я спросил почему, а он объяснил, что нельзя спать в Нижнем городе.
– Слушай, друг, дело серьезное.
– Знаю. Чувствую, вы мне скажете, что кто-то убил Триггера, да? Ну так это не я.
– Никто тебя ни в чем не обвиняет пока.
– Это значит «еще»?
Он швырнул карандаш, встал и сказал:
– Если ты это считаешь забавным, в тюрьме тебе будет весело.
Вышел и хлопнул дверью.
– Очень умно, – сказал Правильный. – Разве нельзя хоть раз вести себя прилично?
Стиль просто смотрел на него.
– Главное – вести себя прилично.
– Вести себя прилично? – Стиль встал, подошел к Правильному, закинул мои руки ему на шею и сказал: – Я тебе покажу, как прилично себя вести.
И мы оба – даже не могу сказать, кто именно, – начали душить Правильного.
– Прекрати! – крикнул я, но ничего не мог поделать, тем более удержать Стиля.
– Заткнись! – заорал Стиль. – Не хочу больше слушать такое дерьмо!
Мои пальцы все глубже впивались в горло Правильного. Чувствовалось, как он пытается вдохнуть, как трепещут мышцы под ногтями. Потом голова запрокинулась.
– Сдох к чертовой матери, – сказал я Стилю.
– Ты его убил.
– Пошел в задницу. Ты его убил.
Снова вошел Хилл.
– Кто кого убил? – спросил он, а Рей Правильный выскользнул у меня из рук, упал на пол. Я стою, наклонившись над трупом, стискивая руками чью-то шею.
– Что ты делаешь?
– Просто обронил… просто…
– Сядь на стул, черт возьми, – сказал Хилл. – Сядь, или я тебя немедленно арестую. У тебя остается последний шанс.
– Но мой друг…
– Какой друг? Ты хорошо знаешь Триггера?
– Почти совсем не знаю, – сказал я, усаживаясь, пока Стиль мне подмигивал, просачиваясь в щелку неприкрытой двери. И теперь снаружи корчит рожи в окно.
Я спросил детектива:
– Это особое стекло, сквозь которое с одной стороны видно, а с другой нет?
– Возможно. А что?
Я выставил Стилю средний палец. Хилл заметил и перехватил.
– Хочешь, чтоб тебе в задницу вставили этот палец? Стиль заскакал хохоча как сумасшедший.
– Видите, как он там рожи корчит?
Полисмен выпустил мой палец и оглянулся.
– Никого не вижу.
– Да вон же он.
– Ты ненормальный, да?
– Нет.
– Ну, в мире не найдется такого суда, который увидел бы смысл в твоих показаниях.
– Суда? Что я такого сделал?
– Не ты. Твой друг Триггер гонялся за бездомными и разбивал им головы. Вчера мы его задержали. Четыре убийства, включая последнее. Чертов парень. Доведись мне угадывать, я б на тебя подумал, да нынешней ночью мы его застали, когда он добивал кирпичом какого-то чокнутого бедолагу. Можешь сказать, зачем он это делал?
– Это был мексиканец? Черный?
– Белый.
– Тогда смысла нет.
– Такие парни иногда просто летят с катушек. В один момент нормальные, в другой срабатывает какой-то спусковой крючок… Триггер… Раньше я такой связи не видел. Кто дал ему это прозвище?
– Он сам выбрал.
– Теперь ты знаешь почему.
Я проваландался там еще час, отвечал на вопросы. Все это время Рей маячил снаружи, подавал сигналы руками, но я понимал, что сигналы и символы ни черта не значат. Он просто не может спокойно сидеть.
Наконец, детектив сказал:
– Ну, хватит. Где тебя можно найти?
– Нигде. Ищите в центре города. Это и есть мой адрес.
– Да, в общем, ты нам и не нужен.
Он повел меня к двери, проводил по коридору, придерживая рукой за спину. Навстречу шел Триггер между двумя полицейскими, держа руки за спиной.
– Триггер!..
– Дерьмо, – сказал он. – Прости, старик, я не должен был оставлять тебя одного.
– Получается, кто-то другой убивал и все прочее?… А зачем…
Он усмехнулся. Копы протащили его мимо меня.
Следующее, что запомнилось – мы с детективом стоим на парковке.
– Жутко не хочется отпускать тебя, – сказал он, – зная, что идти тебе некуда.
– Не беспокойтесь. Я привык.
– Я бы на твоем месте снял этот пиджак. Дело получило громкую огласку. Кто-нибудь может подумать, что ты к нему причастен. Могут…
На подъездную дорожку свернула машина. Опустилось стекло.
– Рей?
21
Я чуть было не спросил: «Вы уверены, что ты Мисси?» Лицо худей прежнего. Вся как-то вытянулась, стала выше, словно я всегда видел ее сидящей, а теперь она встала. Не помню, чтобы когда-нибудь была хорошенькой, а теперь выглядит симпатично с выгоревшими на солнце волосами, звездно горящими глазами. Слышен запах духов.
– Рей, ох, Рей, конечно, это ты! – Она смотрела на меня, как тоскливая кошка, растянувшаяся на подоконнике.
В открытом окне машины виден ортопедический аппарат на лодыжке.
– Что?
– Ты ведь тут ни при чем… Я по телевизору видела…
– Это не я. Это Триггер. Мой друг.
– Зачем тебе такие друзья?
– Я его знал с другой стороны.
Она окинула меня взглядом.
– Что у тебя стряслось?
– Я приехал к тебе. И все пошло наперекосяк. Как всегда.
Звезды в ее глазах моргнули, будто она спела шепотом: «Ох, Рей, ох, Рей, ох, Рей…»
Я уже слышал эту песню.
– Поехали домой, – сказала она.
Ветер дует в листве во дворе, шепчет слова, начинающиеся на «ш-ш-ш», сквозь которые едва слышно людей, разговаривающих в другой комнате. Дом – призрак особняка – белеет на фоне гор, с широкими квадратными плечами, глазами-окнами, ртом-дверью, вдыхает и выдыхает сквозь белые занавески. Небо розовое, облака громоздятся на фоне гор огромными клубами, словно где-то в горах некий гигант выпускает в воздух белый дым. Мертвая тишина, все кругом настоящее, прочное, старик шагает против ветра, покуривая трубку, ветер зачесывает назад его волосы, он про себя что-то шепчет.
– Ну, пошли, – сказала она. – Ты же не собираешься целый день сидеть на подъездной дорожке?
Мы пошли по длинной дорожке, медленно, потому что она сильно хромала, аппарат на левой ноге поскрипывал на каждом шагу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40