– Отлично, – произнес он наконец. – И старый пидор тоже покончил с тобой. – Глаза его превратились в узкие, злобные щелочки. – Старому, старому пидору наплевать, если он в жизни больше не увидит твою жопу, пизда!
Джесси была шокирована. Неужели она сумела его задеть?
– Давай! Уходи! Плакать не стану! Надоела мне твоя ебаная компетентность! Ебаное всепрощение! Этот ебаный город с его ебаным театром. Тут даже потрахаться нельзя, в этом ебаном, хуевом, пиздовом, политкорретном, сверхчувствительном городе! На хрен ты мне сдалась!
Гнев полыхал в нем, словно огонь в печи. Слова, слова, яростные, но сдержанные, эмоции передаются тоном, а не словами. Все равно, что подвергнуться извержению Ричарда Бертона или Джереми Айронса. И страшно, и дивно, словно слушаешь рычание льва. И дыхание у Генри Льюса поутру зловонное, как у царя зверей.
Джесси сдерживала свой гнев, боясь рухнуть под этим натиском.
– И вы мне не нужны, – заявила она. – Вы, и эта ерундовая работа на ерундовом жаловании. Всего доброго. Я ухожу. – Накинула плащ, потянулась за зонтиком.
– Кто ты такая, чтобы выпендриваться? – возмутился он. – Уходит она, видите ли! Ты – никто! Секретутка. Ассистентка!
Казалось бы, эти слова должны были ранить ее, но Джесси испытывала удовлетворение: своим уходом она причинила Генри Льюсу боль!
– Отлично! Я пиздовая пизда и геелюбка в придачу! – Распахнув дверь, она выскочила в коридор. – А ты – задница, и больше ничего!
Она промчалась по коридору в экстазе, опьяненная гневом. Такой живой она не ощущала себя вот уже много лет. На хрен ей сдался Генри?
В конце коридора захлопнулась дверь.
36
Генри изо всех сил хлопнул дверью. Отрадный грохот дерева и стали.
Постоял, сдерживая дыхание, ожидая, пока отхлынут эмоции. Прекрасно разыгранная сцена – острая, яркая.
И что же дальше? – подумал он. Взял и уволил помощницу. Нет – это она ушла. Совпали, тот редкий случай, когда причину не отделить от следствия. Этого ли он хотел на самом деле? Генри выдержал паузу, ожидая, что Джесси вернется, они обсудят эту сцену, решат, что было уместно, что – нет. Но ведь это не репетиция, не переиграешь. Она не вернется. От этой мысли Генри разозлился еще сильнее. Глупая сука – он даже в мыслях избегал теперь слова пизда – ушла от него! К черту!
Только этого не хватало. Личная жизнь и так в обломках. Неужели он даже вести себя не научился?
Ушла, а компьютер оставила включенным. Генри постоял, глядя на монитор, пытаясь сообразить, как его выключить. Рухнул беспомощно в кресло: «Ох, Джессика!»
Как же он без нее? Как организовать свой день? Придется искать новую ассистентку, что ли?
Но сегодня среда. В два часа – дневной спектакль, вечером еще одно выступление. По средам нет времени жить. С этим придется подождать до завтра. Он еще даже не побрился, не принял душ.
Генри прошел в ванную, смочил лицо горячей водой, смазал щеки и подбородок кремом. Он терпеть не мог бриться безопасной бритвой, предпочитал электрическую, но для спектакля, под кольдкрем и грим, требуется идеально выбрить лицо.
Посмотрел на себя в зеркало: бакенбарды в мыльной пене, жалкий субъект с крашеными волосами, с белой бородкой крема, панковый король Лир, нет, мягче, чем Лир, нежнее, безобиднее.
Почему Джесси ушла? Что он такого сказал? Да уж, наговорил всякого. Оба несли чушь. Значит, старый пидор? Старый король Лир. Однако он оскорбил ее больнее, чем Джесси – его. Как он допустил, чтобы ссора вышла из-под контроля?
Генри запрокинул голову, окунул безопасную бритву в горячую воду и начал медленно водить лезвием по шее.
Я – задница. Дырка в заднице, приговаривал он. Почему он сорвался? Из-за Тоби. С ним даже секса не получилось.
Он сполоснул лезвие под краном и продолжил бриться.
В молодую свою, распутную пору он бы трахнул глупого мальчишку и покончил с ним. Теперь, когда ему за пятьдесят, его петушок тут не главный. Приходится думать и об их удовольствии, удовлетворять их. Это тоже бывает приятно, но если партнер не получает удовольствия, то и Генри не получает, и сексу конец. Вот что произошло прошлой ночью. И на этом надо бы поставить точку. Но Генри снова договорился о встрече. Он хотел еще раз увидеться с Тоби.
Поскреб за ухом, громкий, неприятный звук, будто по песку скребешь.
Зачем он назначил Тоби новое свидание? Парня не трахнешь, а что с ним еще делать? Бесполезен. Но Генри хотел увидеться с ним снова. Так сильно хотел, что согласился прийти посмотреть на его дурацкую пьесу, кучка безработных актеров играет в театр в подвале или что-то в этом роде. В пятницу у них полуночное представление, и Тоби пригласил Генри, уверенный, что тот не откажет.
Он постучал бритвой по краю раковины, сбивая клочья пены и волоски. С таким лязгом председательствующий стучит ложкой о стакан, призывая собрание к порядку.
Влюбился он, что ли? Похоже на то.
Так или иначе, Генри с утра злится, на нервах. А разрядился на своей идиотке-секретарше. Ничего не соображает, не может уступить мужику, когда тот не в настроении!
Закончив бритье, Генри сполоснул лицо холодной водой и увидел в зеркале новое отражение: Голубой Лир. А что? «Королева» Лир была бы добрее, чем король, мудрее и сдержаннее. Возможно. А может быть, оказалась бы такой же сволочью.
Быстро сполоснулся под душем, вытерся, надел свою любимую старую одежду. Единственная уступка моде – приталенный плащ от «Барберри» на случай дождя.
Проходя через гостиную, он заметил, что компьютер все еще работает. «Джесси! – мысленно возопил он. – Черт бы тебя побрал. И Тоби тоже». Пусть себе работает – Генри поспешно вышел на площадку к лифту.
На улице по-прежнему шел дождь, плотная завеса воды. Писает с небес. Он раскрыл зонт и шагнул на тротуар.
Собственная сдержанность изумила Генри. Но сегодня среда. Два спектакля. Нет времени на личную жизнь. Нет сил на переживания. До четверга. И слава Богу.
На первом же перекрестке, пока он дожидался зеленого света, Генри перехватил чей-то пристальный взгляд. Слегка повернул голову, покосился вбок – коренастая седая женщина под ярко-желтым зонтом (от него лицо кажется желтушным) тупо уставилась на него.
– Эй! – окликнула она. – Знакомое лицо.
Актер глубоко вздохнул. Обернулся к зрительнице. Улыбнулся, кивнул.
– Я – Генри Льюс. Очень лестно, что вы меня узнали. Смотрит все так же тупо.
– Откуда я вас знаю? Снимаетесь на телевидении?
– Нет, мэм. Играю в театре. Все равно спасибо. – Он перевел взгляд на светофор, нетерпеливо дожидаясь зеленого света.
– Театр тут ни при чем. Я давно не хожу. Слишком дорого. Так где же я вас видела? – настаивала она. – Подскажите!
Он снова в упор посмотрел на нее.
– Откуда мне знать, на хрен?! Приснился, наверное!
Она и глазом не моргнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90