- Давай-ка сотрем все следы Британской империи зла, ты как, не возражаешь? Забудем, к примеру, о парламентской системе или о независимом судопроизводстве. Он, может, предпочел бы свалиться откуда-нибудь из Заира, или его надо называть Демократической Республикой Конго? Нам, наверное, надо радоваться, что мы обедали не с представителем какой-нибудь Буркина-Фасо или Гонконга.
- По-моему, ты был прав, когда начал с того, что он потрясающий парень, - сказала Джин, разворачивая Марка в противоположную сторону. - Слегка педантичный, с этим я согласна. - Она отскребла какую-то еду, прилипшую к столешнице. На самом деле Викрам показался ей поразительно самодовольным. Но Виктория была так уж исполнена надежд, да и к тому же длительное отсутствие вынудило их стать очень сдержанными в суждениях. Ей представлялось, что тому способствовала и внешность Викрама: он оказался красивым, умным - и темнокожим; никакой критики в его адрес невозможно было высказать, а для Виктории она была совершенно немыслима. - Надо делать скидку, - сказала Джин, обращаясь в той же мере к себе, как и к Марку. - В конце концов, он знакомился с родителями.
- Я бы не сказал, что он хоть кого-нибудь из нас испугался.
- Вот и хорошо, - сказала она со смехом. - Ты ведь понимаешь, как это должно нравиться Вик: то, что кто-то способен полностью сохранять самообладание. - Регби? Рэдли? Она уже забыла, как называлась та закрытая привилегированная школа, в которой он учился, - а потом до нее дошло, что именно это Марк, сам когда-то учившийся в Итоне, имел в виду под трогательностью Викрама. С точки зрения Джин то был нарциссизм, основанный на крошечной разнице. - Да и сам он ей нравится, вне всякого сомнения. Не помню, чтобы ее когда-нибудь так… интересовало, что имеет сказать кто-нибудь другой. Тебе должно льстить, не правда ли, что наша обожаемая социалистка закончила с парнем из привилегированной школы?
- Что ты имеешь в виду под «закончила»?
- Ничего я не имею в виду, я просто соглашаюсь: он необычайно мил. Только мне до сих пор трудно свыкнуться с тем, какой она стала взрослой. Думать об этом меня ничуть не тревожит, но вот видеть, как она, держась с ним за руки, спускается в метро, чтобы спать неизвестно где…
- Мне не верится, что это говоришь ты . Представь себе, что она уходит неизвестно куда, как ты выразилась, с тем певцом, если его можно так называть, - помнишь того костлявого бас-гитариста? С этими его черными брюками-дудочками, настолько узкими, что можно подумать: их на его ногах нарисовали. Рик или Мик, как там его? Настоящий герой Камдена. «Бывшие мужья», мы смотрели, как они играли в «Дублинском замке», помнишь? Вот что я называю любовью. Ты потом несколько недель жаловалась, что у тебя волосы пропахли пивом. Что для папочки не проблема - ну, у него не так уж много волос осталось, чтобы о них говорить. А знаешь ли ты, что пиво невероятно питательно для кожи головы? Знаешь, знаешь - я прочел об этом в твоей же колонке. Нет, нет и нет - все могло быть гораздо хуже. Гораздо, гораздо хуже. - Он заметил, что с лица Джин так и не сходит тревога. - Тебе бы понравилось, окажись она в потных объятиях какого-нибудь увальня-регбиста? Он кое-что знает, о нашей чертовой вселенной, к примеру, он не просто фонтанирует мнениями, основанными на том, что слыхал краем уха, как это делает большинство в его возрасте. Да и в любом возрасте, если на то пошло. В нем есть этот, как его, стрежень .
- Ты что, пьян? - Она поднялась, поставила чашки в раковину, но мыть не стала. - Стержень, а не стрежень.
Джин вспоминала о том, как Викрам пытался объяснить, что такое космическая погода, их самой на свете приземленной семье, как раздвигал он на столе свои длинные, тонкие пальцы и сосредотачивался так, что казалось, будто он разглядывает пылинки на внутренней стороне стекол своих очков, и о его манере прочищать горло или заикаться, отгораживаясь тем самым от вмешательства, когда заговорить пытался кто-то другой, - это, пожалуй, был единственный в своем роде способ вести разговор, с каким приходилось когда-либо сталкиваться Хаббардам.
За кухонным окном по тротуару процокали и прошуршали четыре ноги, две - в ажурных чулках и на шпильках, две - в заостренных черных туфлях с загнутыми кверху, как у гондол, носами. В световой колодец, отскочив от стекла, упала сигарета.
- Очень мило! - крикнула им вслед Джин через опущенное на фут окно, вдруг почувствовав себя донельзя усталой. Марк стоял возле того конца кухонных шкафов, где располагался бар, и откручивал пробку с бутылки беспошлинного скотча. - Ты в своем уме? - спросила она.
- Конечно, нет, - отозвался он, сгорбленный, но воодушевленный, и налил себе щедрую порцию.
На следующее утро Джин предстояло увидеться со Скалли, а Марк улетал в Мюнхен. Ее тревожило то, что могло ожидать его в Gasthof , но ей очень хотелось по-настоящему повидаться с Вик и побыть одной в своем собственном доме.
- Я - все, - сказала она, зевая и принимаясь обходить помещения, чтобы выключить свет.
- Я тоже, - сказал Марк, со стуком опуская на стол пустой стакан и опережая ее на пути в ванную.
Когда в пятницу на рассвете Джин открыла глаза, Марк уже был одет. Спала она неважно - не давали покоя предстоявший ей визит к врачу и его поездка, а к тому еще и шум, причем не только приглушенные звуки дорожного движения, но и каждое произнесенное кем-то слово, каждый смешок, каждый шаг, колокольным звоном несшиеся с тротуара прямо в их спальню. Она села. Марк не просто оделся, на нем уже было длинное зеленое пальто из лодена, которое они вместе купили в Вене. Волосы у него были зачесаны назад и прилизаны.
- Ну, вы, несомненно, вошли в роль, герр Хаббард. - Джин зевнула. - Очень тебе к лицу. Хотя, может, куртка «Barbour» была бы еще лучше.
- Она плесневеет на Сен-Жаке. Не беспокойся. Уверен, что Флайшер выложит полный набор - включая кожаные штаны, что меня нисколько не удивит. До свиданья, дорогая. Я хочу в точности знать, что тебе скажет Скалли, так что все запиши, хорошо? И, пожалуйста, не забудь передать Дэну мои наброски. До свиданья, милая.
Быстрое чмоканье в щеку между двумя «до свиданья» выказывало некоторое нетерпение отчалить. Но что это за клейстер у него на волосах? Запах какой-то давний, слегка медицинский. И, постой-ка, это не в стиле «помпадур»? Да, так и есть, очень маленький «помпадур» - не мемфисская волна, скорее похоже на английский эскарп, высотою в дюйм. Все же, подумала она, похлопывая его по плечу и воздерживаясь от каких-либо комментариев, у него, должно быть, ужасное похмелье.
Широко шагая, Марк через двадцать секунд оказался снаружи, и за ним захлопнулась дверь. Джин со второго этажа услышала, как он постучал дверным молотком, словно бы извиняясь или просто еще раз говоря «до свиданья», словно кто-то, кто отъезжает и нажимает на клаксон, радуясь открывающему перед ним пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
- По-моему, ты был прав, когда начал с того, что он потрясающий парень, - сказала Джин, разворачивая Марка в противоположную сторону. - Слегка педантичный, с этим я согласна. - Она отскребла какую-то еду, прилипшую к столешнице. На самом деле Викрам показался ей поразительно самодовольным. Но Виктория была так уж исполнена надежд, да и к тому же длительное отсутствие вынудило их стать очень сдержанными в суждениях. Ей представлялось, что тому способствовала и внешность Викрама: он оказался красивым, умным - и темнокожим; никакой критики в его адрес невозможно было высказать, а для Виктории она была совершенно немыслима. - Надо делать скидку, - сказала Джин, обращаясь в той же мере к себе, как и к Марку. - В конце концов, он знакомился с родителями.
- Я бы не сказал, что он хоть кого-нибудь из нас испугался.
- Вот и хорошо, - сказала она со смехом. - Ты ведь понимаешь, как это должно нравиться Вик: то, что кто-то способен полностью сохранять самообладание. - Регби? Рэдли? Она уже забыла, как называлась та закрытая привилегированная школа, в которой он учился, - а потом до нее дошло, что именно это Марк, сам когда-то учившийся в Итоне, имел в виду под трогательностью Викрама. С точки зрения Джин то был нарциссизм, основанный на крошечной разнице. - Да и сам он ей нравится, вне всякого сомнения. Не помню, чтобы ее когда-нибудь так… интересовало, что имеет сказать кто-нибудь другой. Тебе должно льстить, не правда ли, что наша обожаемая социалистка закончила с парнем из привилегированной школы?
- Что ты имеешь в виду под «закончила»?
- Ничего я не имею в виду, я просто соглашаюсь: он необычайно мил. Только мне до сих пор трудно свыкнуться с тем, какой она стала взрослой. Думать об этом меня ничуть не тревожит, но вот видеть, как она, держась с ним за руки, спускается в метро, чтобы спать неизвестно где…
- Мне не верится, что это говоришь ты . Представь себе, что она уходит неизвестно куда, как ты выразилась, с тем певцом, если его можно так называть, - помнишь того костлявого бас-гитариста? С этими его черными брюками-дудочками, настолько узкими, что можно подумать: их на его ногах нарисовали. Рик или Мик, как там его? Настоящий герой Камдена. «Бывшие мужья», мы смотрели, как они играли в «Дублинском замке», помнишь? Вот что я называю любовью. Ты потом несколько недель жаловалась, что у тебя волосы пропахли пивом. Что для папочки не проблема - ну, у него не так уж много волос осталось, чтобы о них говорить. А знаешь ли ты, что пиво невероятно питательно для кожи головы? Знаешь, знаешь - я прочел об этом в твоей же колонке. Нет, нет и нет - все могло быть гораздо хуже. Гораздо, гораздо хуже. - Он заметил, что с лица Джин так и не сходит тревога. - Тебе бы понравилось, окажись она в потных объятиях какого-нибудь увальня-регбиста? Он кое-что знает, о нашей чертовой вселенной, к примеру, он не просто фонтанирует мнениями, основанными на том, что слыхал краем уха, как это делает большинство в его возрасте. Да и в любом возрасте, если на то пошло. В нем есть этот, как его, стрежень .
- Ты что, пьян? - Она поднялась, поставила чашки в раковину, но мыть не стала. - Стержень, а не стрежень.
Джин вспоминала о том, как Викрам пытался объяснить, что такое космическая погода, их самой на свете приземленной семье, как раздвигал он на столе свои длинные, тонкие пальцы и сосредотачивался так, что казалось, будто он разглядывает пылинки на внутренней стороне стекол своих очков, и о его манере прочищать горло или заикаться, отгораживаясь тем самым от вмешательства, когда заговорить пытался кто-то другой, - это, пожалуй, был единственный в своем роде способ вести разговор, с каким приходилось когда-либо сталкиваться Хаббардам.
За кухонным окном по тротуару процокали и прошуршали четыре ноги, две - в ажурных чулках и на шпильках, две - в заостренных черных туфлях с загнутыми кверху, как у гондол, носами. В световой колодец, отскочив от стекла, упала сигарета.
- Очень мило! - крикнула им вслед Джин через опущенное на фут окно, вдруг почувствовав себя донельзя усталой. Марк стоял возле того конца кухонных шкафов, где располагался бар, и откручивал пробку с бутылки беспошлинного скотча. - Ты в своем уме? - спросила она.
- Конечно, нет, - отозвался он, сгорбленный, но воодушевленный, и налил себе щедрую порцию.
На следующее утро Джин предстояло увидеться со Скалли, а Марк улетал в Мюнхен. Ее тревожило то, что могло ожидать его в Gasthof , но ей очень хотелось по-настоящему повидаться с Вик и побыть одной в своем собственном доме.
- Я - все, - сказала она, зевая и принимаясь обходить помещения, чтобы выключить свет.
- Я тоже, - сказал Марк, со стуком опуская на стол пустой стакан и опережая ее на пути в ванную.
Когда в пятницу на рассвете Джин открыла глаза, Марк уже был одет. Спала она неважно - не давали покоя предстоявший ей визит к врачу и его поездка, а к тому еще и шум, причем не только приглушенные звуки дорожного движения, но и каждое произнесенное кем-то слово, каждый смешок, каждый шаг, колокольным звоном несшиеся с тротуара прямо в их спальню. Она села. Марк не просто оделся, на нем уже было длинное зеленое пальто из лодена, которое они вместе купили в Вене. Волосы у него были зачесаны назад и прилизаны.
- Ну, вы, несомненно, вошли в роль, герр Хаббард. - Джин зевнула. - Очень тебе к лицу. Хотя, может, куртка «Barbour» была бы еще лучше.
- Она плесневеет на Сен-Жаке. Не беспокойся. Уверен, что Флайшер выложит полный набор - включая кожаные штаны, что меня нисколько не удивит. До свиданья, дорогая. Я хочу в точности знать, что тебе скажет Скалли, так что все запиши, хорошо? И, пожалуйста, не забудь передать Дэну мои наброски. До свиданья, милая.
Быстрое чмоканье в щеку между двумя «до свиданья» выказывало некоторое нетерпение отчалить. Но что это за клейстер у него на волосах? Запах какой-то давний, слегка медицинский. И, постой-ка, это не в стиле «помпадур»? Да, так и есть, очень маленький «помпадур» - не мемфисская волна, скорее похоже на английский эскарп, высотою в дюйм. Все же, подумала она, похлопывая его по плечу и воздерживаясь от каких-либо комментариев, у него, должно быть, ужасное похмелье.
Широко шагая, Марк через двадцать секунд оказался снаружи, и за ним захлопнулась дверь. Джин со второго этажа услышала, как он постучал дверным молотком, словно бы извиняясь или просто еще раз говоря «до свиданья», словно кто-то, кто отъезжает и нажимает на клаксон, радуясь открывающему перед ним пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85