Характерно, что он не зачитал этого вслух - вновь прикрывая ее или же не желая ей «докучать». Что из того, что Софи «с приветом»? Тысячи женщин постоянно ищут у Джин совета, а ее собственный муж обращается с ней как с ребенком.
Джин взяла «Теорию равенства» и осмотрела ее, вытянув перед собой: красные весы на обложке, штамп университетской прессы, фотографии автора нет - серьезная книга. Она открыла ее как можно шире, чтобы только не треснул корешок, тщательно принюхалась ко шву, и при этом на колени ей упал запечатанный конверт. Она пока не стала его открывать. Первым делом она составила список.
Скалли, Вик (Майя выехала), турагент
Потом она написала Дж . Ей хотелось без промедления написать Джиоване. Из-за этого пакета, поступившего после посещения клиники, продолжающееся присутствие Джиованы стало представляться в высшей степени фривольным, как интрижка с практиканткой в Белом доме: легкомыслие, зародившееся во время непринужденности и изобилия. В этом новом опасном мире не было места для такой мишуры. Того, что она не проверяла аккаунт naughtyboy1, было недостаточно. Она понимала, что если войдет туда на следующий день и в ее почтовом ящике будет подмигивать сообщение, изобилующее подробностями времени и места, подробностями отвратительными и пьянящими, - что ж, у нее вполне может не хватить сил. Джин очень хотелось уверовать в силу воли. Но сила воли - это запрещающий приказ, а не перемена в сердце. Ее осторожное и ослабевающее сопротивление само по себе было обязательством, от которого она хотела избавиться. Утром, после турагента и перед спортзалом, она зайдет в Интернет-кафе и покончит с ним.
«Ты только послушай саму себя!» - подумала она, решаясь «порвать с этим», как будто Джиована была ее собственной любовницей, а не полной незнакомкой. Ей следовало оставить это на завтра, но она все равно продолжала размышлять о том, как с этим управится.
Дорогая Джиована,
В последние несколько месяцев ты, не зная об этом, переписывалась со мной, Джин Хаббард.
Да, со мной, миссис Хаббард, - понимаешь?
Привет, это Джин.
Нет, это не годится. Что же ей написать?
Дорогая Джиована,
В последние два с половиной месяца я выдавала себя за своего мужа. На сей раз искренне ваша, Джин Хаббард
Она попыталась снова.
Милейшая Джио. Нет.
Дорогая Джио. Нет!
Дорогая Джиована,
Наконец-то наступил этот день. И я должен тебя поблагодарить. Твоя терпеливая, поистине усердная помощь сделала меня любовником, которого моя жена всегда желала и, видит Бог, заслуживает…
Ну конечно! Но все же это верное направление. Она отгородится от Джиованы единственной вещью, которая у нее есть и которой у той никогда не будет: браком. Скальным основанием из двадцати трех счастливейших - нет, двадцати трех просто счастливых лет. Или как насчет
Дорогая Шлюха, я тебя обожаю, но у меня появилась новая шлюха, которую я хочу называть своей!
- Ты же не будешь говорить обо мне, правда? - вслух спросила Джин у себя голосом мультипликационного зайчика, которым они с Вик обозначали комичное отсутствие понимания самих себя, заодно возмущенно хмурясь, расставив ноги и уперев руки в бока.
Или как насчет… ничего. Самым лучшим, самым крутым будет просто все прекратить. И никак этого не комментировать.
Солнце опустилось за далекие голубые холмы, и воздух внезапно сделался прохладным. Все детали исчезли, очертания пейзажа слились воедино, и земля стала силуэтом спящего животного. Даже попугаи на высоких эвкалиптах молчали. Небо было темно-желтым с черными прожилками, как будто по нему прополз не умеющий ходить ребенок с угольным карандашом в руке. Джин слышала, как Марк принимает ванну, - с обедом придется подождать. Подумать только, раньше они принимали ванну совместно, два аллигатора в крохотном болотце.
Джин зажгла на столе цитронелловые свечи и взяла конверт Ларри. Внутри была открытка с фрагментом картины Буше, «Плененный Купидон», 1754. Фрагмент изображал бьющий фонтан, украшенный двумя ангелочками серого камня, один из которых парил в воздухе, чтобы привести другого в чувство искусственным дыханием рот в рот. На обороте она увидела знакомый почерк, мелкий и четкий.
Откуда ты и где прошли следы,
Мне ведомо: ведь Бог и в сновиденьях
Советами поддерживает нас…
Последую немедля за тобой,
Не задержусь. Уйти с тобой вдвоем -
Мне это то же, что в Раю остаться,
А без тебя остаться равнозначно
Утрате обожаемого Рая.
Джин оторвала взгляд от открытки - постой, это немного слишком, не так ли? О чем это он? Она знала, что это Мильтон; Ларри любил Мильтона. Она узнала строки из «Потерянного рая». Однажды он уже выписывал их для нее, из той части, где Адам и Ева должны покинуть рай и стать в полной мере людьми. Она нашла те же строки, написанные той же рукой, в своем письменном столе, когда прибирала в нем, готовясь покинуть Нью-Йорк. Она прочла их снова и вспыхнула, вспомнив (как будто могла их забыть) строки, следовавшие за этим заключительным эллипсисом: «Ты для меня - все сущее под Небом, / Ты для меня - все то, что на Земле». Вместо этого он написал: В химчистке все костюмы потеряли - / Им, может быть, пора сменить названье?
Она снова подняла взгляд. Было почти темно. Значит, он не объявлял о своей бессмертной любви. Ну и слава Богу, сказала она себе, смущенная собственным рвением. Он не говорил, что все еще ждет ее; он просто отпустил неуклюжую шутку насчет химчистки «Рай», ныне переименованной в «Потерянный рай». Рядом с ее ухом пронесся москит. Она снова посмотрела на открытку, изо всех сил стараясь сглотнуть. Там было кое-что еще.
Вернешься ли когда-нибудь? Дай знать.
Л.
Джин смотрела на далекие холмы, как раз исчезавшие в ночи. Может, он имел в виду, что это она потерялась здесь, в раю. В горле у нее застрял ком. Откуда он мог это знать? В конверт он положил и визитную карточку, на которой от руки написал свой сотовый номер, дважды его подчеркнув. Она положила обе карточки в конверт и поглубже сунула его в свой бювар. Несколько кокетливо, подумала она, пусть даже это тоже было неуклюжей шуткой. И это Л - оно ведь более интимно, чем Ларри. Л, означающее «любовь», как в ВСКЛ Вик: «в сетях катастрофической любви». А может, для поколения Вик это всегда означает «высмеивать скотов кровавых люто» - из чего следует, что высмеивать скотов кровавых можно и по-другому. Потом снова появился Марк - свежевыбритый, красивый, с зачесанными назад влажными волосами.
- Они в восторге от проекта, - сказал он с такой ухмылкой, словно только что выбрался из затруднительного положения. Что, на ее взгляд, и имело место. - Просто с ума от него сходят.
Она шлепнула себя по ноге. Москиты напивались вдоволь.
- Фантастика. Нет, правда, - молодец. - Она сильно шлепнула себя по руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Джин взяла «Теорию равенства» и осмотрела ее, вытянув перед собой: красные весы на обложке, штамп университетской прессы, фотографии автора нет - серьезная книга. Она открыла ее как можно шире, чтобы только не треснул корешок, тщательно принюхалась ко шву, и при этом на колени ей упал запечатанный конверт. Она пока не стала его открывать. Первым делом она составила список.
Скалли, Вик (Майя выехала), турагент
Потом она написала Дж . Ей хотелось без промедления написать Джиоване. Из-за этого пакета, поступившего после посещения клиники, продолжающееся присутствие Джиованы стало представляться в высшей степени фривольным, как интрижка с практиканткой в Белом доме: легкомыслие, зародившееся во время непринужденности и изобилия. В этом новом опасном мире не было места для такой мишуры. Того, что она не проверяла аккаунт naughtyboy1, было недостаточно. Она понимала, что если войдет туда на следующий день и в ее почтовом ящике будет подмигивать сообщение, изобилующее подробностями времени и места, подробностями отвратительными и пьянящими, - что ж, у нее вполне может не хватить сил. Джин очень хотелось уверовать в силу воли. Но сила воли - это запрещающий приказ, а не перемена в сердце. Ее осторожное и ослабевающее сопротивление само по себе было обязательством, от которого она хотела избавиться. Утром, после турагента и перед спортзалом, она зайдет в Интернет-кафе и покончит с ним.
«Ты только послушай саму себя!» - подумала она, решаясь «порвать с этим», как будто Джиована была ее собственной любовницей, а не полной незнакомкой. Ей следовало оставить это на завтра, но она все равно продолжала размышлять о том, как с этим управится.
Дорогая Джиована,
В последние несколько месяцев ты, не зная об этом, переписывалась со мной, Джин Хаббард.
Да, со мной, миссис Хаббард, - понимаешь?
Привет, это Джин.
Нет, это не годится. Что же ей написать?
Дорогая Джиована,
В последние два с половиной месяца я выдавала себя за своего мужа. На сей раз искренне ваша, Джин Хаббард
Она попыталась снова.
Милейшая Джио. Нет.
Дорогая Джио. Нет!
Дорогая Джиована,
Наконец-то наступил этот день. И я должен тебя поблагодарить. Твоя терпеливая, поистине усердная помощь сделала меня любовником, которого моя жена всегда желала и, видит Бог, заслуживает…
Ну конечно! Но все же это верное направление. Она отгородится от Джиованы единственной вещью, которая у нее есть и которой у той никогда не будет: браком. Скальным основанием из двадцати трех счастливейших - нет, двадцати трех просто счастливых лет. Или как насчет
Дорогая Шлюха, я тебя обожаю, но у меня появилась новая шлюха, которую я хочу называть своей!
- Ты же не будешь говорить обо мне, правда? - вслух спросила Джин у себя голосом мультипликационного зайчика, которым они с Вик обозначали комичное отсутствие понимания самих себя, заодно возмущенно хмурясь, расставив ноги и уперев руки в бока.
Или как насчет… ничего. Самым лучшим, самым крутым будет просто все прекратить. И никак этого не комментировать.
Солнце опустилось за далекие голубые холмы, и воздух внезапно сделался прохладным. Все детали исчезли, очертания пейзажа слились воедино, и земля стала силуэтом спящего животного. Даже попугаи на высоких эвкалиптах молчали. Небо было темно-желтым с черными прожилками, как будто по нему прополз не умеющий ходить ребенок с угольным карандашом в руке. Джин слышала, как Марк принимает ванну, - с обедом придется подождать. Подумать только, раньше они принимали ванну совместно, два аллигатора в крохотном болотце.
Джин зажгла на столе цитронелловые свечи и взяла конверт Ларри. Внутри была открытка с фрагментом картины Буше, «Плененный Купидон», 1754. Фрагмент изображал бьющий фонтан, украшенный двумя ангелочками серого камня, один из которых парил в воздухе, чтобы привести другого в чувство искусственным дыханием рот в рот. На обороте она увидела знакомый почерк, мелкий и четкий.
Откуда ты и где прошли следы,
Мне ведомо: ведь Бог и в сновиденьях
Советами поддерживает нас…
Последую немедля за тобой,
Не задержусь. Уйти с тобой вдвоем -
Мне это то же, что в Раю остаться,
А без тебя остаться равнозначно
Утрате обожаемого Рая.
Джин оторвала взгляд от открытки - постой, это немного слишком, не так ли? О чем это он? Она знала, что это Мильтон; Ларри любил Мильтона. Она узнала строки из «Потерянного рая». Однажды он уже выписывал их для нее, из той части, где Адам и Ева должны покинуть рай и стать в полной мере людьми. Она нашла те же строки, написанные той же рукой, в своем письменном столе, когда прибирала в нем, готовясь покинуть Нью-Йорк. Она прочла их снова и вспыхнула, вспомнив (как будто могла их забыть) строки, следовавшие за этим заключительным эллипсисом: «Ты для меня - все сущее под Небом, / Ты для меня - все то, что на Земле». Вместо этого он написал: В химчистке все костюмы потеряли - / Им, может быть, пора сменить названье?
Она снова подняла взгляд. Было почти темно. Значит, он не объявлял о своей бессмертной любви. Ну и слава Богу, сказала она себе, смущенная собственным рвением. Он не говорил, что все еще ждет ее; он просто отпустил неуклюжую шутку насчет химчистки «Рай», ныне переименованной в «Потерянный рай». Рядом с ее ухом пронесся москит. Она снова посмотрела на открытку, изо всех сил стараясь сглотнуть. Там было кое-что еще.
Вернешься ли когда-нибудь? Дай знать.
Л.
Джин смотрела на далекие холмы, как раз исчезавшие в ночи. Может, он имел в виду, что это она потерялась здесь, в раю. В горле у нее застрял ком. Откуда он мог это знать? В конверт он положил и визитную карточку, на которой от руки написал свой сотовый номер, дважды его подчеркнув. Она положила обе карточки в конверт и поглубже сунула его в свой бювар. Несколько кокетливо, подумала она, пусть даже это тоже было неуклюжей шуткой. И это Л - оно ведь более интимно, чем Ларри. Л, означающее «любовь», как в ВСКЛ Вик: «в сетях катастрофической любви». А может, для поколения Вик это всегда означает «высмеивать скотов кровавых люто» - из чего следует, что высмеивать скотов кровавых можно и по-другому. Потом снова появился Марк - свежевыбритый, красивый, с зачесанными назад влажными волосами.
- Они в восторге от проекта, - сказал он с такой ухмылкой, словно только что выбрался из затруднительного положения. Что, на ее взгляд, и имело место. - Просто с ума от него сходят.
Она шлепнула себя по ноге. Москиты напивались вдоволь.
- Фантастика. Нет, правда, - молодец. - Она сильно шлепнула себя по руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85