— Я просто хотел помочь тебе расплести волосы, — мягко объяснил он. — Потом ты разденешься, ляжешь в постель и хоть немного поспишь.
Она словно оцепенела и не могла остановить его, а он ласково усадил ее и начал осторожно расплетать ей косу. Потом, перебирая пальцами белокурые пряди, раскинул их по ее плечам.
— Я знаю, сейчас не время, — хрипло заговорил он, — и совсем не собираюсь пользоваться твоим положением, но хочу, чтобы ты знала: мне безумно хочется поцеловать тебя.
Сара подняла голову, растерянные зеленые глаза окунулись в медовое золото его глаз.
— Сара, — простонал он и, осторожно приподняв, крепко прижал ее к себе. Сара почувствовала его теплое тело. Вся дрожа, она прильнула к нему, желая только одного: чтобы это мучение поскорее кончилось. Но конца, казалось, не будет.
Он нежно целовал ей шею, ласкал мочку уха, легонько покусав ее зубами, медленно провел губами по ее щеке и наконец нашел мягки», раскрытые в трепетном ожидании губы.
Это была не просто страсть, которая тогда обрушилась на них. Теперь между ними возникло понимание. Грифф давал ей уверенность и защиту.
Но поцелуи становились все чувственнее, желание снова охватило их. Руки Гриффа ласкали ее спину, талию, и он все крепче прижимал ее к себе.
Их горячее дыхание смешалось. Губы Гриффа искали, пленяли, требовали.
Сара, внимая этим мольбам, вскинула руки и обняла его за шею. Она льнула к нему всей душой, тело горело, грудь после нежных прикосновений его чутких пальцев набухла и болезненно ныла от нахлынувшего желания, утолить которое Грифф был бы только счастлив. Он опять стал целовать ей шею, а потом сквозь легкое платье губами нащупал твердый сосок.
Тело переполнилось незнакомыми ей доселе ощущениями. Выгнувшись, она медленно откинула голову назад и почувствовала, что Грифф начал языком ласково теребить сосок на второй груди, которая от его прикосновений также отяжелела и набухла.
Сара забыла все свои мысли, все переживания и полностью отдалась во власть страсти, чувствуя жадное стремление Гриффа обладать ею. И когда он, обнимая Сару, неистово сжал ее бедра, жар во всем теле превратился в физическую боль.
Глаза ее потемнели от нахлынувшего желания. Он осторожно уложил ее на кровать и, взглядом умоляя не сопротивляться, расстегнул молнию на платье, а потом одним движением стянул с нее всю одежду, оставив лишь черные трусики.
Грифф устремил на нее свои золотистые глаза.
— Как ты красива, — страстно прошептал он, медленно лаская ее. — Хочется смотреть на тебя не отрываясь, — хрипло добавил он.
Она сама сейчас была уверена, что красива, действительно красива в своей наготе.
— Я хочу, чтобы ты любил меня, Грифф, — тихо сказала она. Он с усилием сглотнул.
— Я так сильно мечтаю об этом, что скоро начну бредить, — прошептал он, качая головой. — Но я не хочу совершать то, за что ты завтра будешь ненавидеть меня.
Слова прозвучали как пощечина. Она смотрела на него в ужасе от собственной распущенности.
Что он подумает о ней? О Боже, после такого он просто не может не поверить словам Салли и Клариссы.
Она повернулась на бок, спиной к нему, и пылающим лицом зарылась в подушку.
— Сара! Не надо! — Сильными руками Грифф сжал ее теплые обнаженные плечи. Но она не отозвалась.
— Ты им теперь поверишь, — сдавленно проговорила она. — Поверишь, что я интриганка и разлучница, и…
— Нет, — поспешно возразил он. — Ты добрая, отзывчивая девушка. Я достаточно хорошо тебя знаю и уверен, что ты не можешь кого-либо обидеть нарочно. Ты ведь влюбилась в этого человека…
— Я думала, что люблю Саймона, — резко сказала она, все еще отворачиваясь от него. И тут вдруг поняла, что, раз так говорит, значит, уже больше не любит его, если вообще когда-то любила…
Поначалу встречи с этим милым консультантом волновали ее, потом, когда выяснилось, что у него жена, Сара поверила, что он несчастлив в браке, жалела его, когда он говорил о своей кошмарной жизни с Фионой, а теперь… Господи! Теперь она встретила человека, которого готова полюбить, но все так ужасно складывается. И время для этого не то, и место — все не то.
— Все ошибаются, Сара, — сочувственно произнес Грифф. — Но мы не должны расплачиваться за наши ошибки всю жизнь.
Боже мой, она забыла, и так быстро, что меньше недели назад этого человека бросила любимая женщина!
— Я… Спасибо тебе за помощь, — глубоко вздохнула она, пытаясь взять себя в руки. — Я думаю, мне лучше лечь. — Сара крепко зажмурила глаза, не смея взглянуть на это дорогое для нее лицо. Она понимала: стоит встретиться с ним взглядом — и она погибла.
Грифф медленно убрал руки с ее плеч, ей сразу же стало зябко. Сара не видела его, но слышала, как он отошел от кровати, как через несколько мгновений с тихим шорохом открылась дверь спальни. Нервы ее были так напряжены, что казалось, голова вот-вот разорвется на части.
Она чувствовала, что Грифф смотрит на нее.
Наконец раздался тихий голос:
— Спокойной ночи, Сара.
— Спокойной ночи.
Она хотела сказать это как можно мягче, но с досадой отметила про себя, что голос прозвучал резко.
— Все осталось по-прежнему, Сара, — нежно произнес он. — Ты мне нравишься, я уважаю, тебя и безумно, до боли хочу обладать тобой.
Она повернула к нему лицо, но его уже не было, он вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.
Из глаз, обжигая ей щеки, хлынули горячие слезы, но она знала, что теперь плачет не по Саймону и своей утерянной любви к нему.
Потому что она никогда не любила его, только думала, что любит, теперь ей это совершенно ясно.
Грифф Морган — вот кого она любит!
Сара проснулась, когда в комнату сквозь задернутые шторы вовсю светило яркое южное солнце. Как всегда по утрам.
Но во всем остальном это утро не было похоже на предыдущие.
Она никогда не просыпалась от расползавшегося по всей вилле дразнящего запаха свежесваренного кофе, потому что у Форбсов всегда вставала первая и сама варила кофе на всех.
А тут еще к аромату кофе примешивался запах горячего хлеба и какой-то сладкой выпечки — это тоже обычно было ее делом: ездить по утрам в деревенскую булочную и привозить свежие, с пылу с жару, длинные батоны, разную выпечку.
И нежный шелк ночной сорочки ощущался на теле совсем по-другому, нежели ее собственная хлопчатобумажная рубашка.
И человек, громко насвистывавший за дверью спальни, никак не мог быть одним из Форбсов — они никогда не бывали так жизнерадостны по утрам и в этом очень походили друг на друга.
И уж конечно, у Форбсов не было кота, который мог бы так уютно устроиться на кровати, что Сара не могла вытянуть ноги.
Заранее несколько раз постучав в дверь, в комнату вошел Грифф.
— Садись поудобнее, — сказал он. Потом согнал кота с кровати и торжественно поставил перед ней тяжело нагруженный поднос, а она поспешно села, скорее испытывая неловкость, нежели подчиняясь его словам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32