Но они не проявили к нему ни малейшего интереса, и я не стала настаивать на продолжении экскурсии. Но сегодня я отправилась в Прадо и в самую известную художественную галерею Мадрида – «Королева София». Мне хотелось посмотреть выставку Миро, о которой говорила сеньора Карраско.
Вообще-то я мало смыслила в искусстве, но Мадрид полон репродукций Пикассо, Дали, Гойи, Миро, так что в конце концов я почувствовала себя знатоком их живописи. Картины Миро были яркими и красочными, но с моим теперешним настроением больше гармонировал голубой период Пикассо.
Устав от искусства, я купила бутылку вина и снова отправилась в старый парк. Там я села под каштан и начала читать книгу о Пикассо, которую только что купила на выставке. Но книга оказалась слишком заумной и быстро оказалась под моей головой: я сама не заметила, как легла, немного пощурилась на небо, послушала классическую гитару и очень быстро заснула.
Снился мне Тим Мэлон. Он стоял в гостиной своего дома и пил красное вино. Один стакан он протянул мне и сказал:
– Не грусти. Все еще может наладиться.
– Как наладиться? – спросила я, жадно глотая свое вино.
– Просто пей вино, и почувствуешь себя хорошо.
– Но, Тим, я не чувствую себя хорошо!
– Неважно, – ответил Тим. – Пойдем в постель.
На этом месте я проснулась, как ужаленная, и с ужасом начала оглядываться кругом. Люди проходили мимо, никто из них не обращал на меня внимания. Но мне казалось, что всем известно, что я собиралась лечь в постель с Тимом, словно мой сон отпечатался у меня на лице. Я быстро вскочила и едва ли не бегом бросилась вон из парка.
Хани действительно была очень красивой. Я просматривала фото, привезенные Алисон, и не переставала удивляться, как могла такая чудесная девушка влюбиться в Яна.
– Она что, слепая, что ли? – спросила я.
– Изабель! Ты несправедлива! – Алисон положила передо мной еще одно фото. – Смотри, он тоже стал совсем другим человеком.
Она была права. У меня дух захватило, каким он стал симпатичным. Из маленького мальчишки, который только и знал, что смотрел кино про терминаторов, космических пришельцев и секретных агентов, который приходил домой, с головы до ног покрытый грязью после игры в футбол под проливным дождем, который гораздо лучше разбирался в машинах и механизмах, нежели в людях, он вдруг превратился в привлекательного парня, представляющего интерес не только для своих домашних.
– Как он повзрослел, возмужал! – невольно воскликнула я. – Да и ты тоже, если честно!
– Слушай, ты, мерзавка! – Она бросила в меня одной из диванных подушек. – Как можно говорить девушке, что она возмужала?
– Извини. – Я приняла покаянный вид. – Если уж ты возмужала, то я, должно быть, стала совсем ветхой.
– Да нет, не сказать, – заверила меня Алисон. – Ты только жутко похудела.
– Это потому что я сижу на фруктах и овощах, – ответила я беззаботно. – Вес так и ползет вниз.
– От тебя остались кожа да кости, – продолжала она. – Тебе надо есть побольше чипсов и всего такого.
– Да, – съязвила я, – чтобы наконец превратиться в поросенка. – Я засмеялась, чтобы показать, что не принимаю ее слова всерьез. – И вообще, давай поговорим о чем-нибудь другом.
– Хорошо. Тебе здесь нравится? – Она встала с дивана и вышла на балкон.
Я последовала за ней. Уже стемнело, зато повсюду яркими огнями обозначились улицы, зажглись окна в доме напротив.
– Да! – убежденно сказала я, свешиваясь с железных перил. – Здесь шумно и людно, и вокруг постоянная суета.
– Значит, тебе здесь не одиноко?
– Разве что иногда, – призналась я. – Особенно вначале было очень одиноко, когда я чувствовала себя неприкаянной иностранкой. Но потом к этому привыкаешь.
– А друзья у тебя есть?
– Немного. Девчонки с курсов. Они из Ливерпуля. Коллеги по работе, пару раз мы с ними ходили в бар. Так что я постоянно в круговороте событий.
– А парни? – спросила она как бы невзначай.
– А что парни? Я думала, тебе идея парней вообще не близка.
– Замуж за них выходить – да, не стоит. Но против парней как таковых я ничего не имею.
– Я тоже, – брякнула я.
– Ну и?..
Я откупорила бутылку красного вина.
– Иногда, – сказала я.
– Изабель, я не хочу больше вина! – запротестовала Алисон. – Мы и так за обедом выпили две бутылки. У меня голова разболится от такого количества!
– Но ты же вроде как в отпуске.
– Да, но тебе утром на работу! Я хочу, чтобы ты была в форме!
– Обо мне не беспокойся, – заверила я ее. – Со мной будет все в порядке.
Она повертела на пальце прядь волос.
– Раньше ты никогда столько не пила, – сказала она смущенно.
– Это континентальный обычай, – весело улыбнулась я. – Здесь принято пить много вина.
– Да, но на тебя это не похоже. – Некоторое время она озабоченно сопела. – С тобой все в порядке, Изабель?
– Разумеется, все в порядке. – Я начала терять терпение. – Господи, Алисон, ты говоришь, как мамаша!
Она вспыхнула.
– Извини, – пробормотала она сокрушенно. – Просто… ну, в общем… ты изменилась, вот и все.
– Разумеется, я изменилась! – воскликнула я. – Я полностью изменила свою жизнь.
– Да-да, конечно, я знаю. – Но вид у нее при этих словах все равно оставался сокрушенным.
На следующий вечер, когда мы ложились спать, она спросила:
– А как насчет гада? Ты его вспоминаешь?
Мне хотелось солгать, сказать, что я и думать о нем забыла, но я знала, что с Алисон такая ложь не пройдет.
– Не очень часто, – нашлась я, что сказать, после паузы. – Стараюсь не вспоминать.
– С тех пор я его не видала, – объявила она сумрачно.
– Было бы удивительно обратное.
– Я часто заезжаю в Доннибрук, – продолжала она. – Думаю, может, натолкнусь на него как-нибудь. Натолкнусь в прямом смысле.
– В этом нет нужды. Я им переболела.
– А мне все еще хочется его убить! – Она обняла меня за плечи.
– Не будь идиоткой! – Но все равно мне было приятно слышать, что она хочет его убить.
Мы пошли осматривать достопримечательности. В огромных залах Прадо мы едва не потерялись. Я сказала, что Алисон – единственная в семье, кто умеет ориентироваться на местности. Но когда мы в третий раз прошли мимо одного и того же портрета семнадцатого века, то сразу поняли: пора бежать отсюда.
Вместо музея мы пошли за покупками. Алисон купила себе голубые кожаные лодочки и голубой с белым костюм.
– Классная тряпочка! – восхищенно говорила она, когда мы уже вышли на улицу. – Однако здесь жарко!
– Я уже привыкла.
– Бедняжка!
В воскресенье вечером мы сидели с ней в кафе под большим зонтиком и пили пиво.
– Здесь просто рай! – щебетала Алисон, разглядывая прохожих. – Будь моя воля, я бы осталась здесь навеки.
«Я тоже», – размышляла я про себя. Хорошо вот так сидеть на старой мадридской площади и слушать гитарные звуки, смотреть, как вокруг по булыжной мостовой носятся дети, играют в салочки, в то время как их родители шумно болтают, периодически покрикивая:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Вообще-то я мало смыслила в искусстве, но Мадрид полон репродукций Пикассо, Дали, Гойи, Миро, так что в конце концов я почувствовала себя знатоком их живописи. Картины Миро были яркими и красочными, но с моим теперешним настроением больше гармонировал голубой период Пикассо.
Устав от искусства, я купила бутылку вина и снова отправилась в старый парк. Там я села под каштан и начала читать книгу о Пикассо, которую только что купила на выставке. Но книга оказалась слишком заумной и быстро оказалась под моей головой: я сама не заметила, как легла, немного пощурилась на небо, послушала классическую гитару и очень быстро заснула.
Снился мне Тим Мэлон. Он стоял в гостиной своего дома и пил красное вино. Один стакан он протянул мне и сказал:
– Не грусти. Все еще может наладиться.
– Как наладиться? – спросила я, жадно глотая свое вино.
– Просто пей вино, и почувствуешь себя хорошо.
– Но, Тим, я не чувствую себя хорошо!
– Неважно, – ответил Тим. – Пойдем в постель.
На этом месте я проснулась, как ужаленная, и с ужасом начала оглядываться кругом. Люди проходили мимо, никто из них не обращал на меня внимания. Но мне казалось, что всем известно, что я собиралась лечь в постель с Тимом, словно мой сон отпечатался у меня на лице. Я быстро вскочила и едва ли не бегом бросилась вон из парка.
Хани действительно была очень красивой. Я просматривала фото, привезенные Алисон, и не переставала удивляться, как могла такая чудесная девушка влюбиться в Яна.
– Она что, слепая, что ли? – спросила я.
– Изабель! Ты несправедлива! – Алисон положила передо мной еще одно фото. – Смотри, он тоже стал совсем другим человеком.
Она была права. У меня дух захватило, каким он стал симпатичным. Из маленького мальчишки, который только и знал, что смотрел кино про терминаторов, космических пришельцев и секретных агентов, который приходил домой, с головы до ног покрытый грязью после игры в футбол под проливным дождем, который гораздо лучше разбирался в машинах и механизмах, нежели в людях, он вдруг превратился в привлекательного парня, представляющего интерес не только для своих домашних.
– Как он повзрослел, возмужал! – невольно воскликнула я. – Да и ты тоже, если честно!
– Слушай, ты, мерзавка! – Она бросила в меня одной из диванных подушек. – Как можно говорить девушке, что она возмужала?
– Извини. – Я приняла покаянный вид. – Если уж ты возмужала, то я, должно быть, стала совсем ветхой.
– Да нет, не сказать, – заверила меня Алисон. – Ты только жутко похудела.
– Это потому что я сижу на фруктах и овощах, – ответила я беззаботно. – Вес так и ползет вниз.
– От тебя остались кожа да кости, – продолжала она. – Тебе надо есть побольше чипсов и всего такого.
– Да, – съязвила я, – чтобы наконец превратиться в поросенка. – Я засмеялась, чтобы показать, что не принимаю ее слова всерьез. – И вообще, давай поговорим о чем-нибудь другом.
– Хорошо. Тебе здесь нравится? – Она встала с дивана и вышла на балкон.
Я последовала за ней. Уже стемнело, зато повсюду яркими огнями обозначились улицы, зажглись окна в доме напротив.
– Да! – убежденно сказала я, свешиваясь с железных перил. – Здесь шумно и людно, и вокруг постоянная суета.
– Значит, тебе здесь не одиноко?
– Разве что иногда, – призналась я. – Особенно вначале было очень одиноко, когда я чувствовала себя неприкаянной иностранкой. Но потом к этому привыкаешь.
– А друзья у тебя есть?
– Немного. Девчонки с курсов. Они из Ливерпуля. Коллеги по работе, пару раз мы с ними ходили в бар. Так что я постоянно в круговороте событий.
– А парни? – спросила она как бы невзначай.
– А что парни? Я думала, тебе идея парней вообще не близка.
– Замуж за них выходить – да, не стоит. Но против парней как таковых я ничего не имею.
– Я тоже, – брякнула я.
– Ну и?..
Я откупорила бутылку красного вина.
– Иногда, – сказала я.
– Изабель, я не хочу больше вина! – запротестовала Алисон. – Мы и так за обедом выпили две бутылки. У меня голова разболится от такого количества!
– Но ты же вроде как в отпуске.
– Да, но тебе утром на работу! Я хочу, чтобы ты была в форме!
– Обо мне не беспокойся, – заверила я ее. – Со мной будет все в порядке.
Она повертела на пальце прядь волос.
– Раньше ты никогда столько не пила, – сказала она смущенно.
– Это континентальный обычай, – весело улыбнулась я. – Здесь принято пить много вина.
– Да, но на тебя это не похоже. – Некоторое время она озабоченно сопела. – С тобой все в порядке, Изабель?
– Разумеется, все в порядке. – Я начала терять терпение. – Господи, Алисон, ты говоришь, как мамаша!
Она вспыхнула.
– Извини, – пробормотала она сокрушенно. – Просто… ну, в общем… ты изменилась, вот и все.
– Разумеется, я изменилась! – воскликнула я. – Я полностью изменила свою жизнь.
– Да-да, конечно, я знаю. – Но вид у нее при этих словах все равно оставался сокрушенным.
На следующий вечер, когда мы ложились спать, она спросила:
– А как насчет гада? Ты его вспоминаешь?
Мне хотелось солгать, сказать, что я и думать о нем забыла, но я знала, что с Алисон такая ложь не пройдет.
– Не очень часто, – нашлась я, что сказать, после паузы. – Стараюсь не вспоминать.
– С тех пор я его не видала, – объявила она сумрачно.
– Было бы удивительно обратное.
– Я часто заезжаю в Доннибрук, – продолжала она. – Думаю, может, натолкнусь на него как-нибудь. Натолкнусь в прямом смысле.
– В этом нет нужды. Я им переболела.
– А мне все еще хочется его убить! – Она обняла меня за плечи.
– Не будь идиоткой! – Но все равно мне было приятно слышать, что она хочет его убить.
Мы пошли осматривать достопримечательности. В огромных залах Прадо мы едва не потерялись. Я сказала, что Алисон – единственная в семье, кто умеет ориентироваться на местности. Но когда мы в третий раз прошли мимо одного и того же портрета семнадцатого века, то сразу поняли: пора бежать отсюда.
Вместо музея мы пошли за покупками. Алисон купила себе голубые кожаные лодочки и голубой с белым костюм.
– Классная тряпочка! – восхищенно говорила она, когда мы уже вышли на улицу. – Однако здесь жарко!
– Я уже привыкла.
– Бедняжка!
В воскресенье вечером мы сидели с ней в кафе под большим зонтиком и пили пиво.
– Здесь просто рай! – щебетала Алисон, разглядывая прохожих. – Будь моя воля, я бы осталась здесь навеки.
«Я тоже», – размышляла я про себя. Хорошо вот так сидеть на старой мадридской площади и слушать гитарные звуки, смотреть, как вокруг по булыжной мостовой носятся дети, играют в салочки, в то время как их родители шумно болтают, периодически покрикивая:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119