Но я подобное никогда не скажу, а скажу я то, что вся эта твоя месть Джеймсу…
– Которую ты считала правильной!
– …которую я считала правильной, и Майкл нужны были тебе для самосохранения. Они помогли тебе продержаться в самое трудное время. Они дали тебе возможность отвлечься. Оттянули момент, когда ты по-настоящему осознала то, что с тобой произошло, но теперь ты уже достаточно собралась с силами, чтобы с этим справиться. И вот с этого момента ты уже по-настоящему можешь идти дальше.
– У нас с Майклом все прекрасно! – резко возразила Стефани. – Если он тебе не нравится, это твоя проблема. – Она отмахнулась от Наташиных возражений. – Раньше тебе не нравился Джеймс, а теперь вот Майкл.
Она тут же поняла, что ее слова звучат ребячливо. Ведь Наташа оказалась права, недолюбливая Джеймса, подруга просто близко к сердцу принимает ее интересы. И если Стефани даст себе без труда задуматься, то согласится, что в Наташиных словах о ее отношениях с Майклом что-то есть. Но Стефани не собиралась позволять себе задуматься.
– Я разрешу ему переехать ко мне, – произнесла она задиристо. – Он славный, и нам хорошо вместе.
– Ну, если ты и правда этого хочешь, тем лучше, – сказала Наташа. – Я просто хотела убедиться, что ты абсолютно уверена. Я правда очень рада, раз это делает тебя счастливой. – Она протянула руки, чтобы обнять Стефани, но та отстранилась. Она была по горло сыта Наташиными советами. Она очень кстати забыла, что сама требовала этих советов, что именно Наташе звонила в два часа ночи, когда не знала, что делать, и Наташа всегда готова была все бросить, чтобы выслушивать ее жалобы. Стефани встала и взяла пальто.
– Мне пора, – холодно сказала она и вышла не попрощавшись.
Глава 47
Единственной профессиональной ошибкой, совершенной Джеймсом – единственной, которая действительно имела значение, – было то, что он сразу не принял на себя вину в гибели Берти. Чарльз Салливан мог разгневаться, мог передоверить заботу о своем коте и второй собаке другому ветеринару, мог даже пригрозить предъявить иск за понесенный ущерб. Но он никогда не потребовал бы у Гарри уволить Джеймса. И даже в этом невероятном случае, если бы Джеймс в последнее время не был рассеянным, каким-то взлохмаченным, Гарри едва ли прислушался бы к требованию клиента. Но вышло так, что Гарри и сам был озабочен состоянием Джеймса, и, когда ему позвонила женщина, назвавшаяся референтом Чарльза Салливана, и сказала, что у Чарльза есть основания считать, что Берти погиб из-за допущенной Джеймсом халатности – а причиной гибели стал ватный тампон, застрявший в горле песика, – он, недолго раздумывая, вызвал Джеймса к себе в кабинет для объяснений.
– Это была случайность, – сразу сказал Джеймс, ошибочно полагая, что медсестра Аманда как-то прознала, что именно произошло в операционной, и сообщила боссу.
– Так ты хочешь сказать, что это правда? Значит, ты пытался скрыть факт, что собака Чарльза Салливана умерла по твоему недосмотру?
– Я виноват, – проговорил Джеймс. – Но ты сам знаешь, как случаются такие вещи…
– Погоди, Джеймс, – перебил его Гарри. – Ты меня не понял. Я не из-за Берти злюсь, а из-за того, что ты выставил меня идиотом. Ты поставил меня в ситуацию, когда я был вынужден защищать тебя, не располагая фактами.
Это был прямой обман, сказал Гарри. Он, захваченный врасплох, оказался в трудном положении и вел разговор вслепую, чтобы не произвести впечатление, словно он не ведает, что творится у него в операционной. Он чувствовал себя круглым дураком, пытаясь убедить женщину – а она говорила от имени Чарльза и была очень сердита, – что лично выяснял, что именно случилось во время операции. Джеймс сам-то видит, насколько скверно все получилось? Он сам чувствует, что последнее время создает проблемы? Ему очень жаль, сказал Гарри, и Джеймс ему почти поверил, увольнять его, но выбора у него нет. Этот случай могут предать гласности, и о лечебнице пойдет дурная слава… или же Джеймс добровольно уйдет в конце недели. Пусть Джеймс сам подумает и поступит, как считает правильным.
Джеймс не сомневался, что правильно было поступить так, как он собирался поступить вначале. Он и должен был это сделать сразу же и тогда не оказался бы в нынешней ситуации. Он должен был поступить правильно еще год назад, когда Кати и Стенли впервые появились в его приемной. Он сказал Гарри, что примет всех пациентов, которые успели к нему записаться, и тогда уйдет – тихо и без шума.
И вот он стал безработным. Еще недавно у него была собственная процветающая практика, красивый дом и в равной степени красивая жена (уже не говоря о любовнице, но он даже наедине с собой пытался затушевать свои ошибки), а теперь он не имеет работы и живет один, никому не нужный, в захудалом мотеле. Менее чем за полгода у него не осталось ни дома, ни семьи, ни денег, ни самоуважения. И гордости тоже не осталось, горько подумал он.
Осталось теперь только отрастить волосы, пойти на улицу и сидеть весь день в картонной коробке, ну, может быть, с облезлой собакой на веревочке. Он слышал, что такую собаку можно арендовать на несколько часов в день у одного старика, который держит их дюжину. Чем несчастнее у собаки вид, тем лучше. Люди склонны скорее давать деньги собаке бездомного, чем самому бездомному. Таков этот мир, думал Джеймс.
Может быть, стать алкоголиком или собирать пустые бутылки? Но он даже бродягой приличным сделаться не сумеет. Может, выбрать преступный путь, погрязнуть в наркомании? Неудивительно, что Стефани не хочет больше иметь с ним дело. Джеймс раздумывал, что эффективнее – яд или веревка, когда зазвонил телефон. Он взглянул на дисплей. Финн! Ну конечно Финн, подумал он, Финн все еще любит его. Из-за Финна стоит жить дальше.
– Привет, старик, – сказал он, прослезившись при мысли о сыне.
– Ты где? – раздался в трубке сердитый голос Финна. – Ты же обещал, что придешь!
Джеймс пришел в смятение. Но куда? Он взглянул на часы – было уже без пяти четыре. Как это могло случиться? Черт, подумал он, и сердце у него упало. У Финна сегодня футбольный матч. Несколько дней назад, когда еще чувствовал себя нормальным человеком, он пообещал сыну, что придет болеть за него и договорится с Гарри, что его пациентов примет другой врач. Начало матча ровно в четыре. Проклятье!
– Меня задержали. Но я уже выбегаю. Извини, Финн-стер! Мне надо было позвонить тебе. – Он начал торопливо засовывать в карманы ключи и деньги, чтобы не терять времени.
– Ты просто забыл! – уже кричал Финн. – Никогда больше не хочу тебя видеть! Ненавижу тебя!
В трубке раздались гудки. Вот так! Джеймс выбежал в приемную, опустив глаза. Там сидела Черил Маршалл с пуделем Ронни, которым было назначено на четыре часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83