им с женой не оставалось больше ничего, как убрать этого мерзавца.
Услышав об этом, Даниэла содрогнулась. При всей своей ненависти к Альберто ей было страшно от мысли, что им с мужем придется пойти на убийство. В ее душе еще теплилась надежда на то, что она сумеет убедить Монику отказаться от своей сумасбродной затеи. Она поднялась в спальню дочери и осторожно присела на постель рядом с Моникой.
Однако стоило Даниэле начать разговор, как она сразу же поняла, что Моника ни за что не изменит принятого решения. Напрасно Даниэла напомнила ей о том, как Альберто совсем недавно поступил с ней, когда она потеряла сознание у него дома. Монике сейчас явно было не до того, чтобы разбираться, кто прав, а кто виноват. Она посмотрела на свою приемную мать и произнесла твердым голосом:
– Меня волнует сейчас только одно: мы с ним любим друг друга, и нам нет дела до ваших проблем.
– Теперь я убедилась, твой отец был прав, когда назвал тебя дурочкой, – ответила ей Даниэла. Никогда за все восемь лет, прожитые вместе с Моникой, она ни разу не называла так свою приемную дочь.
Моника тоже горячо любила Даниэлу и была искренне уверена, что она сумеет убедить ее в своей правоте, не понимая, что тем самым она заставляет ее страдать еще больше. Она хотела, чтобы Даниэла наконец поняла, что теперь у ее ребенка будет настоящий отец. От таких слов дочери Даниэле захотелось биться в отчаянии головой о стену. Она предупредила Монику, что в этом случае она может не рассчитывать на помощь родителей и что ей придется надеяться только на собственные силы.
Однако слова матери отскакивали от Моники, как от стенки горох. Даниэле казалось, что Моникой овладела навязчивая идея, что она просто не понимает, о чем говорит. Даниэла делала отчаянные попытки образумить дочь:
– Моника, – Даниэла ласково обняла ее за плечи, – ты потеряешь все, что у тебя есть. Что мне сделать, чтобы ты одумалась?
– Тебе ничего не надо делать. Если окажется, что я была неправа, жалеть об этом придется мне одной, – ответила Моника как как ни в чем не бывало. – Все дело в том, что твоя гордость не позволяет тебе простить Альберто даже ради своей любви ко мне.
Даниэла тяжело вздохнула, ей было горько слушать такие слова:
– Если бы он на самом деле любил тебя, я бы давно все ему простила, да только вся беда в том, что я слишком хорошо знаю, чего он добивается. Он сам сказал мне об этом.
– Можешь выдумывать, что угодно. Я прекрасно понимаю, что в тебе говорит злоба, – Моника на мгновение замолчала, увидев слезы на глазах Даниэлы. – Как бы там ни было, я все равно люблю тебя, мама, и благодарю за все, что ты для меня сделала.
Теперь Даниэла поняла, что ее приемную дочь невозможно переубедить, что им больше не о чем разговаривать. Она медленно встала и, не говоря ни слова, вышла из спальни.
Хуан Антонио по-прежнему ждал жену в столовой. К нему присоединился Ханс, которому он уже обо всем рассказал. На душе у Хуана Антонио было настолько тяжело, что ему была необходима какая-нибудь разрядка. Ханс некоторое время молча смотрел, как убивается его друг, потом ненадолго вышел и вернулся в столовую с бутылкой бренди. За этим занятием их застала Даниэла. Сейчас ей совсем не хотелось видеть мужа пьяным, поэтому она поспешила увести Хуана Антонио в спальню.
В спальне Хуан Антонио выдвинул один из ящиков бюро, достал оттуда пистолет и с задумчивым видом долго держал его на ладони. Потом оттянув затвор назад и проверив, как действует спуск, Хуан Антонио положил оружие обратно. Даниэла молча наблюдала за мужем. Ей на память пришли слова, которые она недавно сказала Альберто: «Ради дочери я не остановлюсь ни перед чем».
На следующее утро Моника не стала завтракать с родителями. Несмотря на бессонную ночь, Моника поднялась с постели необычно рано, при этом ее нервы были так напряжены, что она не чувствовала ни усталости, ни головной боли.
За ночь Моника успела о многом передумать, ей было нестерпимо горько от того, что она поссорилась с родителями, но слова Альберто о том, что за любовь надо бороться, крепко засели у нее в голове.
Поэтому сегодня Моника и не захотела видеть мать с отцом. Она достала из шкафа небольшой чемодан и стала собирать вещи. Она брала с собой только самое необходимое, поэтому ее сборы были недолгими. Когда Моника уже была готова спуститься вниз, чтобы поймать такси, к ней в спальню поднялась Мария.
Увидев Монику с чемоданом в руках, она сразу обо всем догадалась и попыталась было уговорить свою любимицу остаться. Однако Моника не захотела ее слушать и, подхватив чемодан, вышла на улицу.
В эту ночь Альберто спал сном праведника. Вчера он убедился, что до исполнения его черных замыслов осталось совсем немного. Он даже освободил в шкафу место для вещей Моники и сделал небольшую перестановку мебели.
Сейчас он сидел в кресле и оживленно беседовал по телефону с Иренэ. В дверь позвонили. «Это наверняка она», – подумал Альберто, положив трубку, и поспешил впустить Монику в квартиру.
Каково же было удивление Альберто, когда на пороге появилась Даниэла. «Наверное, опять будет уговаривать меня», – злорадно подумал Альберто. Он криво усмехнулся и собрался сделать гостеприимный жест, чтобы пригласить Даниэлу войти. Однако Даниэла, не говоря ни слова, с размаху ударила его сумочкой по лицу. Альберто инстинктивно отшатнулся и, потеряв равновесие, упал.
Когда он, грязно ругаясь, поднялся на ноги, ему в лицо смотрел ствол пистолета. Увидев, что дело принимает серьезный оборот, Альберто, однако, не потерял самообладания. Он сразу сообразил, что Даниэле будет не так-то просто убить человека. На его лице появилась ехидная ухмылка, и он с издевкой произнес:
– А я-то думал, что ты пришла ко мне с другими намерениями. Разве Моника не сказала тебе, что я хочу помириться с тобой и с твоим мужем? Ты же скоро станешь моей тещей.
– Нет, ты ошибаешься, – ответила ему Даниэла.
Только теперь Альберто понял, что Даниэла не собирается ограничиваться угрозами. Какое-то мгновение он, словно завороженный, смотрел на черный зрачок пистолетного ствола, а потом в ужасе закричал:
– Ты что с ума сошла? Что ты собираешься делать?
– Отправить тебя в ад, где тебя уже давно заждались, – спокойно ответила ему Даниэла. – Твоим грязным делам пришел конец.
– Я тоже так считаю, – послышался голос за ее спиной. Даниэла, не опуская пистолета, на мгновение повернула голову. В дверях стояла Аманда.
– Не пачкайте руки об эту падаль, – Аманда сделала неуловимый жест. И в ее руке появился нож, спрятанный до этого в рукоятке трости. – Вы еще молоды, и вам есть, чем заняться в жизни.
С этими словами Аманда убрала свое оружие и взяла из рук Даниэлы пистолет. Увидев это, Альберто опять воспрянул духом, он был абсолютно уверен, что Аманда не знает, как с ним обращаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Услышав об этом, Даниэла содрогнулась. При всей своей ненависти к Альберто ей было страшно от мысли, что им с мужем придется пойти на убийство. В ее душе еще теплилась надежда на то, что она сумеет убедить Монику отказаться от своей сумасбродной затеи. Она поднялась в спальню дочери и осторожно присела на постель рядом с Моникой.
Однако стоило Даниэле начать разговор, как она сразу же поняла, что Моника ни за что не изменит принятого решения. Напрасно Даниэла напомнила ей о том, как Альберто совсем недавно поступил с ней, когда она потеряла сознание у него дома. Монике сейчас явно было не до того, чтобы разбираться, кто прав, а кто виноват. Она посмотрела на свою приемную мать и произнесла твердым голосом:
– Меня волнует сейчас только одно: мы с ним любим друг друга, и нам нет дела до ваших проблем.
– Теперь я убедилась, твой отец был прав, когда назвал тебя дурочкой, – ответила ей Даниэла. Никогда за все восемь лет, прожитые вместе с Моникой, она ни разу не называла так свою приемную дочь.
Моника тоже горячо любила Даниэлу и была искренне уверена, что она сумеет убедить ее в своей правоте, не понимая, что тем самым она заставляет ее страдать еще больше. Она хотела, чтобы Даниэла наконец поняла, что теперь у ее ребенка будет настоящий отец. От таких слов дочери Даниэле захотелось биться в отчаянии головой о стену. Она предупредила Монику, что в этом случае она может не рассчитывать на помощь родителей и что ей придется надеяться только на собственные силы.
Однако слова матери отскакивали от Моники, как от стенки горох. Даниэле казалось, что Моникой овладела навязчивая идея, что она просто не понимает, о чем говорит. Даниэла делала отчаянные попытки образумить дочь:
– Моника, – Даниэла ласково обняла ее за плечи, – ты потеряешь все, что у тебя есть. Что мне сделать, чтобы ты одумалась?
– Тебе ничего не надо делать. Если окажется, что я была неправа, жалеть об этом придется мне одной, – ответила Моника как как ни в чем не бывало. – Все дело в том, что твоя гордость не позволяет тебе простить Альберто даже ради своей любви ко мне.
Даниэла тяжело вздохнула, ей было горько слушать такие слова:
– Если бы он на самом деле любил тебя, я бы давно все ему простила, да только вся беда в том, что я слишком хорошо знаю, чего он добивается. Он сам сказал мне об этом.
– Можешь выдумывать, что угодно. Я прекрасно понимаю, что в тебе говорит злоба, – Моника на мгновение замолчала, увидев слезы на глазах Даниэлы. – Как бы там ни было, я все равно люблю тебя, мама, и благодарю за все, что ты для меня сделала.
Теперь Даниэла поняла, что ее приемную дочь невозможно переубедить, что им больше не о чем разговаривать. Она медленно встала и, не говоря ни слова, вышла из спальни.
Хуан Антонио по-прежнему ждал жену в столовой. К нему присоединился Ханс, которому он уже обо всем рассказал. На душе у Хуана Антонио было настолько тяжело, что ему была необходима какая-нибудь разрядка. Ханс некоторое время молча смотрел, как убивается его друг, потом ненадолго вышел и вернулся в столовую с бутылкой бренди. За этим занятием их застала Даниэла. Сейчас ей совсем не хотелось видеть мужа пьяным, поэтому она поспешила увести Хуана Антонио в спальню.
В спальне Хуан Антонио выдвинул один из ящиков бюро, достал оттуда пистолет и с задумчивым видом долго держал его на ладони. Потом оттянув затвор назад и проверив, как действует спуск, Хуан Антонио положил оружие обратно. Даниэла молча наблюдала за мужем. Ей на память пришли слова, которые она недавно сказала Альберто: «Ради дочери я не остановлюсь ни перед чем».
На следующее утро Моника не стала завтракать с родителями. Несмотря на бессонную ночь, Моника поднялась с постели необычно рано, при этом ее нервы были так напряжены, что она не чувствовала ни усталости, ни головной боли.
За ночь Моника успела о многом передумать, ей было нестерпимо горько от того, что она поссорилась с родителями, но слова Альберто о том, что за любовь надо бороться, крепко засели у нее в голове.
Поэтому сегодня Моника и не захотела видеть мать с отцом. Она достала из шкафа небольшой чемодан и стала собирать вещи. Она брала с собой только самое необходимое, поэтому ее сборы были недолгими. Когда Моника уже была готова спуститься вниз, чтобы поймать такси, к ней в спальню поднялась Мария.
Увидев Монику с чемоданом в руках, она сразу обо всем догадалась и попыталась было уговорить свою любимицу остаться. Однако Моника не захотела ее слушать и, подхватив чемодан, вышла на улицу.
В эту ночь Альберто спал сном праведника. Вчера он убедился, что до исполнения его черных замыслов осталось совсем немного. Он даже освободил в шкафу место для вещей Моники и сделал небольшую перестановку мебели.
Сейчас он сидел в кресле и оживленно беседовал по телефону с Иренэ. В дверь позвонили. «Это наверняка она», – подумал Альберто, положив трубку, и поспешил впустить Монику в квартиру.
Каково же было удивление Альберто, когда на пороге появилась Даниэла. «Наверное, опять будет уговаривать меня», – злорадно подумал Альберто. Он криво усмехнулся и собрался сделать гостеприимный жест, чтобы пригласить Даниэлу войти. Однако Даниэла, не говоря ни слова, с размаху ударила его сумочкой по лицу. Альберто инстинктивно отшатнулся и, потеряв равновесие, упал.
Когда он, грязно ругаясь, поднялся на ноги, ему в лицо смотрел ствол пистолета. Увидев, что дело принимает серьезный оборот, Альберто, однако, не потерял самообладания. Он сразу сообразил, что Даниэле будет не так-то просто убить человека. На его лице появилась ехидная ухмылка, и он с издевкой произнес:
– А я-то думал, что ты пришла ко мне с другими намерениями. Разве Моника не сказала тебе, что я хочу помириться с тобой и с твоим мужем? Ты же скоро станешь моей тещей.
– Нет, ты ошибаешься, – ответила ему Даниэла.
Только теперь Альберто понял, что Даниэла не собирается ограничиваться угрозами. Какое-то мгновение он, словно завороженный, смотрел на черный зрачок пистолетного ствола, а потом в ужасе закричал:
– Ты что с ума сошла? Что ты собираешься делать?
– Отправить тебя в ад, где тебя уже давно заждались, – спокойно ответила ему Даниэла. – Твоим грязным делам пришел конец.
– Я тоже так считаю, – послышался голос за ее спиной. Даниэла, не опуская пистолета, на мгновение повернула голову. В дверях стояла Аманда.
– Не пачкайте руки об эту падаль, – Аманда сделала неуловимый жест. И в ее руке появился нож, спрятанный до этого в рукоятке трости. – Вы еще молоды, и вам есть, чем заняться в жизни.
С этими словами Аманда убрала свое оружие и взяла из рук Даниэлы пистолет. Увидев это, Альберто опять воспрянул духом, он был абсолютно уверен, что Аманда не знает, как с ним обращаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126