Вторая жизнь, как казалось, захватила и успокоила
Кольку. Он по-прежнему был счастлив с Нанои, старался быть с ней как можно
больше, но работы тоже становилось все больше. Сразу после переезда ему
пришлось приступить к "этим идиотским лекциям", как он выразился про себя.
Он здорово волновался - идиотские или нет, а к делу надо относиться
добросовестно.
Сначала он собрал группу Наблюдающих небо, чтобы разобраться в их
познаниях и выработать общий словарь. Он предупредил Ахуку, что
понадобится доска, и для занятий было выбрано уютное место в тени, под
гладким срезом скалы, черной, как настоящий аспид. Слушатели рассаживались
на земле, а Колька топтался перед "доской", пробовал рисовать, стирать и
угрюмо оглядывался.
Он волновался и почти не верил в успех. Переводить с одного
математического языка на другой нисколько не проще, чем с русского на язык
ирокезов, в котором каждая фраза выражается одним словом, длинным, как
поезд. Николай уже знал, что раджаны обходятся без понятия
тригонометрических функций, пользуются совершенно иными абстракциями, а мы
без синуса и тангенса не представляем себе математики. Правда, память у
раджанов была не чета нашей - все уравнения, формулы и преобразования они
держали в уме и решали в уме, как шахматисты, играющие вслепую. Но,
оглядывая сотню лиц, обращенных к нему с доброжелательным и доверчивым
ожиданием, Колька просто не знал, как подступиться к теме. Подбегали
опоздавшие, усаживались, посмеивались - черные головы, черно-коричневые
лица. Почему-то в первом ряду сидел старший Охотник Джаванар.
- Мы ждем, о Воспитатель, - прокричал кто-то, и остальные подхватили
со смехом: - Да, мы ждем, о Воспитатель!
"А, шут с вами..." - пробормотал он и вычертил на скале оси
координат. Назвал: икс и игрек. Начертил параболу и написал формулу: икс
равен игрек-квадрат. Оглянулся - молчат, смотрят. Тогда он нарисовал
вторую параболу и опять дал уравнение: x=y**2+c.
Смотрят, молчат...
Вспотев от волнения, он быстро повторил параболу в первом квадранте -
формула - и в третьем квадранте - тоже дал формулу... Секунда тишины, и
поднялся шум. Наблюдающие небо орали на двух языках - Колька так и не
понял ничего. Внезапно крик смолк. Тот голос, что кричал "Мы ждем, о
Воспитатель!", сдержанно произнес:
- Мы поняли, Адвеста.
- Что вы поняли?
Женщина из первого ряда подошла к "доске" и вычертила аккуратный
эллипс с большой осью, совпадающей с линией икс. Прищурилась, подбросила
мелок и выписала каноническое уравнение эллипса. Колька обмер. Стало даже
нехорошо, томительно... Он знал, что эта женщина никогда раньше не видела
алгебраических символов. Конечно, Наблюдающие небо умели рассчитывать
криволинейные траектории - параболы, гиперболы, эллипсы, но в каких-то
совершенно иных абстракциях. И - нате вам! По четырем преобразованиям
уравнения параболы они усвоили единым махом символику алгебры и геометрии
и могли уже самостоятельно выводить уравнения других кривых. И поняли, что
каноническое уравнение - наиболее характерно... Так. Теперь ясно, что
Ахука не зря замахивается на сопромат. И еще было обидно до невозможности:
почему они так умеют, а мы - нет!
...Через полчаса он перестал удивляться и обижаться... Вот что
получилось. Он повторил те же уравнения в полярных координатах, чтобы
показать тригонометрические функции. Его поняли. Тогда он чертыхнулся и
ввел понятия массы, скорости и дал уравнение движения небесных тел.
Повторилась та же процедура: пара минут молчания, и яростный, шумный спор,
в котором послышалась новая нота - удивленно-пренебрежительная.
Наблюдающие небо не могли представить себе математических выражений, в
которых отсутствует неопределенность, свойственная любому природному
явлению. Не бывает ведь абсолютно упругого тела или абсолютно равномерного
движения... Урок получил Колька, а не раджаны. Он их ничему не мог
научить. Они соглашались изучать земную математику, механику и прочее,
чтобы пришелец мог пользоваться привычной терминологией.
К Колькиной чести, он не обиделся. Даже внутренне не разгорячился, не
бросился доказывать, вот, мол, и у нас имеется настоящая математика, это я
вам детские, начальные вещи объяснял! Нет, ему пришло в голову, что
Кузнецы, собравшиеся к Ахуке, тоже не лыком шиты; напрасно он смеялся,
когда узнал их планы.
...Первая встреча с Кузнецами состоялась на следующий день. Теперь уж
Колька был осторожен и вкрадчив, как кот, перебирающийся через лужу.
Посмотрел инструменты, горны, рудные и стекольные печи. Техника была
примитивная, конечно. Железо выплавлялось, как в двенадцатом веке - на
древесном угле, губчатое. Медь варили в глиняных тиглях и так далее. Но
перед станком для точения стекол Колька остановился. На вид просто:
кривошипная передача, которую вертят ногами, зажим... Постой-ка. Зажим
гидравлический, и этого Колька не разобрал, пока не объяснили: запаянная
бронзовая пустотелая линза, на ней - три ларьки-державки. Стеклянная
заготовка вкладывается в державки, когда линза нагрета, а после охлаждения
лапки сжимаются и захватывают стекло. Резец был алмазный, устанавливался в
суппорте, похожем на паучью ногу, - трубчатом, с тремя суставами. У
нижнего сочленения торчала маленькая рукояточка, с очень легким ходом.
Нажал чуть-чуть - лапа ходит в суставах, но без этого суппорт неподвижен,
как из целого куска откованный. Честно говоря, Кольке захотелось тут же
разобрать машинку и посмотреть ее внутреннее устройство.
Поодаль от печей Кузнецы собирали гидравлический пресс из кованых
стальных деталей. На этом прессе они будут делать из железного порошка
наконечники для стрел - объяснили Кольке. Прессованный наконечник кладется
в печь и сваривается, а потом немного затачивается вручную...
Это было чересчур. Металлокерамика, видите ли! Один из самых
современных способов производства - и наконечники для стрел!
- От меня вам что потребовалось? - спросил он Ахуку. - Сами все
умеете. Я лучших способов не придумаю.
Как при первом знакомстве, Ахука взял у него пистолет. Разобрал,
детали разложил на куске "древесной кожи". Собрались Кузнецы, сели на
корточки, кругом. Джаванар опять был тут как тут.
Кузнецы были молчаливы. В Равновесии все касты равны, но эта не
пользовалась уважением. Так уж пошло! Недаром они клеймили преступников, а
не другая какая-либо группа. Они молчком собрались, молча крутили в
пальцах железки - части машинки, мечущей наконечники без стрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Кольку. Он по-прежнему был счастлив с Нанои, старался быть с ней как можно
больше, но работы тоже становилось все больше. Сразу после переезда ему
пришлось приступить к "этим идиотским лекциям", как он выразился про себя.
Он здорово волновался - идиотские или нет, а к делу надо относиться
добросовестно.
Сначала он собрал группу Наблюдающих небо, чтобы разобраться в их
познаниях и выработать общий словарь. Он предупредил Ахуку, что
понадобится доска, и для занятий было выбрано уютное место в тени, под
гладким срезом скалы, черной, как настоящий аспид. Слушатели рассаживались
на земле, а Колька топтался перед "доской", пробовал рисовать, стирать и
угрюмо оглядывался.
Он волновался и почти не верил в успех. Переводить с одного
математического языка на другой нисколько не проще, чем с русского на язык
ирокезов, в котором каждая фраза выражается одним словом, длинным, как
поезд. Николай уже знал, что раджаны обходятся без понятия
тригонометрических функций, пользуются совершенно иными абстракциями, а мы
без синуса и тангенса не представляем себе математики. Правда, память у
раджанов была не чета нашей - все уравнения, формулы и преобразования они
держали в уме и решали в уме, как шахматисты, играющие вслепую. Но,
оглядывая сотню лиц, обращенных к нему с доброжелательным и доверчивым
ожиданием, Колька просто не знал, как подступиться к теме. Подбегали
опоздавшие, усаживались, посмеивались - черные головы, черно-коричневые
лица. Почему-то в первом ряду сидел старший Охотник Джаванар.
- Мы ждем, о Воспитатель, - прокричал кто-то, и остальные подхватили
со смехом: - Да, мы ждем, о Воспитатель!
"А, шут с вами..." - пробормотал он и вычертил на скале оси
координат. Назвал: икс и игрек. Начертил параболу и написал формулу: икс
равен игрек-квадрат. Оглянулся - молчат, смотрят. Тогда он нарисовал
вторую параболу и опять дал уравнение: x=y**2+c.
Смотрят, молчат...
Вспотев от волнения, он быстро повторил параболу в первом квадранте -
формула - и в третьем квадранте - тоже дал формулу... Секунда тишины, и
поднялся шум. Наблюдающие небо орали на двух языках - Колька так и не
понял ничего. Внезапно крик смолк. Тот голос, что кричал "Мы ждем, о
Воспитатель!", сдержанно произнес:
- Мы поняли, Адвеста.
- Что вы поняли?
Женщина из первого ряда подошла к "доске" и вычертила аккуратный
эллипс с большой осью, совпадающей с линией икс. Прищурилась, подбросила
мелок и выписала каноническое уравнение эллипса. Колька обмер. Стало даже
нехорошо, томительно... Он знал, что эта женщина никогда раньше не видела
алгебраических символов. Конечно, Наблюдающие небо умели рассчитывать
криволинейные траектории - параболы, гиперболы, эллипсы, но в каких-то
совершенно иных абстракциях. И - нате вам! По четырем преобразованиям
уравнения параболы они усвоили единым махом символику алгебры и геометрии
и могли уже самостоятельно выводить уравнения других кривых. И поняли, что
каноническое уравнение - наиболее характерно... Так. Теперь ясно, что
Ахука не зря замахивается на сопромат. И еще было обидно до невозможности:
почему они так умеют, а мы - нет!
...Через полчаса он перестал удивляться и обижаться... Вот что
получилось. Он повторил те же уравнения в полярных координатах, чтобы
показать тригонометрические функции. Его поняли. Тогда он чертыхнулся и
ввел понятия массы, скорости и дал уравнение движения небесных тел.
Повторилась та же процедура: пара минут молчания, и яростный, шумный спор,
в котором послышалась новая нота - удивленно-пренебрежительная.
Наблюдающие небо не могли представить себе математических выражений, в
которых отсутствует неопределенность, свойственная любому природному
явлению. Не бывает ведь абсолютно упругого тела или абсолютно равномерного
движения... Урок получил Колька, а не раджаны. Он их ничему не мог
научить. Они соглашались изучать земную математику, механику и прочее,
чтобы пришелец мог пользоваться привычной терминологией.
К Колькиной чести, он не обиделся. Даже внутренне не разгорячился, не
бросился доказывать, вот, мол, и у нас имеется настоящая математика, это я
вам детские, начальные вещи объяснял! Нет, ему пришло в голову, что
Кузнецы, собравшиеся к Ахуке, тоже не лыком шиты; напрасно он смеялся,
когда узнал их планы.
...Первая встреча с Кузнецами состоялась на следующий день. Теперь уж
Колька был осторожен и вкрадчив, как кот, перебирающийся через лужу.
Посмотрел инструменты, горны, рудные и стекольные печи. Техника была
примитивная, конечно. Железо выплавлялось, как в двенадцатом веке - на
древесном угле, губчатое. Медь варили в глиняных тиглях и так далее. Но
перед станком для точения стекол Колька остановился. На вид просто:
кривошипная передача, которую вертят ногами, зажим... Постой-ка. Зажим
гидравлический, и этого Колька не разобрал, пока не объяснили: запаянная
бронзовая пустотелая линза, на ней - три ларьки-державки. Стеклянная
заготовка вкладывается в державки, когда линза нагрета, а после охлаждения
лапки сжимаются и захватывают стекло. Резец был алмазный, устанавливался в
суппорте, похожем на паучью ногу, - трубчатом, с тремя суставами. У
нижнего сочленения торчала маленькая рукояточка, с очень легким ходом.
Нажал чуть-чуть - лапа ходит в суставах, но без этого суппорт неподвижен,
как из целого куска откованный. Честно говоря, Кольке захотелось тут же
разобрать машинку и посмотреть ее внутреннее устройство.
Поодаль от печей Кузнецы собирали гидравлический пресс из кованых
стальных деталей. На этом прессе они будут делать из железного порошка
наконечники для стрел - объяснили Кольке. Прессованный наконечник кладется
в печь и сваривается, а потом немного затачивается вручную...
Это было чересчур. Металлокерамика, видите ли! Один из самых
современных способов производства - и наконечники для стрел!
- От меня вам что потребовалось? - спросил он Ахуку. - Сами все
умеете. Я лучших способов не придумаю.
Как при первом знакомстве, Ахука взял у него пистолет. Разобрал,
детали разложил на куске "древесной кожи". Собрались Кузнецы, сели на
корточки, кругом. Джаванар опять был тут как тут.
Кузнецы были молчаливы. В Равновесии все касты равны, но эта не
пользовалась уважением. Так уж пошло! Недаром они клеймили преступников, а
не другая какая-либо группа. Они молчком собрались, молча крутили в
пальцах железки - части машинки, мечущей наконечники без стрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35