У МЕНЯ ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1
Колька Карпов проснулся, как всегда, мгновенно. Он перемахнул через
границу сна и яви, словно прыгнул через планку. Вспомнил вчерашнее и
открыл глаза. В зрачки радостно ударило зеленое сияние.
Так оно и есть. Вчерашнее не приснилось.
Он лежал голый, в коричневых плавках мягкой кожи. Под ним была
восхитительно упругая лежанка из живых мелких листьев.
Николай хмыкнул. Осторожно опустил босые ступни в траву, и она
спружинила под пятками. Трава лежала на полу, как зеленый ковер, очень
плотный. Колька осторожно вышел на середину хижины, наклонился - никаких
следов от ног. Вот это ковер...
Он стоял как бы внутри большой пещеры, метра в три высотой и метров
шесть в поперечнике, не совсем круглой, а чуть овальной, с куполообразным
сводом. Все это - свод, стены, пол и длинная лежанка, огибающая стены, -
было живое и зеленое. Колька попробовал запустить руку в стену, между
листьями. Не вышло. Листва оказалась спрессованной, скрученной, как табак
в сигаре.
Черт знает что... После вчерашнего он мог бы и не удивляться этому
дому, вырубленному в зелени, как пещера в скале. Не такое видели... Но
Колька вдруг заподозрил, что дом не вырублен, а выращен. Как настурция на
клумбе.
Он вздохнул, оглянулся на спящего Володю и по пружинящей траве пошел
к выходу. Раздвинул занавес из тонких зеленых нитей, заменяющий дверь.
Выглянул наружу.
Наверное; он еще не проснулся как следует и был наполовину отрешен от
реальности. Он смутно помнил, что Рафаил ранен и где-то оставлена без
присмотра баросфера. Что положение экспедиции в высшей степени странное,
непонятное и даже опасное. Но сейчас его интересовало только одно:
построен "зеленый дом" или выращен? И Николай, перебирая пальцами по
листьям, обследовал стену в проходе толстая стена, около метра. По внешней
ее стороне были живые листья другого сорта. Глянцевито-кожистые, крупные,
заходящие один за другой, как черепичная кладка. Между ними рука прошла
довольно легко и нащупала свободное пространство... Ага, ветви... так... -
он задвинул руку по плечо - и опять внутренние листья, спрессованные...
По руке пробежал кто-то маленький, с когтистыми лапками - Колька
выдернул руку и и услышал тихое грозное рычание за спиной. Похолодев, он
оглянулся. Рядом стоял большой, тощий леопард и смотрел на него, сморщив
нос. Колька попятился, рукой нащупал вход - леопард перестал рычать. Одним
прыжком Колька подлетел к лежанке; схватил пистолет, навел его на дверь.
Зеленые нити еще качались, и сквозь их зыбкую завесу было видно, как
леопард неторопливо, на прямых ногах, удаляется от входа и как играет
солнце на его оранжевой шерсти. Выждав некоторое время, Николай подошел к
двери и выглянул в щелку - пистолет для твердости держал обеими руками...
Вот он, зверюга... Разлегся под пальмой, вытянул шею и смотрит.
Колька тоже вытянул шею и шагнул за порог - зверь тут же поднялся.
Коля вернулся - зверь опять лег. Он был метрах в двадцати.
- Сторожишь, - пробормотал Колька. - А если мне по нужде, тогда как?
Он машинально похлопал себя по голому бедру, отыскивая карман с
сигаретами. Усмехнулся - брюки и прочая одежда остались у "коричневых", а
курить он бросил два месяца назад, когда начались тренировки. Он вдруг
развеселился. Эти "коричневые" все делают по-своему, понимаете? Дома
строят из живых кустов, вместо пробирок и колб для анализов употребляют
каких-то тварей - тут его передернуло. Щетинистые клубки, розовые, как
слепые безногие поросята, - гадость... Ну, это их, дело. Только бы лечили
как следует. И, наконец, взамен сторожей или тюремных решеток у них
леопарды. Неплохо, ничего не скажешь. Придется ждать, пока "коричневые"
сами не вспомнят о пришельцах, а Володька - пускай отсыпается.
Он поднес к глазам часы - девять... Что - девять? Эти золоченые
стрелки на белом кружочке не имели смысла.
Колька проснулся окончательно, подумав, что вчерашнее утро отделено
от них необъятными массивами пространства-времени. Отныне для них не
существует "вчера". Есть только завтра, послезавтра и так далее...
- Тик-так, тик-и-так, не стучите громко так, - прошептал он и
устроился в ногах у Володи, чтобы держать вход под наблюдением.
Рано или поздно за ними придут, а в крайнем случае он бабахнет в
воздух, чтобы напомнить о себе, а пока он сидел, упираясь лопатками в
упругую стену, посматривал на сторожа-леопарда и думал.
Сначала он думал, что это неправильно - сидеть и ждать. Долг обязывал
его, не теряя ни секунды, отыскать вчерашний дом или другое место, где
"коричневые" лечат Рафаила, и проследить, чтобы все было как надо. Потом
он подумал: "А почему я не должен доверять "коричневым"? Потому что они
темнокожие и ходят без рубашек? Мало я видел сволочей в модных рубашках?
Название-то какое придумал: "коричневые", словно они фашисты... Правда,
зверюгу они к нам приставили. Ну, посмотрим. И в этом может найтись
какой-то смысл. Нарвались же мы вчера на гориллу..."
Не подоспей вовремя охотники, эта самая горилла оставила бы от
экспедиции Института Совмещенных Пространств три кровавые лепешки, м-да...
Если бы не охотники... Она весила полтонны, как минимум. А что, красивые
ребята - охотники. И лица у них умные и добрые...
Так он думал, а Володя спал, комфортно раскинувшись на лежанке.
Володя был некрасив - толстый, слишком белый, курносый. Зато лицо у него
было очень доброе и во сне. Доброе и озабоченное.
...Таким оно было в "момент ноль", когда Колька прикрыл иллюминатор
заслонкой, - отсвечивающий стеклянный конус смотрел на его любимый плакат
с улыбающимся синим чертиком и английской надписью, неразличимой на таком
расстоянии, и от волнения невозможно было вспомнить эту надпись, и Володя
понял, что он волнуется и похлопал его по коленке. Они трое сидели,
пристегнутые к креслам, и в динамике внешней связи хрипело дыхание шефа,
который набирал воздух, чтобы произнести "ноль!", а за броней баросферы
оставались решетки энергоприемников, и бледные лица инженеров стартовой
команды, и бетонные стены, и асфальтовые дороги, и вся Земля, застроенная
бетонными коробками, - перепаханная, дымная, бензиновая. Оставался шеф в
своей прокуренной вельветовой куртке, и его прокуренный голос рявкнул:
"Н-ноль!", и прежде чем потерять сознание, из-под каски, беспощадно
давившей на темя, Колька увидел лицо Володи, и ему было легко терять
сознание...
...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35