Обычно моряки находятся на палубе судна, которая на 7–8 метров отдалена от поверхности воды. Лишь рыбаки да моряки рыболовного флота – исключение из этого правила. Они очень хорошо знакомы с истинной жизнью и нравами в океане.
Сегодня голову сломал в поисках циркуля. Решил не надоедать Джу. Искал его упорно. И когда уж совсем отчаялся его найти, спросил Джу„куда он запропастился. В ответ Джу сверкнула глазами. Один лишь взгляд, но и его предостаточно. Оказалось, я сам воткнул циркуль в 20 сантиметрах от его обычного места. Теперь я чувствую себя виноватым и все вспоминаю искорки гнева в глазах Джу.
Летим
Океан вздымается. Волны больше вчерашних. «Джу» мчится впереди крутых водяных гор. Морская соль вместе с мелкими брызгами проникает всюду. Хорошо, что мачта совсем низкая: лодку жестоко болтает, и мачта сильно раскачивается. Даже смотреть страшно, какие невероятные кривые описывает ее вершина.
На восходе солнца океан выкинул новый трюк. В оба борта одновременно ударили волны и, превратившись в гейзеры, образовали над головой белую арку. Я прошел под ней, словно между водяных шпалер. Океан застал меня врасплох. Я промок до нитки и бросился в рубку переодеваться.
Мчимся вперед быстрее, чем когда бы то ни было. Через каждый час осматриваю мачту, ванты, крепления, соединения. Боюсь, как бы снова что-нибудь не сломалось. Больше всего беспокоят ванты. Они металлические. Я их не привязывал, а закрепил скобами и оплетками. Не хотелось резать, потому что в Полинезии можно потерять дней двадцать в поисках стального троса.
Джу готовится к высадке на берег
Я очень рад, что скоро берег. Знаменитые полинезийские мореплаватели определяли близость суши по направлению волн, по цвету воды и видам рыб. У меня же есть более верный признак. За два-три дня до появления суши, перед тем как поразить местных жителей собственной персоной, Джу достает откуда-то аптечные пузырьки. Поднимает их вверх и смотрит через них на солнце. Потом перемешивает их содержимое и взбалтывает – готовит какую-то только ей известную смесь, затем посыпает ее серебристым порошком и с упоением выливает это колдовское зелье себе на голову. После просушивает волосы на солнце. Часа через два ее косы поражают глаз своим блеском и красотой. Сегодня Джу приступила к этой магической процедуре. Лихорадочно роется в багаже, разговаривает сама с собой, а может, произносит какие-то заклинания.
Только что на меня обрушилась новая волна. Оказалась подлой. Напала исподтишка, сзади, ударила в спину. И снова переодевайся. Как же мне надоела эта борьба с мокрой одеждой, с каверзами океана!
Много воды выпало на наши головы. Дождевая, соленая, льющая сверху, с неба, бьющая снизу, превращенная в капли, в водяную пыль и целые волны. Только снег еще не шел. Уж столько сюрпризов преподнес нам Великий океан, что, если завтра на рубке окажется и снег, я ничуть не удивлюсь.
Бедные летучие рыбы! Фрегаты и корифены действуют, будто в сговоре. В воздухе рыбок хватают хищные фрегаты, в воде их подстерегают жадные корифены. Меня восхищает жизнеспособность летучих рыб. Даже методы бегства они совершенствуют. Научились разным хитростям. Например, бьют хвостом по воде и летят вперед, не погружаясь в нее. Или просто скользят над поверхностью воды, чуть касаясь ее и делая вид, что вот-вот нырнут. Так и обманывают своих врагов. Другие же все-таки исчезают в желудках остервенелых хищников. Что о нас думают в Болгарии? Уже месяцы ждут от нас вестей. А их все нет. Измучились, наверное, в тревожном ожидании.
Еще немного
И сегодня с нетерпением выискиваю глазами острова. Верчу головой по сторонам, как перепуганная птица. Но всюду лишь белые гребни волн, птицы да безбрежный простор океана. Ничто не нарушает линии, где сливается море с небом. Нет и в помине желанных пальм и горных цепей, вонзивших свои острые вершины в небо.
Понимаю, что появиться им еще рано, но продолжаю пристально вглядываться в горизонт, будто в любой момент может встать из волн сказочный замок. Издали остров Фату-Хива поразительно похож на средневековый замок.
Если заметим Хива-Оц перед заходом солнца, ляжем в дрейф. Хочу войти в Атуану при дневном свете. Ведь в темноте все может случиться. До сих пор я не бывал в Тихом океане. И впервые предстоит пристать к его островам.
С неописуемым торжеством сообщаю Джу, что до острова остается не двести, а сто миль!
Буря усиливается. В океане любая буря без труда может перерасти в шторм. Таков уж его нрав. Но берег приближается, и мы должны набраться терпения пережить бурные дни, которые соизволит преподнести нам Посейдон.
Независимость, возможность найти себе какое-нибудь надежное пристанище – огромное удобство в каботажном плавании. Яхтсмены, которые ни разу в жизни и носа не высунули в открытое море, частенько убеждали меня, будто прибрежное плавание – это «тяжкое дело», «полное риска и неизвестности». Мол, легко тем, кто находится в открытом океане, и т. д. Штормы трепали меня и вблизи берегов, и меж островов, и в открытых водах. И я могу поклясться, что возможность укрыться в гавани гораздо предпочтительнее нескольких часов напряженной битвы со штормом.
Мне вспомнился некий деловой «сухарь», правда, из тех, кто плавал по океанам. Редко можно встретить путешественника, который был бы так начисто лишен чувства юмора. Три года этот человек на яхте скитался по свету, три года видел океан, его обитателей, а в своей книге написал, что океан похож на аквариум. Более несуразного сравнения нельзя себе и представить. Если человек способен сравнить океан с его безбрежным простором и необычайно богатой кипучей жизнью с комнатным аквариумом, то он явно лишен многих ценных человеческих качеств.
Определил долготу. Завтра к заходу солнца мы увидим берег. А пока довольствуюсь созерцанием того, как ветер стрижет белые гребни волн.
Джу
Легко и радостно на душе
Наша «Джу» превосходно держится на высокой волне. Она так легко и свободно взмывает на ее гребень и скатывается вниз, что я верю: лодка выдержит все.
Когда она взлетает на волну, то на какое-то мгновение замирает на гребне, затем, два-три раза качнувшись, стремительно летит вниз.
Всю ночь дул очень сильный ветер. Разыгралась настоящая буря. Несколько раз волны разбивались буквально перед моим носом. Если бы хоть одна из них обрушилась на лодку, нас бы уже не было на свете. Повторяю одну и ту же фразу из стихотворения: «Говорит бабка Маришка: Пес, теперь конец нам, крышка!»
Утром я рассказала о своих страхах Дончо, а он строго отрезал: ничего подобного с нами не случится. Но волны ревут и страшно громоздятся одна на другую.
После обеда ветер поутих. Появилось много птиц. Мы ведь уже в 100 милях от суши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Сегодня голову сломал в поисках циркуля. Решил не надоедать Джу. Искал его упорно. И когда уж совсем отчаялся его найти, спросил Джу„куда он запропастился. В ответ Джу сверкнула глазами. Один лишь взгляд, но и его предостаточно. Оказалось, я сам воткнул циркуль в 20 сантиметрах от его обычного места. Теперь я чувствую себя виноватым и все вспоминаю искорки гнева в глазах Джу.
Летим
Океан вздымается. Волны больше вчерашних. «Джу» мчится впереди крутых водяных гор. Морская соль вместе с мелкими брызгами проникает всюду. Хорошо, что мачта совсем низкая: лодку жестоко болтает, и мачта сильно раскачивается. Даже смотреть страшно, какие невероятные кривые описывает ее вершина.
На восходе солнца океан выкинул новый трюк. В оба борта одновременно ударили волны и, превратившись в гейзеры, образовали над головой белую арку. Я прошел под ней, словно между водяных шпалер. Океан застал меня врасплох. Я промок до нитки и бросился в рубку переодеваться.
Мчимся вперед быстрее, чем когда бы то ни было. Через каждый час осматриваю мачту, ванты, крепления, соединения. Боюсь, как бы снова что-нибудь не сломалось. Больше всего беспокоят ванты. Они металлические. Я их не привязывал, а закрепил скобами и оплетками. Не хотелось резать, потому что в Полинезии можно потерять дней двадцать в поисках стального троса.
Джу готовится к высадке на берег
Я очень рад, что скоро берег. Знаменитые полинезийские мореплаватели определяли близость суши по направлению волн, по цвету воды и видам рыб. У меня же есть более верный признак. За два-три дня до появления суши, перед тем как поразить местных жителей собственной персоной, Джу достает откуда-то аптечные пузырьки. Поднимает их вверх и смотрит через них на солнце. Потом перемешивает их содержимое и взбалтывает – готовит какую-то только ей известную смесь, затем посыпает ее серебристым порошком и с упоением выливает это колдовское зелье себе на голову. После просушивает волосы на солнце. Часа через два ее косы поражают глаз своим блеском и красотой. Сегодня Джу приступила к этой магической процедуре. Лихорадочно роется в багаже, разговаривает сама с собой, а может, произносит какие-то заклинания.
Только что на меня обрушилась новая волна. Оказалась подлой. Напала исподтишка, сзади, ударила в спину. И снова переодевайся. Как же мне надоела эта борьба с мокрой одеждой, с каверзами океана!
Много воды выпало на наши головы. Дождевая, соленая, льющая сверху, с неба, бьющая снизу, превращенная в капли, в водяную пыль и целые волны. Только снег еще не шел. Уж столько сюрпризов преподнес нам Великий океан, что, если завтра на рубке окажется и снег, я ничуть не удивлюсь.
Бедные летучие рыбы! Фрегаты и корифены действуют, будто в сговоре. В воздухе рыбок хватают хищные фрегаты, в воде их подстерегают жадные корифены. Меня восхищает жизнеспособность летучих рыб. Даже методы бегства они совершенствуют. Научились разным хитростям. Например, бьют хвостом по воде и летят вперед, не погружаясь в нее. Или просто скользят над поверхностью воды, чуть касаясь ее и делая вид, что вот-вот нырнут. Так и обманывают своих врагов. Другие же все-таки исчезают в желудках остервенелых хищников. Что о нас думают в Болгарии? Уже месяцы ждут от нас вестей. А их все нет. Измучились, наверное, в тревожном ожидании.
Еще немного
И сегодня с нетерпением выискиваю глазами острова. Верчу головой по сторонам, как перепуганная птица. Но всюду лишь белые гребни волн, птицы да безбрежный простор океана. Ничто не нарушает линии, где сливается море с небом. Нет и в помине желанных пальм и горных цепей, вонзивших свои острые вершины в небо.
Понимаю, что появиться им еще рано, но продолжаю пристально вглядываться в горизонт, будто в любой момент может встать из волн сказочный замок. Издали остров Фату-Хива поразительно похож на средневековый замок.
Если заметим Хива-Оц перед заходом солнца, ляжем в дрейф. Хочу войти в Атуану при дневном свете. Ведь в темноте все может случиться. До сих пор я не бывал в Тихом океане. И впервые предстоит пристать к его островам.
С неописуемым торжеством сообщаю Джу, что до острова остается не двести, а сто миль!
Буря усиливается. В океане любая буря без труда может перерасти в шторм. Таков уж его нрав. Но берег приближается, и мы должны набраться терпения пережить бурные дни, которые соизволит преподнести нам Посейдон.
Независимость, возможность найти себе какое-нибудь надежное пристанище – огромное удобство в каботажном плавании. Яхтсмены, которые ни разу в жизни и носа не высунули в открытое море, частенько убеждали меня, будто прибрежное плавание – это «тяжкое дело», «полное риска и неизвестности». Мол, легко тем, кто находится в открытом океане, и т. д. Штормы трепали меня и вблизи берегов, и меж островов, и в открытых водах. И я могу поклясться, что возможность укрыться в гавани гораздо предпочтительнее нескольких часов напряженной битвы со штормом.
Мне вспомнился некий деловой «сухарь», правда, из тех, кто плавал по океанам. Редко можно встретить путешественника, который был бы так начисто лишен чувства юмора. Три года этот человек на яхте скитался по свету, три года видел океан, его обитателей, а в своей книге написал, что океан похож на аквариум. Более несуразного сравнения нельзя себе и представить. Если человек способен сравнить океан с его безбрежным простором и необычайно богатой кипучей жизнью с комнатным аквариумом, то он явно лишен многих ценных человеческих качеств.
Определил долготу. Завтра к заходу солнца мы увидим берег. А пока довольствуюсь созерцанием того, как ветер стрижет белые гребни волн.
Джу
Легко и радостно на душе
Наша «Джу» превосходно держится на высокой волне. Она так легко и свободно взмывает на ее гребень и скатывается вниз, что я верю: лодка выдержит все.
Когда она взлетает на волну, то на какое-то мгновение замирает на гребне, затем, два-три раза качнувшись, стремительно летит вниз.
Всю ночь дул очень сильный ветер. Разыгралась настоящая буря. Несколько раз волны разбивались буквально перед моим носом. Если бы хоть одна из них обрушилась на лодку, нас бы уже не было на свете. Повторяю одну и ту же фразу из стихотворения: «Говорит бабка Маришка: Пес, теперь конец нам, крышка!»
Утром я рассказала о своих страхах Дончо, а он строго отрезал: ничего подобного с нами не случится. Но волны ревут и страшно громоздятся одна на другую.
После обеда ветер поутих. Появилось много птиц. Мы ведь уже в 100 милях от суши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103