Острый кусок скалы торчал вертикально, прорываясь сквозь корпус «минитонника» почти около самой килевой балки, и сидела «Лилия» на нем очень качественно. Если за время шторма она не развалится, может, потом найдут и снимут. Только бы дожить до этого. Сейчас яхту освободить нереально. Тоник выпрямился и пошарил лучиком света по полкам. На одной из них, прямо над Женей, лежал замерзший букетик подснежников. Видимо, Серега ей подарил. Белые полупрозрачные цветы и бледно-зеленые листья не завяли, но стали очень хрупкими от холода. Тоник, ничего не чувствуя, шагнул прямо в ледяную воду. Дотянулся до цветов. Приблизил их к лицу — и ощутил слабый нежный аромат. Положил букетик Жене на грудь. Посмотрел в последний раз. Потом забрался в форпик, туда, где обычно лежат паруса. Серега не догадался взять запасной комплект. Тоник съежился в узком пространстве и впал в какое-то подобие сна.
Утро опять, как вчера, было ясным и солнечным. Только еще более холодным и ветреным. Продрогший насквозь Тоник с трудом сбросил с себя оцепенение и попытался подняться. Тут же появилась крупная дрожь, из-за которой он буквально не мог шевелиться. Выругавшись, он протянул вперед трясущуюся руку. Никак не мог взяться за ручку задвинутого форлюка. Потом еще долго не мог этот люк открыть. А когда открыл — в каюту ворвался ледяной ветер и яркий солнечный свет. Тоник выбрался на палубу. Ветер рвал на нем одежду, царапал обмороженные щеки. Яхта вся обледенела, превратившись в большую сосульку. Как же может быть так холодно в апреле?! Антон вспомнил о том, что лед вроде бы следует скалывать, а то если разыгравшимся штормом их снимет со скалы, они потонут от его тяжести. Хотя какое это имеет значение — с такой пробоиной яхта утонет в любом случае. А снять их могло: шторм становился все более и более свирепым. Яхта жутковато стонала, с трудом сдерживая жестокие удары воды. Стаксель давно уже смыло и куда-то унесло. Грот намертво примерз к гику.
Тоник все-таки заставил себя двигаться. Нельзя раскисать, если хочешь дождаться помощи! Он взял отпорный крюк и принялся откалывать лед — сначала с палубы, потом — с бортов «Лилии». Солнце поднялось повыше, и льдинки стали потихоньку таять — весна все-таки. Чтобы хоть как-то занять себя, он навел порядок на яхте, потом обыскал ее и убедился, что никакой еды не осталось…
Его телефон, несмотря на то что лежал за пазухой, не избежал той же участи, что и телефон Сергея: аккумулятор со временем сел. Наверное, забыл зарядить вовремя. Потому оставалось только ждать. Тоник старался не думать о том, что настало утро, а горизонт по-прежнему чист. Ну придет же когда-нибудь помощь… возможно. Или яхта раньше не выдержит ударов волн, развалится, — тогда он окажется на полузатопленной мели. Будет стоять на ней, пока не погибнет. Полчасика где-то. Или пока его тоже не смоет волной. Плохо, что положение столь безнадежно, но еще хуже пережить предательство…
Предательство человека, которого Женька считала самым близким — и который убил ее. А затем обрек на медленную смерть Тоника.
Он взял из каюты последнюю оставшуюся бутылку водки. Подумал, что уж «горючим»-то Сергей запасся от души. Тоник хлебнул прямо из горлышка, но не смог проглотить и подавился. Снова хлебнул. По оттаявшему горлу водка стекла в пищевод, оставляя горячую дорожку. Взяв бутылку, он сел на мокрую палубу, до боли в глазах вглядываясь в сверкающие под солнцем пенные гребни.
По-прежнему бушевал ветер. Одну жизнь он уже взял. Тоник временами отпивал из своей бутылки, размышляя, что сидеть тут пьяным не так уж страшно. Да ему уже сейчас не страшно, даже почти весело. Музычки нет — но есть грохот волн. Женьки нет — но есть отражение его самого в темной воде, залившей каюту. Пьяная обмороженная физиономия мрачно выглядывает из непрозрачной глубины. Предвещая смерть…
— Пошел ты!!! — Тоник запустил в свое отражение бутылкой. Вода поглотила полупустую емкость. Он подумал, что будет сидеть здесь до конца. Пойдет наверх, в каюту больше не спустится — теперь тут склеп, и ему, живому, нечего делать рядом с мертвецом. Умерла Женя. Все остальное — пустяки… Он остановившимся взглядом смотрел на линию горизонта. Вот если никто так и не придет и он почувствует свою смерть, то спустится к ней, своей любимой…
Яхта по-прежнему качалась на зубце, держащем ее в плену, — будто тяжело вздыхала, жалуясь на судьбу. Жалко «Лилию». Какая хорошая яхта была…
Очередная волна ударила в борт, сдвинув яхту сильнее обычного. Она перевалилась на бок и, вместо того чтобы выпрямиться, как раньше, вдруг начала падать. Тоник попытался встать на ноги, но услышал под собой треск проламывающегося борта. Следующая волна, как в замедленной съемке, шарахнула в обнажившееся днище, разбившись на миллионы мелких брызг. Тоник отскочил, упал на камни, перекатился вбок, уворачиваясь. Тут же его накрыло волной, но сейчас это было неважно. Рядом с грохотом ударила по скале мачта, свистнул над самым ухом оборвавшийся штаг. Яхта замерла в неустойчивом положении — и вдруг со скрежетом поползла.
С трудом поднявшись на ноги, Тоник метнулся к «Лилии». Схватился за борт, но тут же отпустил и в ужасе попятился.
Камни, на которых она сидела, подымались из глубины, как гигантские зубы. Они вертикально уходили вниз, и дна под ними Тоник не увидел. Туда и соскальзывала снявшаяся со скал яхта. Соскальзывала медленно, постепенно набирая воду через пробоину и смятый борт…
Туда же волна тащила Тоника. Он отступил еще на шаг назад, споткнулся, сел, широко раскрытыми глазами глядя на «Лилию». Вцепился в камни. Изнутри яхты к закрытому, забранному плексигласом форлюку всплыла иконка святого Николы Угодника — это последнее, что видел Тоник. А потом яхта быстро пропала с глаз, погрузившись в глубину, унося с собой тело Женьки…
Вокруг по-прежнему — только шторм, чистое небо и кинжальный ветер. Стоя на зубце, Тоник понимал: это конец. Он уже так окоченел, что дальше некуда. И каждая новая волна убивает остатки чувств, и холод отступает, а пошевелиться невозможно…
Никто не пришел за терпящими бедствие. Никто не вернулся за теми, кого предали. Они останутся тут навсегда — девушка в холодной глубине и парень на скале над нею, словно охраняющий ее вечный сон. Парень, неподвижным взглядом провожающий последний в своей жизни закат…
…Белый шквал двигался от центра озера по спирали, по все расширяющемуся кругу, и нес с собой страшный, гибельный шторм. Когда он достиг двух одиноко торчащих посреди озера зубцов и затопил их взбесившейся волной, на них уже никого не было…
4
Трое путников остановились, потому что не знали, куда двигаться дальше в густом тумане. Он застыл со всех сторон, словно жемчужные стены просторной комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Утро опять, как вчера, было ясным и солнечным. Только еще более холодным и ветреным. Продрогший насквозь Тоник с трудом сбросил с себя оцепенение и попытался подняться. Тут же появилась крупная дрожь, из-за которой он буквально не мог шевелиться. Выругавшись, он протянул вперед трясущуюся руку. Никак не мог взяться за ручку задвинутого форлюка. Потом еще долго не мог этот люк открыть. А когда открыл — в каюту ворвался ледяной ветер и яркий солнечный свет. Тоник выбрался на палубу. Ветер рвал на нем одежду, царапал обмороженные щеки. Яхта вся обледенела, превратившись в большую сосульку. Как же может быть так холодно в апреле?! Антон вспомнил о том, что лед вроде бы следует скалывать, а то если разыгравшимся штормом их снимет со скалы, они потонут от его тяжести. Хотя какое это имеет значение — с такой пробоиной яхта утонет в любом случае. А снять их могло: шторм становился все более и более свирепым. Яхта жутковато стонала, с трудом сдерживая жестокие удары воды. Стаксель давно уже смыло и куда-то унесло. Грот намертво примерз к гику.
Тоник все-таки заставил себя двигаться. Нельзя раскисать, если хочешь дождаться помощи! Он взял отпорный крюк и принялся откалывать лед — сначала с палубы, потом — с бортов «Лилии». Солнце поднялось повыше, и льдинки стали потихоньку таять — весна все-таки. Чтобы хоть как-то занять себя, он навел порядок на яхте, потом обыскал ее и убедился, что никакой еды не осталось…
Его телефон, несмотря на то что лежал за пазухой, не избежал той же участи, что и телефон Сергея: аккумулятор со временем сел. Наверное, забыл зарядить вовремя. Потому оставалось только ждать. Тоник старался не думать о том, что настало утро, а горизонт по-прежнему чист. Ну придет же когда-нибудь помощь… возможно. Или яхта раньше не выдержит ударов волн, развалится, — тогда он окажется на полузатопленной мели. Будет стоять на ней, пока не погибнет. Полчасика где-то. Или пока его тоже не смоет волной. Плохо, что положение столь безнадежно, но еще хуже пережить предательство…
Предательство человека, которого Женька считала самым близким — и который убил ее. А затем обрек на медленную смерть Тоника.
Он взял из каюты последнюю оставшуюся бутылку водки. Подумал, что уж «горючим»-то Сергей запасся от души. Тоник хлебнул прямо из горлышка, но не смог проглотить и подавился. Снова хлебнул. По оттаявшему горлу водка стекла в пищевод, оставляя горячую дорожку. Взяв бутылку, он сел на мокрую палубу, до боли в глазах вглядываясь в сверкающие под солнцем пенные гребни.
По-прежнему бушевал ветер. Одну жизнь он уже взял. Тоник временами отпивал из своей бутылки, размышляя, что сидеть тут пьяным не так уж страшно. Да ему уже сейчас не страшно, даже почти весело. Музычки нет — но есть грохот волн. Женьки нет — но есть отражение его самого в темной воде, залившей каюту. Пьяная обмороженная физиономия мрачно выглядывает из непрозрачной глубины. Предвещая смерть…
— Пошел ты!!! — Тоник запустил в свое отражение бутылкой. Вода поглотила полупустую емкость. Он подумал, что будет сидеть здесь до конца. Пойдет наверх, в каюту больше не спустится — теперь тут склеп, и ему, живому, нечего делать рядом с мертвецом. Умерла Женя. Все остальное — пустяки… Он остановившимся взглядом смотрел на линию горизонта. Вот если никто так и не придет и он почувствует свою смерть, то спустится к ней, своей любимой…
Яхта по-прежнему качалась на зубце, держащем ее в плену, — будто тяжело вздыхала, жалуясь на судьбу. Жалко «Лилию». Какая хорошая яхта была…
Очередная волна ударила в борт, сдвинув яхту сильнее обычного. Она перевалилась на бок и, вместо того чтобы выпрямиться, как раньше, вдруг начала падать. Тоник попытался встать на ноги, но услышал под собой треск проламывающегося борта. Следующая волна, как в замедленной съемке, шарахнула в обнажившееся днище, разбившись на миллионы мелких брызг. Тоник отскочил, упал на камни, перекатился вбок, уворачиваясь. Тут же его накрыло волной, но сейчас это было неважно. Рядом с грохотом ударила по скале мачта, свистнул над самым ухом оборвавшийся штаг. Яхта замерла в неустойчивом положении — и вдруг со скрежетом поползла.
С трудом поднявшись на ноги, Тоник метнулся к «Лилии». Схватился за борт, но тут же отпустил и в ужасе попятился.
Камни, на которых она сидела, подымались из глубины, как гигантские зубы. Они вертикально уходили вниз, и дна под ними Тоник не увидел. Туда и соскальзывала снявшаяся со скал яхта. Соскальзывала медленно, постепенно набирая воду через пробоину и смятый борт…
Туда же волна тащила Тоника. Он отступил еще на шаг назад, споткнулся, сел, широко раскрытыми глазами глядя на «Лилию». Вцепился в камни. Изнутри яхты к закрытому, забранному плексигласом форлюку всплыла иконка святого Николы Угодника — это последнее, что видел Тоник. А потом яхта быстро пропала с глаз, погрузившись в глубину, унося с собой тело Женьки…
Вокруг по-прежнему — только шторм, чистое небо и кинжальный ветер. Стоя на зубце, Тоник понимал: это конец. Он уже так окоченел, что дальше некуда. И каждая новая волна убивает остатки чувств, и холод отступает, а пошевелиться невозможно…
Никто не пришел за терпящими бедствие. Никто не вернулся за теми, кого предали. Они останутся тут навсегда — девушка в холодной глубине и парень на скале над нею, словно охраняющий ее вечный сон. Парень, неподвижным взглядом провожающий последний в своей жизни закат…
…Белый шквал двигался от центра озера по спирали, по все расширяющемуся кругу, и нес с собой страшный, гибельный шторм. Когда он достиг двух одиноко торчащих посреди озера зубцов и затопил их взбесившейся волной, на них уже никого не было…
4
Трое путников остановились, потому что не знали, куда двигаться дальше в густом тумане. Он застыл со всех сторон, словно жемчужные стены просторной комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81