Призрак обнял парня сзади за шею — как будто обволакивая его своей рваной одеждой с длинными грязными полами. С лица жертвы сбежала краска, глаза потухли, он схватился рукой за грудь и медленно осел на перрон.
Парни разом подались в сторону, кто-то споткнулся и упал на Тоника. Бежать некуда: призрак отрезал их от вокзала, а с перрона не спрыгнуть — там еще хуже. Они отчетливо наблюдали знакомую каждому с детства картину: издалека, в колеблющемся мареве, по блестящим на солнце рельсам к ним приближался электровоз. Хорошо видна его бордовая морда и широко расставленные фары — как белые внимательные глаза. Никто не знал, на какой путь он придет, — слишком много стрелок, запутанных веток и поворотов предстояло ему пройти за те три-четыре минуты, что, судя по всему, оставались до прибытия. Неизвестно, подойдет ли вообще сегодня к вокзалу несуществующий поезд… Он движется, перемещается, поглощая колесами запутанную сетку рельсов, но сколько бы времени ни прошло — не приближается…
Никто не знал, что произойдет, если дождаться страшного поезда. А люди, которые дождались, уже ничего не могли рассказать, так как бесследно исчезли.
Тоник пока что не мог объяснить себе ужас, который местные испытывали перед железной дорогой. Ни один вокзал в Питере не работал, а рельсы, ведущие от Финляндского вокзала, и вовсе были сняты. Отсюда можно только уехать на машине или улететь на самолете.
Парни были бы сейчас рады куда-нибудь уехать или улететь. Они столпились на самом краю перрона, спрятавшись за Антона в надежде: может быть, сначала привидение сожрет его. Труп первой жертвы неподвижно лежал на асфальте, и было очень страшно смотреть, как из его носа и ушей темными ленивыми струйками бежит кровь.
Тоник насмешливо прищурился, вытирая ладонью разбитое лицо. Махнул рукой назад, обращаясь к призраку:
— Мне они на фиг не нужны, так что пользуйся на здоровье.
Сегодня не было того ужасного чувства, которое обычно сопровождало появление его страшного спутника, и потому Антон почти не боялся. Кроме того, он чувствовал, что сейчас, чудом оставшись в живых, все равно сможет удержать привидение на расстоянии, — и знал, что тому это известно. Привидение, впрочем, не собиралось на него нападать. Как будто бы они заключили с порождением пустоты негласное перемирие перед лицом общего врага…
Сзади кто-то тихонько взвыл от ужаса. Тоник обернулся к людям, которые только что собирались его убить. Теперь он может сделать с ними все, что захочет, — так они напуганы. Ни один из них сейчас не видит Антона — глаза неотрывно следят за призраком. Бледные лица перекошены страхом — всепоглощающим, способным убить даже без постороннего вмешательства. Взять любого из них и столкнуть на пути…
Тоник с трудом поднялся на ноги. Кивнул призраку:
— Я пойду, пожалуй. Догоняй.
Легко сказать «пойду». Привидение загораживает выход в зал ожидания, если попытаться его убрать, то Антон снова рискует остаться один на один с Мишаней и его малолетками. Призрак — на его стороне, а второго шанса не будет, так что остается лишь один путь к отступлению…
— Приятного аппетита. Пока, парни, удачного дня, — он без улыбки кивнул остолбеневшим бандитам и, отодвинув Мишаню плечом, спрыгнул с края платформы на пути.
Парни ахнули. Но ничего не произошло. Они смотрели, как Антон спокойно перешагивает через рельсы, уходя в сторону высокого бетонного забора, отделяющего железную дорогу от безопасной улицы. Никто не посмел пойти за ним.
Он никого не тронул, никому не угрожал — не сделал даже попытки хоть как-то расплатиться с ними. Но Мишаня понял, что никогда в жизни ему так жестоко не мстили…
— Звездец нас всем…
Удивительная пустота на перроне. Будто они давно умерли. Стоят, сбившись в жалкую, дрожащую кучку, не смея двинуться. А напротив — привидение. Ждет их первой ошибки. Оно может убить их всех, а может никого не тронуть.
Мишаня положил руку на плечо Коляну:
— Ты, пацан, сейчас побежишь налево, а я — направо. Кто-то один тогда выживет. Второй наверняка погибнет. Остальные сразу же побегут за тем, кого этот урод выпустит…
— Ага, — пробормотал Коля. Его трясло. — Мне по-любому не сбежать. Налево — это от вокзала получается.
— Вот именно, — Мишаня смерил взглядом расстояние до стеклянных дверей, которые Тоник плотно прикрыл за собой. — Пока, чуваки…
Парни сдвинулись тесной кучкой. Страшно было, жутко, и в то же время — никогда они еще не были так сплочены, как сейчас, перед лицом смерти. Знали, что кто-то из них сегодня обязательно останется здесь — потому что друг другу они помогать все равно не будут…
Некогда разбираться в своих ощущениях. Мишаня сжал плечо Коляна:
— Давай, пошел…
Тот молча кивнул. И — изо всех сил рванулся в сторону. Вдоль перрона, по самому краю, едва не срываясь, он помчался так, что ветер засвистел в ушах, отсекая все остальные звуки! Пробежав метров двадцать, с робкой надеждой подумал: «Я еще жив… Я останусь жить?» Оглянулся — и остановился.
Перепуганные парни брызнули во все стороны. Целый и невредимый Мишаня ловко уклонился от метнувшегося к нему призрака, потом прыгнул вперед, схватил за плечи бросившегося к нему тощего подростка и — заслонился им от опасности. Призрак просто-таки налетел на бедного пацана и прошел сквозь него. Мишаня отпустил его, шагнул назад, снова увернулся, чуть не упал, рванулся убегать. Он был ближе всех к выходу. Смотрел только на дверь, ни разу не оглянувшись.
— Стой, сволочь! — Коля почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Вот она, сплоченность и общность. Мишаня заслонился самым младшим из них, как живым щитом.
Главарь даже не вздрогнул. Блеснула стеклянная дверь и снова закрылась.
Еще трое, по счастью побежавшие в ту же сторону, вылетели в зал вслед за ним. Возможно, они отомстят за остальных. Или будут по-прежнему подчиняться сильному и злобному лидеру. Коля понял, что ему не выйти, потому что на узком перроне никак не разойтись с привидением. Остальные продолжали отступать в разные стороны, сознавая: чем дальше они друг от друга, тем больше шансов выжить.
Сраженный подросток сидел на асфальте, пока что живой, но оглушенный. Он вяло шарил вокруг себя руками, нащупывая непонятно что, а потом застыл, сгорбившись. Призрак выпрямился над ним, став как будто бы на голову выше. Что-то хищное, сильное проглядывало в его размытом облике — такое, отчего Колян удивительно отчетливо ощутил всю хрупкость своего бытия.
Привидение двинулось к остальным. Парни, собравшиеся прошмыгнуть в дверь и сбившиеся в тесную группу, попятились. Молодой алкоголик Степан, изможденный, с испитым унылым лицом, выглядящий в свои двадцать шесть лет на пятьдесят, шагнул к призраку и покачнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Парни разом подались в сторону, кто-то споткнулся и упал на Тоника. Бежать некуда: призрак отрезал их от вокзала, а с перрона не спрыгнуть — там еще хуже. Они отчетливо наблюдали знакомую каждому с детства картину: издалека, в колеблющемся мареве, по блестящим на солнце рельсам к ним приближался электровоз. Хорошо видна его бордовая морда и широко расставленные фары — как белые внимательные глаза. Никто не знал, на какой путь он придет, — слишком много стрелок, запутанных веток и поворотов предстояло ему пройти за те три-четыре минуты, что, судя по всему, оставались до прибытия. Неизвестно, подойдет ли вообще сегодня к вокзалу несуществующий поезд… Он движется, перемещается, поглощая колесами запутанную сетку рельсов, но сколько бы времени ни прошло — не приближается…
Никто не знал, что произойдет, если дождаться страшного поезда. А люди, которые дождались, уже ничего не могли рассказать, так как бесследно исчезли.
Тоник пока что не мог объяснить себе ужас, который местные испытывали перед железной дорогой. Ни один вокзал в Питере не работал, а рельсы, ведущие от Финляндского вокзала, и вовсе были сняты. Отсюда можно только уехать на машине или улететь на самолете.
Парни были бы сейчас рады куда-нибудь уехать или улететь. Они столпились на самом краю перрона, спрятавшись за Антона в надежде: может быть, сначала привидение сожрет его. Труп первой жертвы неподвижно лежал на асфальте, и было очень страшно смотреть, как из его носа и ушей темными ленивыми струйками бежит кровь.
Тоник насмешливо прищурился, вытирая ладонью разбитое лицо. Махнул рукой назад, обращаясь к призраку:
— Мне они на фиг не нужны, так что пользуйся на здоровье.
Сегодня не было того ужасного чувства, которое обычно сопровождало появление его страшного спутника, и потому Антон почти не боялся. Кроме того, он чувствовал, что сейчас, чудом оставшись в живых, все равно сможет удержать привидение на расстоянии, — и знал, что тому это известно. Привидение, впрочем, не собиралось на него нападать. Как будто бы они заключили с порождением пустоты негласное перемирие перед лицом общего врага…
Сзади кто-то тихонько взвыл от ужаса. Тоник обернулся к людям, которые только что собирались его убить. Теперь он может сделать с ними все, что захочет, — так они напуганы. Ни один из них сейчас не видит Антона — глаза неотрывно следят за призраком. Бледные лица перекошены страхом — всепоглощающим, способным убить даже без постороннего вмешательства. Взять любого из них и столкнуть на пути…
Тоник с трудом поднялся на ноги. Кивнул призраку:
— Я пойду, пожалуй. Догоняй.
Легко сказать «пойду». Привидение загораживает выход в зал ожидания, если попытаться его убрать, то Антон снова рискует остаться один на один с Мишаней и его малолетками. Призрак — на его стороне, а второго шанса не будет, так что остается лишь один путь к отступлению…
— Приятного аппетита. Пока, парни, удачного дня, — он без улыбки кивнул остолбеневшим бандитам и, отодвинув Мишаню плечом, спрыгнул с края платформы на пути.
Парни ахнули. Но ничего не произошло. Они смотрели, как Антон спокойно перешагивает через рельсы, уходя в сторону высокого бетонного забора, отделяющего железную дорогу от безопасной улицы. Никто не посмел пойти за ним.
Он никого не тронул, никому не угрожал — не сделал даже попытки хоть как-то расплатиться с ними. Но Мишаня понял, что никогда в жизни ему так жестоко не мстили…
— Звездец нас всем…
Удивительная пустота на перроне. Будто они давно умерли. Стоят, сбившись в жалкую, дрожащую кучку, не смея двинуться. А напротив — привидение. Ждет их первой ошибки. Оно может убить их всех, а может никого не тронуть.
Мишаня положил руку на плечо Коляну:
— Ты, пацан, сейчас побежишь налево, а я — направо. Кто-то один тогда выживет. Второй наверняка погибнет. Остальные сразу же побегут за тем, кого этот урод выпустит…
— Ага, — пробормотал Коля. Его трясло. — Мне по-любому не сбежать. Налево — это от вокзала получается.
— Вот именно, — Мишаня смерил взглядом расстояние до стеклянных дверей, которые Тоник плотно прикрыл за собой. — Пока, чуваки…
Парни сдвинулись тесной кучкой. Страшно было, жутко, и в то же время — никогда они еще не были так сплочены, как сейчас, перед лицом смерти. Знали, что кто-то из них сегодня обязательно останется здесь — потому что друг другу они помогать все равно не будут…
Некогда разбираться в своих ощущениях. Мишаня сжал плечо Коляна:
— Давай, пошел…
Тот молча кивнул. И — изо всех сил рванулся в сторону. Вдоль перрона, по самому краю, едва не срываясь, он помчался так, что ветер засвистел в ушах, отсекая все остальные звуки! Пробежав метров двадцать, с робкой надеждой подумал: «Я еще жив… Я останусь жить?» Оглянулся — и остановился.
Перепуганные парни брызнули во все стороны. Целый и невредимый Мишаня ловко уклонился от метнувшегося к нему призрака, потом прыгнул вперед, схватил за плечи бросившегося к нему тощего подростка и — заслонился им от опасности. Призрак просто-таки налетел на бедного пацана и прошел сквозь него. Мишаня отпустил его, шагнул назад, снова увернулся, чуть не упал, рванулся убегать. Он был ближе всех к выходу. Смотрел только на дверь, ни разу не оглянувшись.
— Стой, сволочь! — Коля почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Вот она, сплоченность и общность. Мишаня заслонился самым младшим из них, как живым щитом.
Главарь даже не вздрогнул. Блеснула стеклянная дверь и снова закрылась.
Еще трое, по счастью побежавшие в ту же сторону, вылетели в зал вслед за ним. Возможно, они отомстят за остальных. Или будут по-прежнему подчиняться сильному и злобному лидеру. Коля понял, что ему не выйти, потому что на узком перроне никак не разойтись с привидением. Остальные продолжали отступать в разные стороны, сознавая: чем дальше они друг от друга, тем больше шансов выжить.
Сраженный подросток сидел на асфальте, пока что живой, но оглушенный. Он вяло шарил вокруг себя руками, нащупывая непонятно что, а потом застыл, сгорбившись. Призрак выпрямился над ним, став как будто бы на голову выше. Что-то хищное, сильное проглядывало в его размытом облике — такое, отчего Колян удивительно отчетливо ощутил всю хрупкость своего бытия.
Привидение двинулось к остальным. Парни, собравшиеся прошмыгнуть в дверь и сбившиеся в тесную группу, попятились. Молодой алкоголик Степан, изможденный, с испитым унылым лицом, выглядящий в свои двадцать шесть лет на пятьдесят, шагнул к призраку и покачнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81