— Он не может быть подонком. Он, наверное, даже по-своему любит меня…»
Она легко поверила Тонику. Ни разу не перебила его рассказ, ни разу не усомнилась в словах человека, которого, по большому счету, видела впервые. Может быть, потому что душа отзывалась на каждое его слово, а непослушная память порождала смутные образы… Конечно, это еще не воспоминания, но какие-то обрывки ощущений, чувств, эмоций. Ничего подобного не возникало, когда она слушала краткие Серегины повествования.
Тоник лишь один раз позволил себе приврать.
— Ты сочиняла изумительные произведения, — сообщил он ошеломленной Нике. — Когда ты играла на альте собственные вещи, все буквально замирало вокруг. Ты — гениальный композитор…
Он действительно был уверен, что Ника способна писать потрясающую музыку, — но в прошлой жизни ей для творчества не хватало уверенности. Свои вещи она играла «для себя», не показывая никому — даже Тонику.
— Тебе необходимо это вспомнить, — заявил он напоследок. — В тебе — редкостный, удивительный талант, и нельзя, чтобы он пропал.
Ника рассеянно прошла в ворота яхт-клуба, споткнувшись о натянутый поперек проезда канат, затем чуть не навернулась с мостков в воду и не сразу поняла, что «Иллюзии» нет на месте.
Серега часто тренировался неподалеку от берега один, отрабатывал маневры. Интересно, он и раньше так же фанатично любил свою яхту? Ника присмотрелась, но на воде его не обнаружила. Мог в грустях уйти куда-нибудь подальше, тогда придется загорать на пирсе до его возвращения. Она уже приготовилась к долгому ожиданию, но тут увидела «Иллюзию». Яхта как раз входила в акваторию клуба, мокрая, будто попала под дождь. Блестели мокрые борта, чуть полоскал парус с эмблемой класса — в гавани почти не было ветра. Серега сидел на борту, замерзший и довольный. Увидел Нику, помахал ей рукой.
Подошел на свое место, яхта тихонько ткнулась носом в пирс. Серега не успел придержать ее ногой. Проходя по борту, пошатнулся. С лица Ники сбежала улыбка.
— Ты чего, хронический алкоголик? — с искренним любопытством поинтересовалась она.
— Ничего… ниче я не пил, — заплетающимся языком ответил Серега. — Был бы пьян — потопил бы посудину! Там… это… ну, штормит здорово. Опасно очень. — И с видом знатока заключил: — Если б какой дурак вышел — точно потонул бы!
— Не потонул же, — Ника сильно разозлилась. — А насчет потопить яхту будучи пьяным, это ты действительно умеешь.
Пауза. Он словно споткнулся на ровном месте. Глаза забегали, лицо вытянулось:
— Ты что, все вспомнила?!!
Даже побледнел, бедняга, отметила Ника. Серега отвернулся, автоматически привязал яхту дрожащими руками. Когда снова посмотрел на нее, лицо его изменилось. Куда-то пропали пьяное самодовольство, постоянная ухмылка, высокомерный взгляд.
— Да, вот такое случилось. — Голос его стал тихим и бесцветным. — Я убил тебя. Я тебе солгал. Но…
Она молчала. Ни к чему задавать вопросы, все станет только хуже. Этот человек уже уничтожил себя.
— …но если бы я сказал тебе правду, ты бы не осталась в яхт-клубе! — Сергей заглянул Нике в лицо и, наткнувшись на ее взгляд, снова отвел глаза. — Я был вынужден тебе соврать. Один раз… — Он перевел дыхание. — Один раз я уже убил тебя… то есть был виноват… и если бы ты ушла, то опять, значит, предательство…
«Вообще-то логично, — подумала Ника. Она не ожидала от себя такого ледяного спокойствия. — Где бы я сейчас бродила? Сошла бы с ума или превратилась в одного из этих бездомных? Или села бы вместе с компанией Саши и Мишани? — Она вспомнила голодного и тощего Коляна. — Села бы за то, чего не совершала! Или попрошайничала на улицах… впрочем, все кончилось, и он помог мне».
— Я по-прежнему ничего не помню, — сообщила она. — Это очень тяжело. Не знаешь, кому и верить.
Да, подумал Серега с отчаянием, Ника еще раз убедилась, что ему верить нельзя. Он готов еще раз умереть — только бы все изменить!
— Правда, что меня звали Джин?
— Правда, — подтвердил он. — Точнее, тебя звали Женей, но Тоник… — Он встрепенулся. Похоже, свершилось страшное. — Ты, наверное, разговаривала с Тоником?
— Разговаривала, — кивнула Ника. — Ты же понимаешь, мы бы с ним все равно встретились, рано или поздно…
— И… что? — упавшим голосом переспросил Сергей.
— Как ты думаешь? — поинтересовалась она. — Такие вещи прощаются?!
Серега молчал. Хмель неожиданным образом выветрился из головы. Собственно, чего он так мучается? Жил же он без Женьки и Тоника, и теперь сможет…
— Ничего не изменишь. Или вы как-то смиритесь с тем, что я совершил, или… я даже не знаю.
— Боишься? — вдруг вполне серьезно спросила она.
— Чего бояться, самое жуткое уже произошло. — Серега почувствовал себя обреченным. — Наоборот, когда-то все это должно было проясниться. Пусть он принимает решение. Пусть он убьет меня, — пробормотал еле слышно. Безнадежно махнул рукой. — Все равно лучше, чем вот так жить, в ожидании…
33
Едва видимый силуэт поднялся над площадкой. Человек ступал очень тихо, несмотря на огромный рост, хорошо ориентировался в темноте, но притаившийся в углу Коля сразу понял, что это не призрак. Посетитель постоял несколько секунд, прислушиваясь, и целенаправленно двинулся к куче битого кирпича.
Эхо повторяло жуткие стоны покалеченной Алены, уносило их отзвуки по разрушенным коридорам, и у Коляна возникло ощущение, что все происходит во сне. Он еще никогда не видел настоящих страданий — это оказалось так ужасно, что хотелось бежать, как можно скорее, куда угодно! Он до боли закусил нижнюю губу, замер в своей щели, не решаясь и носа высунуть. Если человек сейчас подойдет и убьет Алену — у него нет даже ножа, чтобы защитить её… да он и с места не двинется — так ему страшно!
— А, подруга моя.
Вспыхнул яркий свет, и Колян на секунду зажмурился. Почти сразу заставил себя открыть глаза — и увидел, что человек, тихо ругаясь, лезет по обломкам, зажав в зубах фонарь. Вот почему предыдущие посетители не увидели девушку: она лежала на склоне кучи, обращенном к дальней стене, над кирпичами были видны только ее голова, руки и часть спины. Вся она покрыта серой пылью, которая в свете фонаря делала Алену похожей на труп. Она ничего не соображала от боли, громко плакала, в одной руке по-прежнему сжимая полиэтиленовый мешочек, такой же грязный…
— Тебе это больше не понадобится!
Он выхватил мешочек из ее ослабевших рук и сразу, не отходя, открыл его. Пересчитал доллары, покачал на руке крестик. Рассовал по карманам, пакетик отбросил в сторону. Алена что-то неразборчиво пробормотала. Изо рта у нее по подбородку текла кровь.
— Чего? — спросил парень знакомым, цинично-ехидным тоном. Сплюнул под ноги — а может, ей на спину. Коля вздрогнул, узнав наконец: это же Мишаня…
Он все-таки пришел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Она легко поверила Тонику. Ни разу не перебила его рассказ, ни разу не усомнилась в словах человека, которого, по большому счету, видела впервые. Может быть, потому что душа отзывалась на каждое его слово, а непослушная память порождала смутные образы… Конечно, это еще не воспоминания, но какие-то обрывки ощущений, чувств, эмоций. Ничего подобного не возникало, когда она слушала краткие Серегины повествования.
Тоник лишь один раз позволил себе приврать.
— Ты сочиняла изумительные произведения, — сообщил он ошеломленной Нике. — Когда ты играла на альте собственные вещи, все буквально замирало вокруг. Ты — гениальный композитор…
Он действительно был уверен, что Ника способна писать потрясающую музыку, — но в прошлой жизни ей для творчества не хватало уверенности. Свои вещи она играла «для себя», не показывая никому — даже Тонику.
— Тебе необходимо это вспомнить, — заявил он напоследок. — В тебе — редкостный, удивительный талант, и нельзя, чтобы он пропал.
Ника рассеянно прошла в ворота яхт-клуба, споткнувшись о натянутый поперек проезда канат, затем чуть не навернулась с мостков в воду и не сразу поняла, что «Иллюзии» нет на месте.
Серега часто тренировался неподалеку от берега один, отрабатывал маневры. Интересно, он и раньше так же фанатично любил свою яхту? Ника присмотрелась, но на воде его не обнаружила. Мог в грустях уйти куда-нибудь подальше, тогда придется загорать на пирсе до его возвращения. Она уже приготовилась к долгому ожиданию, но тут увидела «Иллюзию». Яхта как раз входила в акваторию клуба, мокрая, будто попала под дождь. Блестели мокрые борта, чуть полоскал парус с эмблемой класса — в гавани почти не было ветра. Серега сидел на борту, замерзший и довольный. Увидел Нику, помахал ей рукой.
Подошел на свое место, яхта тихонько ткнулась носом в пирс. Серега не успел придержать ее ногой. Проходя по борту, пошатнулся. С лица Ники сбежала улыбка.
— Ты чего, хронический алкоголик? — с искренним любопытством поинтересовалась она.
— Ничего… ниче я не пил, — заплетающимся языком ответил Серега. — Был бы пьян — потопил бы посудину! Там… это… ну, штормит здорово. Опасно очень. — И с видом знатока заключил: — Если б какой дурак вышел — точно потонул бы!
— Не потонул же, — Ника сильно разозлилась. — А насчет потопить яхту будучи пьяным, это ты действительно умеешь.
Пауза. Он словно споткнулся на ровном месте. Глаза забегали, лицо вытянулось:
— Ты что, все вспомнила?!!
Даже побледнел, бедняга, отметила Ника. Серега отвернулся, автоматически привязал яхту дрожащими руками. Когда снова посмотрел на нее, лицо его изменилось. Куда-то пропали пьяное самодовольство, постоянная ухмылка, высокомерный взгляд.
— Да, вот такое случилось. — Голос его стал тихим и бесцветным. — Я убил тебя. Я тебе солгал. Но…
Она молчала. Ни к чему задавать вопросы, все станет только хуже. Этот человек уже уничтожил себя.
— …но если бы я сказал тебе правду, ты бы не осталась в яхт-клубе! — Сергей заглянул Нике в лицо и, наткнувшись на ее взгляд, снова отвел глаза. — Я был вынужден тебе соврать. Один раз… — Он перевел дыхание. — Один раз я уже убил тебя… то есть был виноват… и если бы ты ушла, то опять, значит, предательство…
«Вообще-то логично, — подумала Ника. Она не ожидала от себя такого ледяного спокойствия. — Где бы я сейчас бродила? Сошла бы с ума или превратилась в одного из этих бездомных? Или села бы вместе с компанией Саши и Мишани? — Она вспомнила голодного и тощего Коляна. — Села бы за то, чего не совершала! Или попрошайничала на улицах… впрочем, все кончилось, и он помог мне».
— Я по-прежнему ничего не помню, — сообщила она. — Это очень тяжело. Не знаешь, кому и верить.
Да, подумал Серега с отчаянием, Ника еще раз убедилась, что ему верить нельзя. Он готов еще раз умереть — только бы все изменить!
— Правда, что меня звали Джин?
— Правда, — подтвердил он. — Точнее, тебя звали Женей, но Тоник… — Он встрепенулся. Похоже, свершилось страшное. — Ты, наверное, разговаривала с Тоником?
— Разговаривала, — кивнула Ника. — Ты же понимаешь, мы бы с ним все равно встретились, рано или поздно…
— И… что? — упавшим голосом переспросил Сергей.
— Как ты думаешь? — поинтересовалась она. — Такие вещи прощаются?!
Серега молчал. Хмель неожиданным образом выветрился из головы. Собственно, чего он так мучается? Жил же он без Женьки и Тоника, и теперь сможет…
— Ничего не изменишь. Или вы как-то смиритесь с тем, что я совершил, или… я даже не знаю.
— Боишься? — вдруг вполне серьезно спросила она.
— Чего бояться, самое жуткое уже произошло. — Серега почувствовал себя обреченным. — Наоборот, когда-то все это должно было проясниться. Пусть он принимает решение. Пусть он убьет меня, — пробормотал еле слышно. Безнадежно махнул рукой. — Все равно лучше, чем вот так жить, в ожидании…
33
Едва видимый силуэт поднялся над площадкой. Человек ступал очень тихо, несмотря на огромный рост, хорошо ориентировался в темноте, но притаившийся в углу Коля сразу понял, что это не призрак. Посетитель постоял несколько секунд, прислушиваясь, и целенаправленно двинулся к куче битого кирпича.
Эхо повторяло жуткие стоны покалеченной Алены, уносило их отзвуки по разрушенным коридорам, и у Коляна возникло ощущение, что все происходит во сне. Он еще никогда не видел настоящих страданий — это оказалось так ужасно, что хотелось бежать, как можно скорее, куда угодно! Он до боли закусил нижнюю губу, замер в своей щели, не решаясь и носа высунуть. Если человек сейчас подойдет и убьет Алену — у него нет даже ножа, чтобы защитить её… да он и с места не двинется — так ему страшно!
— А, подруга моя.
Вспыхнул яркий свет, и Колян на секунду зажмурился. Почти сразу заставил себя открыть глаза — и увидел, что человек, тихо ругаясь, лезет по обломкам, зажав в зубах фонарь. Вот почему предыдущие посетители не увидели девушку: она лежала на склоне кучи, обращенном к дальней стене, над кирпичами были видны только ее голова, руки и часть спины. Вся она покрыта серой пылью, которая в свете фонаря делала Алену похожей на труп. Она ничего не соображала от боли, громко плакала, в одной руке по-прежнему сжимая полиэтиленовый мешочек, такой же грязный…
— Тебе это больше не понадобится!
Он выхватил мешочек из ее ослабевших рук и сразу, не отходя, открыл его. Пересчитал доллары, покачал на руке крестик. Рассовал по карманам, пакетик отбросил в сторону. Алена что-то неразборчиво пробормотала. Изо рта у нее по подбородку текла кровь.
— Чего? — спросил парень знакомым, цинично-ехидным тоном. Сплюнул под ноги — а может, ей на спину. Коля вздрогнул, узнав наконец: это же Мишаня…
Он все-таки пришел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81