Он взглянул на настенные часы: тридцать восемь минут. Постарался успокоиться, вдохнул и медленно выпустил воздух, еще раз, еще.
Прошло два месяца, как сам он выписался отсюда после той аварии с вертолетом, дав себе клятву, что ни за что в жизни сюда не вернется. И, вот, пожалуйста, опять знакомый холл. Если существует ад на земле, ему известно, что это такое, – это больница.
Наконец, показалась юная врачиха в халате, поверх которого болтался какой-то необыкновенный на вид стетоскоп:
– Кто-нибудь ждет сведения об Эллен Риччо?
– Да, конечно, – вскочил он. – Ну, как она?
– Все хорошо, однако, я сочла нужным оставить ее у нас на ночь, да и кровь проверить будет нелишне. – И она повернулась, чтобы уйти.
Бен заторопился следом:
– Скажите, что с ней все-таки?
Врач с трудом подавила в себе легкое раздражение, уж очень ей не хотелось вступать в долгие разговоры.
– Видите ли, осматривая ее, я обратила внимание на ее белки – они имеют нехороший желтоватый оттенок – и посмотрела печень: увеличена, конечно. Не стану от вас скрывать: скорее всего это гепатит.
– А что, это очень плохо?
– Думаю, не очень. То есть в том случае, если действительно гепатит, как хотелось бы думать, причем неопасная форма и своевременно диагностированная. Но что-то более определенное можно будет сказать только завтра по результатам анализов. Тогда назначим ей необходимые лекарства и выпишем.
– А когда мне позволено будет ее повидать?
– Хоть сейчас, но ненадолго, совсем ненадолго. Я сделала ей укол, так что надо отправить ее побыстрее в палату, пока не начало действовать успокоительное.
Санитар уже катил каталку с Эллен к лифту, когда Бен наконец-то ее отыскал.
– Как ты себя чувствуешь?
– Ничего, Бен, не волнуйся, – голос у нее был совсем слабенький.
– Доктор сказала, что переночуешь тут и завтра домой.
– Вот хорошо!
Он склонился над самым ее ухом, шепча:
– Согрею для тебя постель.
– Правда? – глаза ее расширились.
– У меня ключ остался. – Вытащил его из кармана, показал ей, пока каталку устанавливали в подошедшем лифте.
В щель между створками закрывающихся дверей он увидел, что она широко улыбается.
Начал действовать димедрол, и Эллен задремала с ощущением легкости в груди, почти и не вспоминая тот ужас, который ей выпало только что пережить: Джелло больше нет, а Рихард украл его сердце.
Бена охватило странное чувство, когда, вставив ключ в замок, он зажег свет и окинул взглядом знакомую квартиру.
Вот гостиная, где он знает каждый уголок, но там, где они танцевали, теперь навалены ящики из картона. Книжные полки опустели, в буфете не видно фарфора. Она что, решила съезжать?
Прошел на кухню. Полупустая коробочка из-под масла валяется посреди стола. Бен улыбнулся. Вот так-то, стоит генералу уехать с докладом, как армия тут же разбалтывается. Ничего, он быстро наведет порядок.
У телефона все еще висел последний составленный им список посетителей зала, чтобы не перепутать часы. Значит, не хотела снимать. А может быть, Эллен втайне была уверена, что придет день и он вернется. Он уселся на стул, начал набирать номера, словно и не было этих двух месяцев, словно все так и осталось в том состоянии, когда об аварии никому бы и в голову не пришло задуматься, до того все было хорошо.
Он звонил своим клиентам, и все твердили одно: замечательно, что Бен опять на ногах, когда он велит им придти? Обзвонил всех, повесил трубку и тут вспомнил, что предстоит еще один звонок, неприятный звонок, но делать нечего.
Он набрал номер.
– Да? – тут же отозвалась она.
– Это я, Мэрион.
– Отец, Господи ты Боже мой, ты до смерти меня перепугал. Никогда больше так не делай. Скоро тебя ждать?
– Нет, Мэрион, я уже дома.
– Как это?
– Я в Бруклине. Дома. Молчание.
– Ты хочешь сказать: у той женщины?
– Да, Мэрион, именно это я и хочу сказать.
Она глубоко вздохнула, потом начала говорить совершенно бесстрастным тоном.
– Отец, но мы ведь столько уже раз об этом говорили…
– Говорили, Мэрион, конечно, говорили, и больше к этому теме нам возвращаться незачем.
– Но послушай, – продолжала она, не обращая на его слова внимания, – у тебя ведь только что была серьезная и опасная болезнь, травма эта твоя…
– Не надо, Мэрион.
– Нет надо, потому что нельзя, чтобы ты оставался без ухода.
– Ну прошу тебя, Мэрион, не надо!
– А такого ухода, как у меня, ты нигде не получишь.
– Мэрион! – сорвался он наконец. – Если тебе так необходимо ухаживать за младенцем, ляг с кем-нибудь в постель.
Он швырнул трубку, и тут же ему стало стыдно за себя. Рванулся ей перезвонить. Как можно быть таким жестоким с собственной дочерью, пусть даже по существу он прав! У нее свои сложности, она одинока, несчастна, и к нему она проявила всю заботливость, на какую способна. Даже слишком старалась, что и говорить. Он поднял трубку, потом опустил: а, черт с ним. Перезвонит ей завтра.
Перед ним открывалась новая жизнь, он чувствовал себя, словно юноша, готовый к приключениям и страстно их ждущий. Ничто не могло его остановить. Если окажется, что у Эллен гепатит, пусть даже не самая легкая его форма, он ей поможет с этим справиться. Что там гадать, будь что будет.
Бен скинул пиджак, ослабил узел галстука, прошел к себе в спальню. Ничего там не изменилось. И в ванной тоже все на прежнем месте. В аптечке рядом с зубной щеткой и бутылочкой эликсира лежал смятый тюбик – его засохшая зубная паста, – в точности как он оставил тем утром, она только колпачок привинтила.
Да, он и вправду дома.
Эллен, открыв глаза, осмотрелась. Палата; так, значит, она провела ночь в больнице. На краешке простыни явно виднелась печать «Сент-Джозеф. Медицинский центр». И она тут пациент. Потрясла головой: из-за лекарства мозги что-то неважно работают. Ага, начинаю припоминать Бен, он опять был с ней рядом… за руку его держалась… эта его улыбка… ключ, который он из кармана вытащил, ключ от квартиры…
Она рывком села. Все эти воспоминания мгновенно перебил образ Джелло в гробу с тем ужасным шрамом на груди.
Она перегнулась, схватила телефонную трубку. Ответил сам мистер Карлуччи.
– Доброе утро, это Эллен Риччо.
– Да, мисс Риччо, доброе утро… надеюсь, вчера все было сделано как подобает?
– Конечно, конечно. Только вот что, мистер Карлуччи, и обращаю ваше внимание, это очень важно: ни в коем случае не надо кремировать тело.
– К сожалению, мисс Риччо, вы обратились ко мне слишком поздно.
– Поздно?
– Тело было отправлено в крематорий сразу по окончании последней вчерашней церемонии.
– Ах, вот оно что. Извините, мистер Карлуччи, всего доброго.
– Останки можно получить с любое удобное для вас время.
Мысли ее лихорадочно бились. Эллен сбросила одеяло, вылезла из постели, босой ногой наступила на линолеум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Прошло два месяца, как сам он выписался отсюда после той аварии с вертолетом, дав себе клятву, что ни за что в жизни сюда не вернется. И, вот, пожалуйста, опять знакомый холл. Если существует ад на земле, ему известно, что это такое, – это больница.
Наконец, показалась юная врачиха в халате, поверх которого болтался какой-то необыкновенный на вид стетоскоп:
– Кто-нибудь ждет сведения об Эллен Риччо?
– Да, конечно, – вскочил он. – Ну, как она?
– Все хорошо, однако, я сочла нужным оставить ее у нас на ночь, да и кровь проверить будет нелишне. – И она повернулась, чтобы уйти.
Бен заторопился следом:
– Скажите, что с ней все-таки?
Врач с трудом подавила в себе легкое раздражение, уж очень ей не хотелось вступать в долгие разговоры.
– Видите ли, осматривая ее, я обратила внимание на ее белки – они имеют нехороший желтоватый оттенок – и посмотрела печень: увеличена, конечно. Не стану от вас скрывать: скорее всего это гепатит.
– А что, это очень плохо?
– Думаю, не очень. То есть в том случае, если действительно гепатит, как хотелось бы думать, причем неопасная форма и своевременно диагностированная. Но что-то более определенное можно будет сказать только завтра по результатам анализов. Тогда назначим ей необходимые лекарства и выпишем.
– А когда мне позволено будет ее повидать?
– Хоть сейчас, но ненадолго, совсем ненадолго. Я сделала ей укол, так что надо отправить ее побыстрее в палату, пока не начало действовать успокоительное.
Санитар уже катил каталку с Эллен к лифту, когда Бен наконец-то ее отыскал.
– Как ты себя чувствуешь?
– Ничего, Бен, не волнуйся, – голос у нее был совсем слабенький.
– Доктор сказала, что переночуешь тут и завтра домой.
– Вот хорошо!
Он склонился над самым ее ухом, шепча:
– Согрею для тебя постель.
– Правда? – глаза ее расширились.
– У меня ключ остался. – Вытащил его из кармана, показал ей, пока каталку устанавливали в подошедшем лифте.
В щель между створками закрывающихся дверей он увидел, что она широко улыбается.
Начал действовать димедрол, и Эллен задремала с ощущением легкости в груди, почти и не вспоминая тот ужас, который ей выпало только что пережить: Джелло больше нет, а Рихард украл его сердце.
Бена охватило странное чувство, когда, вставив ключ в замок, он зажег свет и окинул взглядом знакомую квартиру.
Вот гостиная, где он знает каждый уголок, но там, где они танцевали, теперь навалены ящики из картона. Книжные полки опустели, в буфете не видно фарфора. Она что, решила съезжать?
Прошел на кухню. Полупустая коробочка из-под масла валяется посреди стола. Бен улыбнулся. Вот так-то, стоит генералу уехать с докладом, как армия тут же разбалтывается. Ничего, он быстро наведет порядок.
У телефона все еще висел последний составленный им список посетителей зала, чтобы не перепутать часы. Значит, не хотела снимать. А может быть, Эллен втайне была уверена, что придет день и он вернется. Он уселся на стул, начал набирать номера, словно и не было этих двух месяцев, словно все так и осталось в том состоянии, когда об аварии никому бы и в голову не пришло задуматься, до того все было хорошо.
Он звонил своим клиентам, и все твердили одно: замечательно, что Бен опять на ногах, когда он велит им придти? Обзвонил всех, повесил трубку и тут вспомнил, что предстоит еще один звонок, неприятный звонок, но делать нечего.
Он набрал номер.
– Да? – тут же отозвалась она.
– Это я, Мэрион.
– Отец, Господи ты Боже мой, ты до смерти меня перепугал. Никогда больше так не делай. Скоро тебя ждать?
– Нет, Мэрион, я уже дома.
– Как это?
– Я в Бруклине. Дома. Молчание.
– Ты хочешь сказать: у той женщины?
– Да, Мэрион, именно это я и хочу сказать.
Она глубоко вздохнула, потом начала говорить совершенно бесстрастным тоном.
– Отец, но мы ведь столько уже раз об этом говорили…
– Говорили, Мэрион, конечно, говорили, и больше к этому теме нам возвращаться незачем.
– Но послушай, – продолжала она, не обращая на его слова внимания, – у тебя ведь только что была серьезная и опасная болезнь, травма эта твоя…
– Не надо, Мэрион.
– Нет надо, потому что нельзя, чтобы ты оставался без ухода.
– Ну прошу тебя, Мэрион, не надо!
– А такого ухода, как у меня, ты нигде не получишь.
– Мэрион! – сорвался он наконец. – Если тебе так необходимо ухаживать за младенцем, ляг с кем-нибудь в постель.
Он швырнул трубку, и тут же ему стало стыдно за себя. Рванулся ей перезвонить. Как можно быть таким жестоким с собственной дочерью, пусть даже по существу он прав! У нее свои сложности, она одинока, несчастна, и к нему она проявила всю заботливость, на какую способна. Даже слишком старалась, что и говорить. Он поднял трубку, потом опустил: а, черт с ним. Перезвонит ей завтра.
Перед ним открывалась новая жизнь, он чувствовал себя, словно юноша, готовый к приключениям и страстно их ждущий. Ничто не могло его остановить. Если окажется, что у Эллен гепатит, пусть даже не самая легкая его форма, он ей поможет с этим справиться. Что там гадать, будь что будет.
Бен скинул пиджак, ослабил узел галстука, прошел к себе в спальню. Ничего там не изменилось. И в ванной тоже все на прежнем месте. В аптечке рядом с зубной щеткой и бутылочкой эликсира лежал смятый тюбик – его засохшая зубная паста, – в точности как он оставил тем утром, она только колпачок привинтила.
Да, он и вправду дома.
Эллен, открыв глаза, осмотрелась. Палата; так, значит, она провела ночь в больнице. На краешке простыни явно виднелась печать «Сент-Джозеф. Медицинский центр». И она тут пациент. Потрясла головой: из-за лекарства мозги что-то неважно работают. Ага, начинаю припоминать Бен, он опять был с ней рядом… за руку его держалась… эта его улыбка… ключ, который он из кармана вытащил, ключ от квартиры…
Она рывком села. Все эти воспоминания мгновенно перебил образ Джелло в гробу с тем ужасным шрамом на груди.
Она перегнулась, схватила телефонную трубку. Ответил сам мистер Карлуччи.
– Доброе утро, это Эллен Риччо.
– Да, мисс Риччо, доброе утро… надеюсь, вчера все было сделано как подобает?
– Конечно, конечно. Только вот что, мистер Карлуччи, и обращаю ваше внимание, это очень важно: ни в коем случае не надо кремировать тело.
– К сожалению, мисс Риччо, вы обратились ко мне слишком поздно.
– Поздно?
– Тело было отправлено в крематорий сразу по окончании последней вчерашней церемонии.
– Ах, вот оно что. Извините, мистер Карлуччи, всего доброго.
– Останки можно получить с любое удобное для вас время.
Мысли ее лихорадочно бились. Эллен сбросила одеяло, вылезла из постели, босой ногой наступила на линолеум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81