Рихард снял зажимы и подал знак оператору, сидевшему за аппаратом. Анестезиолог тоже вскочил на ноги. Решающий миг. Заработает ли?
Новое сердце, в которое несколько часов не поступала кровь, встрепенулось. Затем дернулось – слабое, спазматическое движение – и опять дернулось. Эллен показалось: словно маленький изголодавшийся зверек, который дергается, ища воздуха; только тут не воздух, тут кровь нужна.
Электрические лопасти были у Джины в руках, но Рихард только отмахнулся. «На надо стимуляции, – сказал он, улыбаясь глазами, – сердце видите какое жадное». По-английски он всегда выражал свою мысль точно, и это придавало ему особое достоинство. Он повернулся к Эллен. Под маской, это она чувствовала безошибочно, он сейчас улыбается во весь рот: «Ну, вот и все».
– Просто чудо, – отозвалась она, вне себя от восторга.
– Посмотрела, теперь сама должна сделать не хуже, – сказал Рихард, растянув губы в улыбке.
– Лучше еще раз приходите, – добавила Джина, – и тогда студентам показывать сможете. – В ее голосе чувствовался какой-то сарказм.
Эллен подавила в себе желание сорвать с Джины маску, чтобы все увидели гнусную усмешечку, уж наверняка гнусную, в этом Эллен не сомневалась. Она холодно посмотрела на Джину глаза в глаза – да, туши не пожалела, изо всех сил старается, чтобы всем было видно, какие у нее крупные темно-карие зрачки. «А взгляд-то, корова коровой», – подумала Эллен, тут же укорив себя за глупую ревность.
Она завидовала Джине, завидовала потому, что той дано было право день за днем находиться здесь рядом с человеком, которого Эллен любила, и смотреть, как он творит чудеса.
– А, черт! – это уже Рихард. Что-то у него не так. Крохотная струйка крови сочилась из верхней трубочки.
– Надо поскорее зашить, – сказал ассистент, схватив щипчики.
Эллен с беспокойством взглянула на анестезиолога.
– Не волнуйтесь, – сказал он, – просто шов не затянулся, такое часто случается. Секунду подождите, все сделаем.
Но на нее уже опять накатывало ощущение тошноты.
– Я так понимаю, все сделано, – выговорила Эллен, не сумев скрыть, что ее спокойствие наигранное. – Мне пора.
– Предоставляете нам одним все подчистить, да? – кольнула ее Джина.
– У меня своей работы хватает. – Она быстро двинулась к дверям, словно опасаясь, что ее сейчас остановят.
– Хорошо, что нас навестили, – Рихард был весь поглощен наблюдением за открытой полостью. – Увидимся за ленчем.
Она ясно представила себе тарелки на столе, и страх, что сию минуту ее вырвет, заставил Эллен со всех ног броситься прочь.
Она сбросила халат, достала жакетик и, вновь почувствовав себя в своей тарелке, отправилась в приемное отделение медицинского центра «Сент-Джозеф». Было девять утра, очень горячее время для самой перегруженной больницы Кони-Айленд (а значит, и Бруклина), но Эллен словно не замечала спешивших ей навстречу врачей, сестер, санитаров. Подумать только, на ее глазах сейчас случилось чудо, и это чудо сотворил человек, которого она любит, знаменитый доктор Рихард Вандерманн, первый и главный из хирургов, посвятивших себя пересадке органов – опаснейшей из всех медицинских специальностей. Никогда еще она им так не восторгалась, как сегодня.
Пройдет пять дней, будет ровно восемь месяцев, как он вошел в библиотеку, и это изменило ее жизнь. В тот вечер Эллен задержалась на работе – надо было подобрать материал, связанный с редким случаем рака груди, об этом попросил главный онколог больницы. Как всегда, у нее побаливала спина, и она оторвалась от книжек, чтобы сделать два-три наклона, – пальцы вытянуть, коснуться ступней, – когда послышался мужской голос, в котором сразу чувствовался акцент.
– Я-то шел в библиотеку, а тут, выходит, спортзал?
Она резко выпрямилась, повернулась к нему, как подстегнутая. Голос принадлежал высокому стройному мужчине лет сорока с небольшим – лицо словно вычеканенное, нос чуточку с горбинкой, голубоглазый блондин, волосы вьются, хоть и коротко подстрижены. Нордический тип. Очень хорош собой.
– Чем могу быть вам полезна? – она решила пропустить его неизобретательную шуточку мимо ушей.
– Меня зовут доктор Вандерманн, – ударение в фамилии приходилось на последний слог. – Я только что приехал из Стэнфонда, и мне предстоит возглавить кардиологическое отделение.
Ах, так это он и есть. В больнице уже несколько месяцев только и разговоров, что о его предстоящем приезде. Еще бы, он же ученик самого Кристиана Барнарда, а последнее время работал с Норманом Шамуэем – личностью таинственной, но прославившейся тем, что разработал методику многих трансплантаций. Короче, для больницы «Сент-Джозеф» доктор Вандерманн – настоящее приобретение, по крайней мере, так считалось. Теперь и в этой больнице можно будет делать очень сложные операции, а значит, сюда рекой потекут миллионы долларов, накопленных по страхованию. Поговаривали, будто между несколькими больницами чуть не началась война из-за того, что всем хотелось, чтобы в их штате числился доктор Вандерманн. И, чтобы заполучить его, так говорили, руководство больницы «Сент-Джозеф» пообещало доктору Вандерманну зарплату, выражаемую шестизначной цифрой плюс надбавки, да еще пришлось гарантировать, что в течение двух лет он станет главным врачом, и, наконец, предоставить в его пользование специально оборудованную лабораторию для опытов над павианами – на них опробовались новейшие способы трансплантации. В общем, никто бы не усомнился, что доктор Вандерманн знает себе цену. Да вдобавок ко всему он такой красивый.
Там, в Стэнфордском университете, все сестры из клиники медицинского колледжа – Эллен пари держать готова – заходятся сейчас рыданиями. Уж понятно, он не чета доктору Торну, бывшему главному кардиологу, – у того толстяка-коротышки плешь в полголовы и вечно вываливаются челюсти.
– Вам, должно быть, неуютно тут у нас в Бруклине после солнечной Калифорнии.
– Да, знаете, я еще и не почувствовал разницы, ведь я только что приехал.
– Еще почувствуете. Хотите, дам совет? На улицу у нас выходить надо только в темноте, тогда копоть на коже не очень заметна.
Он широко улыбнулся. Ровные ослепительные зубы – просто супермен какой-то.
– Вам что-то нужно из книг? – спросила она, чувствуя, как он ощупывает ее взглядом. Непроизвольно выпрямила плечи – пусть любуется, фигурка у нее безупречная, этакая проказливая девчонка, каких любят в мальчишеской компании. Она знала, что нравится мужчинам. С виду ей никто бы не дал ее тридцати четырех: не единой морщинки на лице, большие светло-карие глаза, а волосы темные, густые – до самых плеч; жаль вот, она сегодня в брюках – ведь ноги в ней самое потрясающее.
– Вы не могли бы составить для меня по возможности полную библиографию по пересадке сердца – книги, статьи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81