А в каждой лягушке сидит Будда. Посмотрите, как они медитируют на листках кувшинок! Чем не монахи?
Толпа замолкает. Брокеры расступаются, чтобы дать Даймонду дорогу.
– Дева Мария, наверное, тоже была лягушкой. Это проливает свет на непорочное зачатие.
Даймонд приближается к двери, вы идете следом. Поравнявшись с Энн Луиз, вы протягиваете руку и хватаете ее за нос. И крутите – до тех пор, пока он не делается мягким, как упаковка жевательной резинки, – не обращая внимания на истошные вопли.
Этот жест мог бы стать замечательным прощальным аккордом с золотой медалью за эффектность, но телевизор все испортил, как он умеет портить все на свете. Даймонд, бормоча о младенце Иисусе-головастике, едва успевает сделать несколько шагов (а вы едва успеваете отпустить развороченный нос Энн Луиз), как вдруг новый экстренный выпуск прерывает мексиканского кровососа на полуукусе. Со смесью облегчения, раздражения и веселья диктор объявляет, что «устройство» доктора Ямагучи нашлось. Оно все это время находилось в номере, под кроватью. «Согласно заявлению полиции, доктор Ямагучи за обедом принял слишком много сакэ. Вернувшись в номер, он опрокинул столик, на котором лежал чемоданчик. Инструмент выпал и закатился под кровать».
Камера переходит на Ямагучи; тот невинно хлопает глазами, держа в руке нечто похожее на полупрозрачную палку. Брокеры шикают на рыдающую Энн Луиз, чтобы расслышать объяснения доктора. Увы, знаменитый японец лишь покачивается и хихикает.
– Да он пьян в зюзю, посмотрите на него! – с отвращением говорит брокер из «Пэйн Уэббер».
– Ну и что? Ты на себя посмотри!
– Я же не великий ученый! И не гений, который открыл средство от рака.
– Да-а… И это парень, на котором держится благополучие всего мира!
– Вот именно. Не доверяю я этому япошке.
– Ага! Если завтра зарубежные рынки откроются, ты первый поцелуешь его туда, куда восходящее солнце не заглядывает!
– Видели, да?! Видели, что сделала эта шлюха? – Энн Луиз рыдает и держится за нос, но никто не обращает внимания.
– Отец – лягушка, сын – головастик, святой дух – болотный газ! – заявляет Ларри Даймонд и, схватив вас за руку, ставит последнюю ноту в прощальном аккорде.
21:42
Оказавшись на улице, Даймонд опять расцветает. Он бросает монетку безрукой бомжихе; та ловит ее, подставив декольте. Монетка проваливается, звонко катится по Шестой авеню.
– Мажоры, суки, лифчик отняли, – поясняет бомжиха. Догнав монетку, она падает и хватает ее зубами.
Лицо Даймонда кого угодно способно испугать стальной свирепостью, но сейчас он буквально сияет от счастья. Все так быстро меняется: вверх-вниз, взад-вперед… Вы словно Алиса в Стране Чудес.
Даймонд держит вас за руку. Рыхлая ущербная луна, выпятив пивной животик, прижимается к поджарому прессу городского зарева. В сухом прохладном воздухе сквозь перекличку сирен, сквозь бибиканье и рев моторов отчетливо слышна шарманка, играющая «Путников в ночи». Даймонд привлекает вас к себе – а может, ваши туфли превратились в игрушечные заводные машинки и сами везут хозяйку в его объятия? Вы закрываете глаза…
– Если съесть собачье дерьмо, а потом высрать – какое дерьмо вылезет, собачье или человечье?
О боже! Вы лезете в сумочку с твердым намереньем угостить этого королевского оборванца доброй струей американского газа – но тут Даймонд, глядя в глаза почетному алкашу Ее Величества, с неподдельной честностью отвечает:
– Все зависит от подливки.
Коротышка вежливо приподнимает жокейскую шапочку:
– Тогда уж и от столового вина. Хм-м… Интересное решение, уважаемый!
Даймонд, морщась от боли, седлает свою «Веспу».
– Запрыгивай, – говорит он. – Подвезу тебя до машины.
Он бросает монетку. Королевский алкаш подхватывает ее на лету.
– А ты что, уезжаешь?
– Да, надо связаться с доктором Ямагучи. Откладывать нельзя.
– В чем дело, Ларри? – спрашиваете вы у его затылка. – Можешь объяснить по-человечески?
Мотороллер съезжает с тротуара и вливается в поток машин, если можно назвать потоком ленивое движение на улицах делового района в нерабочие часы.
– Ерунда. Очередной рассказ о тяжелой судьбе. Причем весьма неромантичный.
– У тебя рак, да?
– Я тот самый парень, которому вскрыли нарыв.
– Рак толстой кишки?
– Прямой кишки.
– Ах, Ларри…
– Я предупреждал, это очень неромантично.
– Мне так жаль, Ларри.
– Ну что ж. Не одно, так другое. Что-то постоянно пытается сбросить нас с листка. Отец Урагана, старый индеец по имени Разъезд На Большой Дороге, лечил меня народными средствами, и до сих пор опухоль удавалось контролировать. А сегодня утром она распустила волосы и устроила концерт.
Даймонд останавливает мотороллер у «порше», но вы не спешите слезать.
– Почему ты раньше не сказал? Это ужасно! Можно что-нибудь сделать?
– Все козыри у Ямагучи. Надо только дождаться, когда он их выложит. А пока, – Даймонд сладострастно опускает веки, – не хочешь заехать ко мне, в «Гремящий дом», посмотреть слайды Тимбукту?
К лучшему или к худшему, по причине профессиональных амбиций, страсти, сострадания или общего замешательства, вы уже готовы сказать «да». Однако тут он поворачивается, и вы, приготовившись к поцелую, ловите в его дыхании знакомый аромат. Аромат горелого сахара. Точь-в-точь как у незнакомца в женском туалете.
Отстранившись, вы слезаете с мотороллера.
– Мне… э-э… в общем… ну, мне надо узнать, как там Кью-Джо. Если она не вернулась, нужно сообщить в полицию, обзвонить больницы и все такое.
Вы еще умолчали о том, что следует позвонить в Сан-Франциско. Белфорд, наверное, уже все кулаки себе обглодал.
Даймонд улыбается.
– Мудрое решение! Удачи! Спасибо за приятный вечер. Жаль, что не попробовала лягушачьих лапок…
Он отъезжает, не переставая бормотать. Сквозь пуканье мотора удается расслышать слова «Пасха», «гостия» и «святое причастие».
22:00
О вашем состоянии можно судить по тому факту, что, проезжая мимо комплекса «Континентал плэйс», вы даже не поворачиваете головы, чтобы найти на девятом этаже окна вожделенной квартиры, за которую в течение недели нужно выложить первичный взнос, иначе она уйдет вместе со всеми потраченными на нее деньгами. Похоже, ваш мозг, еще неделю назад квохтавший в ритме вальса на теплых круглых нулях, словно курица, высиживающая схемы махинаций, – этот мозг вымазали радием и отшлепали мухобойкой. Удивительно, как вы еще не забыли дорогу домой.
Убедившись, что Кью-Джо по-прежнему в бегах, вы звоните в полицию, в отдел пропавших людей, и ждете ответа так долго, что еще три волоска становятся седыми. Наконец вам удается зарегистрировать предварительное заявление, однако в понедельник нужно явиться лично, чтобы завести настоящее дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Толпа замолкает. Брокеры расступаются, чтобы дать Даймонду дорогу.
– Дева Мария, наверное, тоже была лягушкой. Это проливает свет на непорочное зачатие.
Даймонд приближается к двери, вы идете следом. Поравнявшись с Энн Луиз, вы протягиваете руку и хватаете ее за нос. И крутите – до тех пор, пока он не делается мягким, как упаковка жевательной резинки, – не обращая внимания на истошные вопли.
Этот жест мог бы стать замечательным прощальным аккордом с золотой медалью за эффектность, но телевизор все испортил, как он умеет портить все на свете. Даймонд, бормоча о младенце Иисусе-головастике, едва успевает сделать несколько шагов (а вы едва успеваете отпустить развороченный нос Энн Луиз), как вдруг новый экстренный выпуск прерывает мексиканского кровососа на полуукусе. Со смесью облегчения, раздражения и веселья диктор объявляет, что «устройство» доктора Ямагучи нашлось. Оно все это время находилось в номере, под кроватью. «Согласно заявлению полиции, доктор Ямагучи за обедом принял слишком много сакэ. Вернувшись в номер, он опрокинул столик, на котором лежал чемоданчик. Инструмент выпал и закатился под кровать».
Камера переходит на Ямагучи; тот невинно хлопает глазами, держа в руке нечто похожее на полупрозрачную палку. Брокеры шикают на рыдающую Энн Луиз, чтобы расслышать объяснения доктора. Увы, знаменитый японец лишь покачивается и хихикает.
– Да он пьян в зюзю, посмотрите на него! – с отвращением говорит брокер из «Пэйн Уэббер».
– Ну и что? Ты на себя посмотри!
– Я же не великий ученый! И не гений, который открыл средство от рака.
– Да-а… И это парень, на котором держится благополучие всего мира!
– Вот именно. Не доверяю я этому япошке.
– Ага! Если завтра зарубежные рынки откроются, ты первый поцелуешь его туда, куда восходящее солнце не заглядывает!
– Видели, да?! Видели, что сделала эта шлюха? – Энн Луиз рыдает и держится за нос, но никто не обращает внимания.
– Отец – лягушка, сын – головастик, святой дух – болотный газ! – заявляет Ларри Даймонд и, схватив вас за руку, ставит последнюю ноту в прощальном аккорде.
21:42
Оказавшись на улице, Даймонд опять расцветает. Он бросает монетку безрукой бомжихе; та ловит ее, подставив декольте. Монетка проваливается, звонко катится по Шестой авеню.
– Мажоры, суки, лифчик отняли, – поясняет бомжиха. Догнав монетку, она падает и хватает ее зубами.
Лицо Даймонда кого угодно способно испугать стальной свирепостью, но сейчас он буквально сияет от счастья. Все так быстро меняется: вверх-вниз, взад-вперед… Вы словно Алиса в Стране Чудес.
Даймонд держит вас за руку. Рыхлая ущербная луна, выпятив пивной животик, прижимается к поджарому прессу городского зарева. В сухом прохладном воздухе сквозь перекличку сирен, сквозь бибиканье и рев моторов отчетливо слышна шарманка, играющая «Путников в ночи». Даймонд привлекает вас к себе – а может, ваши туфли превратились в игрушечные заводные машинки и сами везут хозяйку в его объятия? Вы закрываете глаза…
– Если съесть собачье дерьмо, а потом высрать – какое дерьмо вылезет, собачье или человечье?
О боже! Вы лезете в сумочку с твердым намереньем угостить этого королевского оборванца доброй струей американского газа – но тут Даймонд, глядя в глаза почетному алкашу Ее Величества, с неподдельной честностью отвечает:
– Все зависит от подливки.
Коротышка вежливо приподнимает жокейскую шапочку:
– Тогда уж и от столового вина. Хм-м… Интересное решение, уважаемый!
Даймонд, морщась от боли, седлает свою «Веспу».
– Запрыгивай, – говорит он. – Подвезу тебя до машины.
Он бросает монетку. Королевский алкаш подхватывает ее на лету.
– А ты что, уезжаешь?
– Да, надо связаться с доктором Ямагучи. Откладывать нельзя.
– В чем дело, Ларри? – спрашиваете вы у его затылка. – Можешь объяснить по-человечески?
Мотороллер съезжает с тротуара и вливается в поток машин, если можно назвать потоком ленивое движение на улицах делового района в нерабочие часы.
– Ерунда. Очередной рассказ о тяжелой судьбе. Причем весьма неромантичный.
– У тебя рак, да?
– Я тот самый парень, которому вскрыли нарыв.
– Рак толстой кишки?
– Прямой кишки.
– Ах, Ларри…
– Я предупреждал, это очень неромантично.
– Мне так жаль, Ларри.
– Ну что ж. Не одно, так другое. Что-то постоянно пытается сбросить нас с листка. Отец Урагана, старый индеец по имени Разъезд На Большой Дороге, лечил меня народными средствами, и до сих пор опухоль удавалось контролировать. А сегодня утром она распустила волосы и устроила концерт.
Даймонд останавливает мотороллер у «порше», но вы не спешите слезать.
– Почему ты раньше не сказал? Это ужасно! Можно что-нибудь сделать?
– Все козыри у Ямагучи. Надо только дождаться, когда он их выложит. А пока, – Даймонд сладострастно опускает веки, – не хочешь заехать ко мне, в «Гремящий дом», посмотреть слайды Тимбукту?
К лучшему или к худшему, по причине профессиональных амбиций, страсти, сострадания или общего замешательства, вы уже готовы сказать «да». Однако тут он поворачивается, и вы, приготовившись к поцелую, ловите в его дыхании знакомый аромат. Аромат горелого сахара. Точь-в-точь как у незнакомца в женском туалете.
Отстранившись, вы слезаете с мотороллера.
– Мне… э-э… в общем… ну, мне надо узнать, как там Кью-Джо. Если она не вернулась, нужно сообщить в полицию, обзвонить больницы и все такое.
Вы еще умолчали о том, что следует позвонить в Сан-Франциско. Белфорд, наверное, уже все кулаки себе обглодал.
Даймонд улыбается.
– Мудрое решение! Удачи! Спасибо за приятный вечер. Жаль, что не попробовала лягушачьих лапок…
Он отъезжает, не переставая бормотать. Сквозь пуканье мотора удается расслышать слова «Пасха», «гостия» и «святое причастие».
22:00
О вашем состоянии можно судить по тому факту, что, проезжая мимо комплекса «Континентал плэйс», вы даже не поворачиваете головы, чтобы найти на девятом этаже окна вожделенной квартиры, за которую в течение недели нужно выложить первичный взнос, иначе она уйдет вместе со всеми потраченными на нее деньгами. Похоже, ваш мозг, еще неделю назад квохтавший в ритме вальса на теплых круглых нулях, словно курица, высиживающая схемы махинаций, – этот мозг вымазали радием и отшлепали мухобойкой. Удивительно, как вы еще не забыли дорогу домой.
Убедившись, что Кью-Джо по-прежнему в бегах, вы звоните в полицию, в отдел пропавших людей, и ждете ответа так долго, что еще три волоска становятся седыми. Наконец вам удается зарегистрировать предварительное заявление, однако в понедельник нужно явиться лично, чтобы завести настоящее дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98