План был рассчитан до мельчайших подробностей. У новых Сил имелись могущественные союзники, активно использующие их и тем самым дававшие Им использовать себя; древние же силы уже давно не принимали участия в Игре по этим правилам.
Все шло одно к одному. Повелитель Теней был лучшим отвлекающим маневром, какой только можно было вообразить. Каждое его деяние, направленное вроде бы на подрыв равновесия, на самом деле усиливало давление на древние силы – и новые отыгрывали себе еще часть Поля, увеличивая тактическое преимущество.
Только одно не было учтено в этом плане, составленном неведомо кем и неведомо когда. Тот факт, что обладатель древней силы может узнать обо всем ДО решающего момента. И ввести в Игру новую фигуру – самого себя.
А на этом этапе даже одна фигура может принести победу…
Древняя сила вступила в борьбу, словно никогда из нее не выходила – уверенно, активно и без колебаний. Безликие существа, подбиравшиеся к центрам Энергии, были остановлены у последней черты. В Хаосе, в Амбере и на лишенной имени вересковой равнине под огромным деревом.
Удар Уэйрдремма в темной пещере под Дворцом Амбера был нанесен одновременно с коротким выпадом Грейсвандира в изменяющемся пространстве Тир-на Ног-та. В этот же миг в подводном царстве Ребмы у Жерара проснулось чувство юмора: он оставил голову своего противника внутри камеры Лабиринта, а тело – снаружи. Бенедикт же аккуратно, словно на ежедневной тренировке, рассек нападавшего на три равные части.
Железному Гвардейцу пришлось потруднее, поскольку он не обладал ни силой амберитов, ни несколькими веками боевой практики. Зато у него оказалось преимущество – противник явно не ожидал столкнуться с охраной, так что Роджер проткнул его в трех местах до того, как тот сообразил, что на него напали.
Внутри же комнаты, где был скрыт Логрус, разыгралась действительно впечатляющая дуэль. Будь у нее хоть один свидетель, наверняка через несколько дней по всей Вселенной прокатилась бы слава о герое Роджере – отважном Защитнике Логруса. Но свидетелей не оказалось. Сам же Роджер предпочитал молчать, прекрасно понимая, что ему все равно никто не поверит. Не осмелятся.
И все же вскоре появилась странная легенда, наверняка основанная на этих событиях. Событиях, которые (согласно архиву Безымянных, не имеющем ни единого пробела за миллионы лет их истории) не происходили никогда, так как не могли произойти.
Новая линия в старом узоре —
Новый участник забытой игры,
Старый корабль по новому морю
В Вечность плывет сквозь Забвенья костры.
С новым стремлением – к старым вершинам,
С новою целью – по старой тропе,
С новой мечтою и новой надеждой
Снова участвовать в старой борьбе.
Старое твердо. Его уничтожить
Много труднее, чем вновь воссоздать.
Новое спит – но его потревожить
Легче, чем снова заставить лечь спать.
Новый учитель – для старых ошибок,
Новый художник – для старых картин.
Новый девиз – «Смерть встречаем улыбкой»,
Старый – «Останется только один!».
Старый мир умер, а новый родился…
Это, увы, лишь пустые слова —
Старый мир жив. То ли он возродился,
То ли он вовсе и не умирал.
В новой одежде и с новою тростью,
В старый поход и за старым вождем
Мы, преисполнившись новою злостью,
К старому кладбищу молча бредем…
Старая песня под новым мотивом
Всех поднимает. И снова, как встарь,
Тени минувшего за исполином
Держат свой путь в безымянную даль
И, порожденные старою жизнью,
К новой порой перейти не хотят,
В них – отпечаток забытой отчизны,
Дней, что уже не вернутся назад.
С новыми силами, с новою властью,
В новых мирах или в новой стране —
Старое живо и чинит напасти
Тем, кто его хотел видеть в огне.
Старое слово и старое дело
Вновь воскресает. И новых личин
Много имеет оно. Нет удела
Хуже, чем в Вечности путаться с ним.
Старые корни у новых растений,
Старые ветви у новых дубов,
Стар этот мир. Но из новых мучений
Есть лишь одно в паутине веков —
Старое с новым смешать воедино,
Старую кровь среди новых костей;
Новым эмоциям, новым усильям —
Дать старый разум, лишенный страстей.
В вечном безмолвии вечно вращаясь,
Время спиралью порою свернув,
Тысячи Сфер в океане проклятий
Плавают, цели лишившись от мук.
В Вечности старое с новым едино,
В Вечности нет разногласий у них…
Только вот стоит ли лезть в паутину,
Тем повторяя судьбу дней былых?
Ново ли то, что действительно ново?
Мертво ли все, что исчезло давно?
Нет ли другой, не настолько суровой
Участи? Или же все решено?
Старый мудрец ищет новых ответов,
Новый мудрец ищет старый вопрос,
Старые истины – пыль, новых нету —
Есть только отзвуки старых угроз.
Старый разбойник под новым девизом
Снова орудует саблей своей;
Новый охотник за старым капризом
Вновь отправляет на гибель детей.
Демоны прежних веков воскресают
И с новой силой на битву идут;
Старых героев порой призывают,
Только они ли на зов наш придут?
Старые хитрости в новую жизнь
Входят, поверьте, без всяких проблем.
Старая здравица новой отчизне
Нас утешает. Да только зачем?
Старое нам не изжить, безусловно,
Но пусть уйдет то, что может уйти:
Дело не в том, что правдиво, что ложно;
Главное – мы, наша цель и пути.
Написанное от лица смертных и для смертных, это произведение не было их творением. Кого только не называли его автором… и всегда – ошибочно.
А Суд Равновесия все больше напоминал обычную перебранку, но в крупном масштабе. Те, кто понял суть проделанного чародеем трюка, потеряли дар речи от такой наглости; зато остальных очень интересовал вопрос, что намерен ответить Мефистофель на столь оригинальный выпад Адвоката.
Мефистофелю сейчас пришлось несладко. Он терпеть не мог стихов, а уж ответить в таком же стиле вообще был не в состоянии. Но отказаться от ответа значило признать свое поражение.
Поэтому Прокурор произнес что-то настолько туманное, что никто не понял смысла высказывания (включая его самого).
Нет ничего в безграничной Вселенной,
Что не подвластно было бы Времени:
Смертные, боги, легенды, сказанья
В Вечности станут лишь пылью и тленом…
И обрекают себя на изгнанье
Те, кто избавился все же от бремени.
Было немного их, Грань одолевших,
Скрытых под черным покровом Забвения —
Нет никого уж, кто знал их историю…
Только легенды тех дней нашумевших
Часто всплывают в моменты тяжелые
И открывают все омуты Времени.
В мерных, холодных словах нет сочувствия,
Нет духа веры в Благого Создателя —
Нет ничего, даже отзвука личности.
Но говорящий их не был бесчувственным,
Эти легенды – печать справедливости,
Что окупает всю боль ожидания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154