Все до последнего велосипеда забрали – и даже строчки на прощанье не черкнули.
Люди испуганно задрали головы, когда над лагерем на бреющем полете пролетали два самолета с красными звездами на крыльях. Разведчики покружили на малой высоте над Роггеном и повернули назад, на восток.
– Что ж, джентльмены, друзья мои, похоже, плен наш окончился, но бог его знает, что нам делать с нашей свободой. Мы можем остаться здесь и ждать русских, да только русским сейчас не до военнопленных: им надо немцев добивать, а не с военнопленными нянчиться. Никаких международных конвенций они не подписывали, своих западных союзников никогда не видели и понятие о нас имеют весьма смутное. К счастью, у нас есть британский и американский флаги, а наши друзья-лягушатники, точнее офранцуженные темнокожие братья, которые вряд ли понимают наш язык, а значит, и то, что я говорю, имеют свой триколор. Как предусмотрительно было со стороны Красного Креста поднять наш дух с помощью этих патриотических символов! Итак, мы свободны – так зачем нам оставаться в тюрьме? Ворота открыты, мы можем двигаться на запад вдоль железной дороги, хотя, вне всякого сомнения, Красная Армия нас опередит. Предлагаю послать кого-нибудь на рекогносцировку в Рогген. Интересно, что там творится.
– Кругом еще может быть полно фрицев, полковник, – возразил майор Пилпел.
– Спешно покинувший нас комендант был настолько любезен, что успел ознакомить меня с положением на фронте. Немецкая линия обороны находится самое меньшее в ста милях к востоку отсюда, и при необходимости немцы отступят за Одер. Здесь линия обороны у них довольно узкая, ведь им теперь приходится воевать на два фронта. Думаю, что гарнизон Роггена покинул город, а население эвакуировано на поездах, грузовиках и других средствах передвижения. Есть надежда, что там остались кое-какие припасы. Наши пайки, полученные от Красного Креста, скоро кончатся, а новых не предвидится. Добровольцы на разведку – шаг вперед.
Рогген был знаком Дэну по походам на рыбалку. Может, еще разок удастся порыбачить – только лед пробить, а самодельная удочка всегда при нем. Дэн, за с ним рядовые Шоукросс, Мэссинджер, капрал Моксли, носивший свои лычки, несмотря на то, что звание уже упразднили, рядовой Леонардино, американский капрал Шварц, знавший идиш, близкий к немецкому, и сержант Кобб из Королевского инженерного полка вызвались идти первыми. Старшим назначили американского пехотного лейтенанта Свенсона – янки везде верховодят.
Перед уходом их напоили крепким растворимым кофе, а рядовой Форкнер из Южной Каролины пожертвовал фляжку совершенно убойного спирта, который собственноручно изготовил из картофельной шелухи. Они двинулись в путь по замерзшей колее, беспрестанно поскальзываясь и чертыхаясь. Вокруг простирались безбрежные снежные поля, ни единого деревца. День выдался безоблачный, но ветреный. Восточный ветер больно хлестал по лицу. Солнце тускло и бесполезно краснело, не давая тепла. На перекрестке, не доходя до Роггена, они наткнулись на поваленный дорожный знак, так что невозможно было определить, в какой стороне Гожув, в какой – Сквежина. В мертвой снежной пустыне злобно блеяла заблудившаяся коза. На окраине Роггена они обнаружили гараж, принадлежавший некоему, судя по надписи, Шмидту. Хозяин сбежал, в гараже остался только сломанный трактор. Затем пошли улицы с кирпичными домами под заиндевелыми черепичными крышами. Двери заперты, хозяева бежали. Навстречу им, дружелюбно махая хвостом, затрусил лохматый пегий пес. Извини, приятель, нечем тебя угостить. Городок обезлюдел. На главной улице с магазинчиками тротуар был очищен от снега и посыпан песком. В мясной лавке «Бюргер» мяса сегодня не продавали, в булочной «Зальбёль» не завалялось пи крошки хлеба. В витрине магазина детских игрушек «Шпильцойг» красовались восковые куклы и фигурки солдат СС со вскинутой в нацистском приветствии рукой. Своих детей фрицы любят баловать, чего не скажешь про чужих.
– Даже поживиться нечем, – заключил сержант Кобб.
Дэну не давала покоя мысль о карпах в городском пруду. Наверно, их разводили там еще во времена Тридцатилетней войны. Он сообщил лейтенанту Свенсону, что немецкие охранники, сопровождавшие его на рыбалку, рассказывали о небольшом монастыре за прудом. Монахи, в основном поляки, давно оттуда сбежали, и в монастыре устроили военный склад.
– Вон ту церквушку, что виднеется, немцы называют кирхой Святого Бенедикта, и монахи принадлежали к ордену бенедиктинцев, ну знаете, еще ликер такой есть «Бенедиктин», сладкий и крепкий, с какими-
то травами, попробуйте как-нибудь, если денег не жалко.
– Скла-ад, – протянул сержант Кобб, – да вряд ли там жратва осталась.
Капрал Шварц, отличавшийся острым слухом, вдруг услышал кудахтанье.
– Наверно, птичник поблизости, – сообщил он командиру. Кудахтанье доносилось из узкого проулка, на одном доме было написано «Kurzwarenhandlung», черт его знает, что это значит, на другом висела вывеска «Zahntechniker».
– Это, наверно, зубной техник, – сказал капрал Шварц, оскалив для убедительности зубы.
В конце проулка позади небольшого дома они обнаружили курятник, а в нем – пять кур и одного красного петуха.
– Ну, этих мы сами съедим, если вы не против, сэр, – сказал сержант Кобб, обращаясь к старшему. – Кто-нибудь может свернуть им головы?
Капрал Шварц сказал, что привык резать птицу кошерно, перерезая горло, чтоб вся кровь вытекла. А лейтенант Свенсон предложил сначала проверить, что находится в здании с надписью «Kriegsvorr?te».
– Верно, – согласился сержант Кобб и повернулся к Дэну и рядовому Шоукроссу: – Разведайте, ребята, что там в этом обезьяннике.
Рядовой Шоукросс настаивал, чтобы все сначала зашли в церковь. Дэн с удивлением наблюдал, как он, войдя, сунул пальцы в сухую купель, стоявшую у дверей, и перекрестился. Католик, значит. Следуя за Шоукроссом, Дэн видел, как тот собирался преклонить колени, но вдруг обнаружил, что алтарь совершенно пуст и похож на мясницкую колоду. На белых стенах, там, где прежде были лики святых, зияли темные прямоугольники. Нетронутым остался только витраж над алтарем с изображением плешивого монаха, двуперстием благословлявшего каждого входящего. Вся церквушка была чисто выбелена, только колонны с позолотой. Шоукросс направился в ризницу.
– Небось там ящики с вином для причастия. А может, и настоящая огненная вода, что монахи гнали.
Но в ризнице лишь суетилось семейство мышей, доедая хлебные крошки.
– Тоже Божья тварь, – умилился Шоукросс. – Жизнь продолжается, несмотря на войну и запустение.
Он еще раз окинул церковь наметанным глазом. Слева от алтаря, под хорами (органа в церкви не было, значит, здесь звучали григорианские песнопения) они заметили сводчатую дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Люди испуганно задрали головы, когда над лагерем на бреющем полете пролетали два самолета с красными звездами на крыльях. Разведчики покружили на малой высоте над Роггеном и повернули назад, на восток.
– Что ж, джентльмены, друзья мои, похоже, плен наш окончился, но бог его знает, что нам делать с нашей свободой. Мы можем остаться здесь и ждать русских, да только русским сейчас не до военнопленных: им надо немцев добивать, а не с военнопленными нянчиться. Никаких международных конвенций они не подписывали, своих западных союзников никогда не видели и понятие о нас имеют весьма смутное. К счастью, у нас есть британский и американский флаги, а наши друзья-лягушатники, точнее офранцуженные темнокожие братья, которые вряд ли понимают наш язык, а значит, и то, что я говорю, имеют свой триколор. Как предусмотрительно было со стороны Красного Креста поднять наш дух с помощью этих патриотических символов! Итак, мы свободны – так зачем нам оставаться в тюрьме? Ворота открыты, мы можем двигаться на запад вдоль железной дороги, хотя, вне всякого сомнения, Красная Армия нас опередит. Предлагаю послать кого-нибудь на рекогносцировку в Рогген. Интересно, что там творится.
– Кругом еще может быть полно фрицев, полковник, – возразил майор Пилпел.
– Спешно покинувший нас комендант был настолько любезен, что успел ознакомить меня с положением на фронте. Немецкая линия обороны находится самое меньшее в ста милях к востоку отсюда, и при необходимости немцы отступят за Одер. Здесь линия обороны у них довольно узкая, ведь им теперь приходится воевать на два фронта. Думаю, что гарнизон Роггена покинул город, а население эвакуировано на поездах, грузовиках и других средствах передвижения. Есть надежда, что там остались кое-какие припасы. Наши пайки, полученные от Красного Креста, скоро кончатся, а новых не предвидится. Добровольцы на разведку – шаг вперед.
Рогген был знаком Дэну по походам на рыбалку. Может, еще разок удастся порыбачить – только лед пробить, а самодельная удочка всегда при нем. Дэн, за с ним рядовые Шоукросс, Мэссинджер, капрал Моксли, носивший свои лычки, несмотря на то, что звание уже упразднили, рядовой Леонардино, американский капрал Шварц, знавший идиш, близкий к немецкому, и сержант Кобб из Королевского инженерного полка вызвались идти первыми. Старшим назначили американского пехотного лейтенанта Свенсона – янки везде верховодят.
Перед уходом их напоили крепким растворимым кофе, а рядовой Форкнер из Южной Каролины пожертвовал фляжку совершенно убойного спирта, который собственноручно изготовил из картофельной шелухи. Они двинулись в путь по замерзшей колее, беспрестанно поскальзываясь и чертыхаясь. Вокруг простирались безбрежные снежные поля, ни единого деревца. День выдался безоблачный, но ветреный. Восточный ветер больно хлестал по лицу. Солнце тускло и бесполезно краснело, не давая тепла. На перекрестке, не доходя до Роггена, они наткнулись на поваленный дорожный знак, так что невозможно было определить, в какой стороне Гожув, в какой – Сквежина. В мертвой снежной пустыне злобно блеяла заблудившаяся коза. На окраине Роггена они обнаружили гараж, принадлежавший некоему, судя по надписи, Шмидту. Хозяин сбежал, в гараже остался только сломанный трактор. Затем пошли улицы с кирпичными домами под заиндевелыми черепичными крышами. Двери заперты, хозяева бежали. Навстречу им, дружелюбно махая хвостом, затрусил лохматый пегий пес. Извини, приятель, нечем тебя угостить. Городок обезлюдел. На главной улице с магазинчиками тротуар был очищен от снега и посыпан песком. В мясной лавке «Бюргер» мяса сегодня не продавали, в булочной «Зальбёль» не завалялось пи крошки хлеба. В витрине магазина детских игрушек «Шпильцойг» красовались восковые куклы и фигурки солдат СС со вскинутой в нацистском приветствии рукой. Своих детей фрицы любят баловать, чего не скажешь про чужих.
– Даже поживиться нечем, – заключил сержант Кобб.
Дэну не давала покоя мысль о карпах в городском пруду. Наверно, их разводили там еще во времена Тридцатилетней войны. Он сообщил лейтенанту Свенсону, что немецкие охранники, сопровождавшие его на рыбалку, рассказывали о небольшом монастыре за прудом. Монахи, в основном поляки, давно оттуда сбежали, и в монастыре устроили военный склад.
– Вон ту церквушку, что виднеется, немцы называют кирхой Святого Бенедикта, и монахи принадлежали к ордену бенедиктинцев, ну знаете, еще ликер такой есть «Бенедиктин», сладкий и крепкий, с какими-
то травами, попробуйте как-нибудь, если денег не жалко.
– Скла-ад, – протянул сержант Кобб, – да вряд ли там жратва осталась.
Капрал Шварц, отличавшийся острым слухом, вдруг услышал кудахтанье.
– Наверно, птичник поблизости, – сообщил он командиру. Кудахтанье доносилось из узкого проулка, на одном доме было написано «Kurzwarenhandlung», черт его знает, что это значит, на другом висела вывеска «Zahntechniker».
– Это, наверно, зубной техник, – сказал капрал Шварц, оскалив для убедительности зубы.
В конце проулка позади небольшого дома они обнаружили курятник, а в нем – пять кур и одного красного петуха.
– Ну, этих мы сами съедим, если вы не против, сэр, – сказал сержант Кобб, обращаясь к старшему. – Кто-нибудь может свернуть им головы?
Капрал Шварц сказал, что привык резать птицу кошерно, перерезая горло, чтоб вся кровь вытекла. А лейтенант Свенсон предложил сначала проверить, что находится в здании с надписью «Kriegsvorr?te».
– Верно, – согласился сержант Кобб и повернулся к Дэну и рядовому Шоукроссу: – Разведайте, ребята, что там в этом обезьяннике.
Рядовой Шоукросс настаивал, чтобы все сначала зашли в церковь. Дэн с удивлением наблюдал, как он, войдя, сунул пальцы в сухую купель, стоявшую у дверей, и перекрестился. Католик, значит. Следуя за Шоукроссом, Дэн видел, как тот собирался преклонить колени, но вдруг обнаружил, что алтарь совершенно пуст и похож на мясницкую колоду. На белых стенах, там, где прежде были лики святых, зияли темные прямоугольники. Нетронутым остался только витраж над алтарем с изображением плешивого монаха, двуперстием благословлявшего каждого входящего. Вся церквушка была чисто выбелена, только колонны с позолотой. Шоукросс направился в ризницу.
– Небось там ящики с вином для причастия. А может, и настоящая огненная вода, что монахи гнали.
Но в ризнице лишь суетилось семейство мышей, доедая хлебные крошки.
– Тоже Божья тварь, – умилился Шоукросс. – Жизнь продолжается, несмотря на войну и запустение.
Он еще раз окинул церковь наметанным глазом. Слева от алтаря, под хорами (органа в церкви не было, значит, здесь звучали григорианские песнопения) они заметили сводчатую дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105