А ты что намереваешься делать?
— Отсидеться всласть. Мне до конца года хватит беготни, на которую я напоролся в этот уик-энд. Если что-нибудь прояснится, брякни мне в офис.
— Сделаю.
Через улицу находился ресторан, где обычно обедали судейские. Я чувствовал опустошение, и не физическое, а духовное. За последние два дня накопилось столько впечатлений, что мне нужно было время, чтобы все это переварить. Мои чувства находились в каком-то взвешенном состоянии, которое обычно предвещает резкий спад.
Я ступил на тротуар под бой часов на здании суда. Четверть двенадцатого: слишком поздно для утреннего кофе, слишком рано для ленча. С души будто камень свалился. Ведь судейские ни за что не отстанут от меня, пока им не расскажу всю историю с начала и до конца, а я пока не знал, какой версии буду придерживаться.
Я был недоволен своими показаниями большому жюри. У меня сложилась четкая картина и последовательность, в которой происходили события. А значения их я все еще не понимал.
Мне пришло в голову, что Молли могла понять и использовать то, что было недоступно мне. Я толкнул дверь ресторана. Мрачный интерьер и тошнотворная вонь прогорклого жира на сей раз не смогли повлиять на мой аппетит. Я сел на высокий стул возле стойки и заказал кофе.
Зал был практически пуст, только в одной из кабинок сидела какая-то пара. Стоило моим глазам попривыкнуть к полумраку, как я тотчас узнал их: Энн Девон и Ларри Сайфель.
В тот же самый момент Энн, сидевшая ко мне лицом, тоже заметила меня. Она махнула рукой и закричала:
— Хов, давай сюда!
Неохотно я подтащил себя и белую фарфоровую кружку к кабинке, где сидела эта пара. У меня не было никакого желания говорить с кем бы то ни было. С такой же неохотой Сайфель поднялся со своего места и пересел поближе к Энн. Я брякнулся напротив.
— Раненько встаете, ребятишки. — Меня передернуло от того, насколько по-дурацки прозвучала эта фраза.
Энн неверно истолковала мои слова.
— Я вообще рано завтракаю, — сообщила она с некоторым смущением. — И вот Ларри захотел поговорить со мной.
— Резонное желание. У него неплохой вкус. — Маразм крепчал. Трудно было забыть сцену, которую я наблюдал в покойницкой прошлой ночью.
Сайфель выглядел усталым. Он самодовольно улыбнулся, но шарма это ему не прибавило.
— Но вы ведь не станете возражать, а, Кросс?
— С какой радости? У Энн свое личное расписание.
— И все же я думаю, что вы будете возражать, как только узнаете, о чем именно я хотел поговорить с Энн.
— Можете испытать меня на прочность.
— Я настаивал на том, чтобы Энн ушла с работы.
— Мы собираемся пожениться, — сказала девушка. — Ларри попросил меня стать его женой, и я согласилась.
— Надеюсь, вы будете счастливы.
По крайней мере выглядела она счастливой. Личико ее пылало, а глазки блестели. Она следила за Сайфелем как цветок, поворачивающийся за солнцем. Жених изо всех сил старался выглядеть радостным, но у него это плохо выходило. Этот человек жил своими горестями; всегда либо в прошлом, либо в мечтах о будущем, презирая настоящее, которое могло стать его спасением и которое зияло в его душе бездонной дырой. Он был похож на ненасытную нимфоманку.
Сайфель проговорил сквозь гримасу боли:
— Я иногда слышал и более сердечные поздравления.
— Ну-ну. — Невеста потрепала жениха по руке. — Все будет не так быстро, так что, Хов, мы вполне успеем найти мне замену.
— Может быть, после свадьбы ты захочешь остаться в департаменте?
— Мы уже думали, Хов. Боюсь, это невозможно. Видишь ли, мы уезжаем...
— И куда?
— Может быть, в Сиэттл. Нам хочется чего-то нового, диаметрально противоположного.
— Мне будет тебя не хватать...
— И мамочке тоже, — встрял Сайфель. — Она-то останется здесь. Прошлой ночью мы обо всем договорились. Очень многое выяснилось.
Энн опустила глаза и улыбнулась.
— Ночью я также беседовал с Форестом, — продолжил адвокат. — Об отце. Форест пообещал, что приложит все силы к тому, чтобы история не просочилась в газеты. Надеюсь, он человек слова. Ради мамы...
— А вы сами?
— Слушайте, вы! Этот человек был моим отцом. Если кто-нибудь попытается что-нибудь...
Энн мягко прервала его:
— Никто не попытается, Ларри.
Его свирепость прошла так же внезапно, как и началась. Он оперся на локти и с мальчишеской непосредственностью спросил:
— Кто его, а, Кросс? Вы знаете человека, который убил моего отца?
— Нет, не знаю.
— И Форест тоже... Похоже, он даже не догадывается... Сказал, что такую пешню можно купить в любой скобяной или бакалейной лавке. — По лицу Сайфеля прошла тень ненависти, страха и скорби. — Вы не думаете, что это мама...
— Разумеется, нет.
— Простите. Я понимаю, как это глупо. Не нужно было этого говорить. Я с мамой провел несколько неприятных часов. Осточертело, что она проживает за меня мою жизнь. Все! Ухожу в криминальную практику. Надоело крутиться на поверхности. Единственное, что я вынес из этого кошмара, — уверенность в том, что теперь я трезво оцениваю собственные поступки. Я таскался по здешним вертепам, прожигая и вновь наживая деньги, кружил головы старухам... Теперь хватит! Жизнь можно прожить, а можно потерять. Я собираюсь ее прожить.
— Впечатляющая речь.
— Не речь, а руководство к действию! Говорю вам, Кросс — жизнь штука серьезная.
— Не могу с этим не согласиться.
Сайфель смачно клацнул зубами: я видел, как напряглись мышцы его рта.
— На свете есть кучи вещей, в которые мне не хотелось бы влезать. Но кое-что все-таки скажу. Вчера, в пустыне, я совершил ошибку и теперь только об этом и думаю.
— Прекратите. Все мы время от времени совершаем ошибки. Энн спросила:
— Эй, о чем это вы?
— Я тебе вчера говорил, что пальнул в Майнера. Если бы не мой выстрел, его бы взяли живым.
— Может быть, — сказал я. — А может, ему же лучше, что он мертв. — Я допил свой кофе и поднялся. — Всего.
Он встал, чтобы пожать мне руку. Каждый из нас постарался размолоть другому ладонь. Но ни ему, ни мне сделать этого не удалось.
Энн, взбодренная утренним кофе и любовью, крикнула мне в спину:
— Хов, а ты почему не женишься?! По-моему, все этим только и занимаются!
Я сказал, что как раз собираюсь попробовать. Но никто этого не услышал.
Глава 27
Открыв дверь в офис, я услышал трезвон и успел поднять трубку, прежде чем телефон замолчал. Звонил Сэм Дрессен.
— Засекли?
— Около десяти тридцати ее видел дорожный патруль. Она пыталась поймать машину на хайвэе, возле перекрестка с Касик-стрит.
— В какую сторону?
— На север. Так что, Хов, ты оказался прав. В городе ее уже нет. Это факт.
— А не видели, кто ее подобрал?
— Нет, на это не обратили внимания. Они подумали, мол, старшеклассница или что-то в этом роде. Думаешь, мне надо объявить общий розыск?
— А что окружной прокурор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Отсидеться всласть. Мне до конца года хватит беготни, на которую я напоролся в этот уик-энд. Если что-нибудь прояснится, брякни мне в офис.
— Сделаю.
Через улицу находился ресторан, где обычно обедали судейские. Я чувствовал опустошение, и не физическое, а духовное. За последние два дня накопилось столько впечатлений, что мне нужно было время, чтобы все это переварить. Мои чувства находились в каком-то взвешенном состоянии, которое обычно предвещает резкий спад.
Я ступил на тротуар под бой часов на здании суда. Четверть двенадцатого: слишком поздно для утреннего кофе, слишком рано для ленча. С души будто камень свалился. Ведь судейские ни за что не отстанут от меня, пока им не расскажу всю историю с начала и до конца, а я пока не знал, какой версии буду придерживаться.
Я был недоволен своими показаниями большому жюри. У меня сложилась четкая картина и последовательность, в которой происходили события. А значения их я все еще не понимал.
Мне пришло в голову, что Молли могла понять и использовать то, что было недоступно мне. Я толкнул дверь ресторана. Мрачный интерьер и тошнотворная вонь прогорклого жира на сей раз не смогли повлиять на мой аппетит. Я сел на высокий стул возле стойки и заказал кофе.
Зал был практически пуст, только в одной из кабинок сидела какая-то пара. Стоило моим глазам попривыкнуть к полумраку, как я тотчас узнал их: Энн Девон и Ларри Сайфель.
В тот же самый момент Энн, сидевшая ко мне лицом, тоже заметила меня. Она махнула рукой и закричала:
— Хов, давай сюда!
Неохотно я подтащил себя и белую фарфоровую кружку к кабинке, где сидела эта пара. У меня не было никакого желания говорить с кем бы то ни было. С такой же неохотой Сайфель поднялся со своего места и пересел поближе к Энн. Я брякнулся напротив.
— Раненько встаете, ребятишки. — Меня передернуло от того, насколько по-дурацки прозвучала эта фраза.
Энн неверно истолковала мои слова.
— Я вообще рано завтракаю, — сообщила она с некоторым смущением. — И вот Ларри захотел поговорить со мной.
— Резонное желание. У него неплохой вкус. — Маразм крепчал. Трудно было забыть сцену, которую я наблюдал в покойницкой прошлой ночью.
Сайфель выглядел усталым. Он самодовольно улыбнулся, но шарма это ему не прибавило.
— Но вы ведь не станете возражать, а, Кросс?
— С какой радости? У Энн свое личное расписание.
— И все же я думаю, что вы будете возражать, как только узнаете, о чем именно я хотел поговорить с Энн.
— Можете испытать меня на прочность.
— Я настаивал на том, чтобы Энн ушла с работы.
— Мы собираемся пожениться, — сказала девушка. — Ларри попросил меня стать его женой, и я согласилась.
— Надеюсь, вы будете счастливы.
По крайней мере выглядела она счастливой. Личико ее пылало, а глазки блестели. Она следила за Сайфелем как цветок, поворачивающийся за солнцем. Жених изо всех сил старался выглядеть радостным, но у него это плохо выходило. Этот человек жил своими горестями; всегда либо в прошлом, либо в мечтах о будущем, презирая настоящее, которое могло стать его спасением и которое зияло в его душе бездонной дырой. Он был похож на ненасытную нимфоманку.
Сайфель проговорил сквозь гримасу боли:
— Я иногда слышал и более сердечные поздравления.
— Ну-ну. — Невеста потрепала жениха по руке. — Все будет не так быстро, так что, Хов, мы вполне успеем найти мне замену.
— Может быть, после свадьбы ты захочешь остаться в департаменте?
— Мы уже думали, Хов. Боюсь, это невозможно. Видишь ли, мы уезжаем...
— И куда?
— Может быть, в Сиэттл. Нам хочется чего-то нового, диаметрально противоположного.
— Мне будет тебя не хватать...
— И мамочке тоже, — встрял Сайфель. — Она-то останется здесь. Прошлой ночью мы обо всем договорились. Очень многое выяснилось.
Энн опустила глаза и улыбнулась.
— Ночью я также беседовал с Форестом, — продолжил адвокат. — Об отце. Форест пообещал, что приложит все силы к тому, чтобы история не просочилась в газеты. Надеюсь, он человек слова. Ради мамы...
— А вы сами?
— Слушайте, вы! Этот человек был моим отцом. Если кто-нибудь попытается что-нибудь...
Энн мягко прервала его:
— Никто не попытается, Ларри.
Его свирепость прошла так же внезапно, как и началась. Он оперся на локти и с мальчишеской непосредственностью спросил:
— Кто его, а, Кросс? Вы знаете человека, который убил моего отца?
— Нет, не знаю.
— И Форест тоже... Похоже, он даже не догадывается... Сказал, что такую пешню можно купить в любой скобяной или бакалейной лавке. — По лицу Сайфеля прошла тень ненависти, страха и скорби. — Вы не думаете, что это мама...
— Разумеется, нет.
— Простите. Я понимаю, как это глупо. Не нужно было этого говорить. Я с мамой провел несколько неприятных часов. Осточертело, что она проживает за меня мою жизнь. Все! Ухожу в криминальную практику. Надоело крутиться на поверхности. Единственное, что я вынес из этого кошмара, — уверенность в том, что теперь я трезво оцениваю собственные поступки. Я таскался по здешним вертепам, прожигая и вновь наживая деньги, кружил головы старухам... Теперь хватит! Жизнь можно прожить, а можно потерять. Я собираюсь ее прожить.
— Впечатляющая речь.
— Не речь, а руководство к действию! Говорю вам, Кросс — жизнь штука серьезная.
— Не могу с этим не согласиться.
Сайфель смачно клацнул зубами: я видел, как напряглись мышцы его рта.
— На свете есть кучи вещей, в которые мне не хотелось бы влезать. Но кое-что все-таки скажу. Вчера, в пустыне, я совершил ошибку и теперь только об этом и думаю.
— Прекратите. Все мы время от времени совершаем ошибки. Энн спросила:
— Эй, о чем это вы?
— Я тебе вчера говорил, что пальнул в Майнера. Если бы не мой выстрел, его бы взяли живым.
— Может быть, — сказал я. — А может, ему же лучше, что он мертв. — Я допил свой кофе и поднялся. — Всего.
Он встал, чтобы пожать мне руку. Каждый из нас постарался размолоть другому ладонь. Но ни ему, ни мне сделать этого не удалось.
Энн, взбодренная утренним кофе и любовью, крикнула мне в спину:
— Хов, а ты почему не женишься?! По-моему, все этим только и занимаются!
Я сказал, что как раз собираюсь попробовать. Но никто этого не услышал.
Глава 27
Открыв дверь в офис, я услышал трезвон и успел поднять трубку, прежде чем телефон замолчал. Звонил Сэм Дрессен.
— Засекли?
— Около десяти тридцати ее видел дорожный патруль. Она пыталась поймать машину на хайвэе, возле перекрестка с Касик-стрит.
— В какую сторону?
— На север. Так что, Хов, ты оказался прав. В городе ее уже нет. Это факт.
— А не видели, кто ее подобрал?
— Нет, на это не обратили внимания. Они подумали, мол, старшеклассница или что-то в этом роде. Думаешь, мне надо объявить общий розыск?
— А что окружной прокурор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53