Это был субъект омерзительного вида, и я постарался как можно быстрее от него отделаться. Но похоже, дело Майнера его очень интересовало. Видимо, он следил за развитием событий по газетам: знал имена главных действующих лиц — меня, Майнера, Джонсонов. Через некоторое время я понял, что ему нужно. Он подобрался к этой теме несколько окольными путями. А хотел он, чтобы я его нанял.
— Чтобы вы сделали что?
— Я так до конца и не понял. Он назвался детективом, частным сыщиком, правда, у меня на этот счет оказались весьма веские сомнения. Когда я захотел посмотреть его удостоверение, он игнорировал мою просьбу. Но, по-моему, он дал мне что-то наподобие визитки, нечто с лос-анджелесским адресом и номером телефона.
— Она сохранилась?
— Вполне возможно. Я ведь не искал...
— А где она может находиться?
— В моем офисе, если не в каком-нибудь другом месте. Я мог положить ее среди бумаг по делу Майнера. Вполне возможно, что так я и сделал.
— Если так, то, без сомнения, это чрезвычайно поможет следствию. У нас появится ниточка. Скажите, он, когда представлялся, назвался случайно не Керри Смитом?
Сайфель посмотрел в потолок с таким видом, словно на штукатурке был написан ответ. Но кроме протеков воды, он ничего не высмотрел. А так как до них не было дела даже социальным инспекторам, то ему тем более.
— Нет, его звали не Керри Смит. По-моему, фамилия была односложная, но не такая распространенная, как Смит: Линт, Кемп, что-то в этом духе. А имя точно не Керри.
— Он хотел, чтобы его наняли для выполнения некоей работы, но вы в точности не знаете какой?
— Правильно. Нелегко было понять, чего хочет этот человек. Говорил он много, но при этом не сказал ничего конкретного, а лишь превозносил собственное благоразумие и одаренность. Ко всему прочему, запах из его рта держал меня на расстоянии. Вонь коррупции. Я все время лавировал, уклоняясь от этого амбре, и поэтому слушал вполуха.
— Он не единственный, кто ничего не говорит...
Сайфель с трудом сдержался.
— Если вы имеете в виду меня, то это замечание здесь неуместно. Я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь, хотя и не ждал, что мои усилия будут по достоинству оценены.
— Когда у меня выпадет свободная минутка, напишу вам благодарственное письмо. Вы, разумеется, должны помнить ваш разговор, хотя бы частично.
— Вспоминаю, что он не пришелся мне по вкусу. Если хотите знать субъективное мнение, то мне показалось, что этот человек пытался найти крючок, зацепку. Шантаж...
— Он собирался шантажировать вас?
— Разумеется, нет. — Сайфель глухо засмеялся. — Насколько я понял, он хотел, чтобы я, как адвокат Хелен Джонсон, нанял его в качестве детектива, добавив, что уверен в том, что установил бы личность жертвы майнеровского наезда и что миссис Джонсон наверняка этим заинтересуется.
— И что же? Она действительно заинтересовалась?
— Я не обсуждал с ней данный вопрос. Ей и без того досталось. Адвокат в своей работе обязан следовать нескольким принципам и первый — стараться защищать своих клиентов от приставаний сот мнительных личностей.
Я выключил магнитофон. Мотор затих, и в комнате повисла неловкая тишина.
— И эта услуга по защите клиента включала работу пешней, не так ли, Сайфель?
Он так и подскочил в кресле.
— Вы что, спятили?
— Здесь я задаю вопросы. Итак, вы продолжили раскручивать это дело. Не обнаружили ли вы фактов, раскрытие которых угрожает благополучию миссис Джонсон?
— Вы действительно не в своем уме, — сказал он. — Я видел этого человека один раз, всего лишь один раз. Я предоставил вам информацию...
— После соответствующего нажима.
Он рванул воротник рубашки.
— Вы не так поняли меня. Вы не так поняли миссис Джонсон. Я уверяю вас, что Хелен Джонсон ни за что не стала бы сотрудничать с подобным типом... — Сайфель чуть не задохнулся. Он встал и, выпрямив ноги, откинул кресло назад. — Можете убираться к черту.
Я тоже поднялся.
— Успокойтесь. Вы, как и я, знаете, что для получения определенных ответов следует задавать определенные вопросы. — Мне даже показалось, что у меня начинает возникать слабая симпатия к Сайфелю. Когда он забывал о себе, у него начинали проявляться вполне человеческие качества, и сейчас я говорил, обращаясь в первую очередь к ним. — И если сейчас я не стану этого делать, Хелен в конце концов потеряет много больше...
Усталым жестом он провел рукой по щеке.
— Можете спрашивать что хотите. Мне нечего скрывать. Так же, как и ей. Вы просто не знаете Хелен.
— Я ничего не имею против нее, — заскромничал я. — Если вы подозревали попытку шантажа, то почему пожали руку этому деятелю? Да еще сказали, что если его помощь понадобится, то сами его разыщете?
— Энни, видать, под завязку накормила вас россказнями?
— Оставьте-ка Энн в покое. Отвечайте лучше на вопрос.
— С вами чрезвычайно сложно вести беседу, и все же попробую. Понимаете, просто я никогда не иду на прямой конфликт. Не могу сказать, что данный способ ведения дел является лучшим, но... это уже стало профессиональной привычкой. В детстве, когда мне кто-нибудь не нравился, я просто бил его. Просто бил. Естественно, у меня возникала масса неприятностей. Сейчас я стараюсь сдерживаться и быть вежливым. Чем больше я ненавижу, тем любезнее держусь. Не знаю, почему я это делаю, но таков уж мой способ. А этого человека я возненавидел.
— Почему?
— Он представился мне этаким мелким бесом. — Теперь Сайфель говорил искренне или же стал более тонко играть. Имя Хелен Джонсон сыграло роль морального катализатора, а может быть, вызвало прилив новых сценических идей. — На дьявола у меня нюх, — продолжал он. — Когда я был пацаном и жил в Чикаго, то видел этого вот сколько! И после, когда заседал в военном трибунале флота.
— Все мы в чем-то схожи...
Он натянуто улыбнулся.
— Могу поспорить, что вас никогда не похищали. А вот меня...
— Неужели похищали?
— Собственный отец, когда мне было три года. Моя мать развелась с ним, и я остался на ее попечении. Как-то днем он пришел к нам на квартиру, когда мамы не было дома, и упросил служанку отпустить меня с ним погулять. Отец был из тех людей, которые и дьяволу могут зубы заговорить. Несколько дней он скрывался, прежде чем ему на хвост села полиция. Разумеется, я не помню этого случая, как не помню и отца, но мама часто рассказывает мне...
— Это было похищение ради денег?
— Нет, разумеется, нет. Ему был нужен я, и когда его поймали, то получил он сполна. Мамина семья имеет в Иллинойсе большое влияние, и потому отца просто засунули в психушку. Она ведь взяла девичью фамилию. Дала ее и мне. — Он говорил быстро, легко, но при этом побледнел от нахлынувших чувств. На фоне этой бледности его загар казался несколько гепатитным.
— Не знаю, зачем я все это вам рассказываю, Кросс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53