Я никогда никому и ничего раньше не рассказывал.
— Это все комната, — сказал я. — Она слышала тысячи исповедей. Я верю, что она дает людям необходимый толчок.
— Да, уж это точно, — криво ухмыльнулся он. — Но я бы не хотел, чтобы эта история стала известна...
— Этого не случится. Как звали вашего отца?
— Понятия не имею. Все дело в том, что мать полностью его подавляла, как личность. Мне иногда кажется, что отца у меня никогда не было. Единственное, я знаю, что, когда они жили вместе, отец работал адвокатом по уголовным делам. Потом он совершил поступок, не вязавшийся с адвокатской этикой, и был исключен из коллегии. Из-за этого же поступка мать развелась с ним, по крайней мере, этим она всегда объясняет развод.
— У вашей матери очень высокие моральные принципы.
— Совершенно верно. Можно сказать, что моя собственная карьера была полной противоположностью карьере отца. Мать настоятельно рекомендовала мне держаться подальше от уголовного права. Я никогда не практиковался в этой сфере, за исключением того времени, когда работал во флотском трибунале.
— Не все криминальные адвокаты занимаются сомнительными делами.
— Это я знаю. Кларенс Дэрроу был моим кумиром во время учебы на юридическом. Господи, ну и в дебри мы с вами забрались! Я ведь было начал объяснять, что имею нюх на дьявола. Подчеркиваю это. Я могу учуять запах серы на расстоянии. В зале суда от обвиняемых частенько попахивает...
Я подошел к двери.
— Давайте пройдем в ваш офис и поищем визитку этого парня.
— Как прикажете. Том Свифт и его пропеллерная клюшка всегда к вашим услугам.
Сайфель вновь пришел в норму. С этим человеком я бы в разведку не пошел.
Глава 1 2
Его импозантный офис разительным образом отличался от моего. Мы поднялись на этаж в частном гидравлическом лифте, на дверях которого золотом было выведено название фирмы: «Стюртевант и Сайфель». Стюртевант, удалившийся от бизнеса, считался лучшим в городе адвокатом по делам, связанным с недвижимостью.
Приемная была устлана ковром винного цвета и обставлена мебелью с кожей зеленовато-желтого цвета. Репродукции Руо смотрели со стен с трагической покорностью. Но вот секретарша явно ни о чем не скорбела. Ее винно-красные глаза и зеленовато-желтые волосы, казалось, были порождением этой комнаты.
— Миссис Сайфель пыталась дозвониться вам, мистер Сайфель. Трижды, — произнесла она с сардонической ухмылкой.
— Что маме понадобилось на этот раз?
— Она сообщила, что вы обещали взять ее на вечеринку в пляжном клубе. Вам необходимо заехать за ней в четыре тридцать.
— Если мама говорит, то, судя по всему, так оно и есть. — В его голосе проскальзывали обиженные нотки. — Позвоните ей, Линда, хорошо? Скажите, что я немного запоздаю.
— Вряд ли ей это понравится.
Он резко поднял руку и посмотрел на часы.
— Передайте, что я опоздаю минут на пятнадцать, не больше, Не понимаю, почему она хочет выехать так рано.
— А можно мне после этого уйти, мистер Сайфель? Сегодня у меня свидание.
— Сегодня у меня свидание! — передразнил он ее с яростью.
Когда Сайфель отвернулся, она показала ему в спину язык, увидела, что я это заметил, и заменила гримасу кошачьей улыбочкой. Я прошел в офис: ковер и кожа здесь были благородного серого цвета, а панели на стенах — из серебристого дуба. Я заметил, что законники в наше время неплохо оплачиваются. Сайфель хмыкнул, сказав, что когда-то это действительно было так.
На стене над черным столом со стеклянным верхом нависла плохая картина маслом, на которой была изображена красивая женщина в шляпке колпаком из давно ушедших двадцатых. Я понял так, что миссис Сайфель и здесь не спускала глаз со своего сына. Он раскрыл маленький бар, вделанный в кабинет, и вынул оттуда бутылку скотча.
— Присоединитесь?
— Не сейчас, спасибо.
— А я выпью. — И ни к селу ни к городу добавил: — Хотя в дневное время я не часто позволяю себе это. Но сегодня выдался особенный день... Утром — киднеппинг, вечером — коктейль с мамой. Такое трудно выдержать без поддержки. Разумеется, я не хочу сказать, что она плохая женщина, напротив.
Он до половины наполнил стакан виски и махнул им в сторону висящей на стене картины.
— За тебя, мама-перемама, или как говорят в Африке — мать-перемать. Ты, правда, язычница, зато классный боец.
Вся эта сцена вызывала чувство странной жалости. А самым странным было то, что я испытывал жалость к Энн. Сайфель поставил виски на стол.
— А теперь найдем эту карточку, где бы она ни была. Том Свифт и Его Рентгеновский Глаз. Продолжение Тома Свифта и Его Электронной Матери-Перематери.
Он утомил меня. Его остроумие балансировало на грани отчаяния, и я уже сожалел о реплике насчет раздвоения личности. Он продолжал разговаривать сам с собой о прелестях дня и блестящих перспективах на вечер, пока его руки сами по себе рылись в документах. Затем он грохнул металлическим ящиком стола и повернулся ко мне, держа в руке карточку.
— Как я и предполагал, старина. Оказалась в бумагах по делу Майнера. У старого Тома Свифта память что стальной капкан, и поэтому народ протоптал дорожку к его дому.
— Поблагодарите его от моего имени.
Карточка была грязная и погнутая, словно ее предлагали и отдавали обратно множество раз. На ней стояло:
"Детективное, бюро «Экме»,
3489, Сансет-бульвар.
Мгновенное обслуживание, самые низкие расценки. Тел. ТА — 8-2181"
Сайфель сказал:
— Быть может, мне удастся припомнить его имя. Ну что, поможет вам эта штука?
— Вполне возможно. Не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном для междугороднего разговора?
— В любое другое время — ради Бога. Но сейчас я очень спешу.
— Это недолго.
Пока меня соединяли с такеровским номером, он в отчаянии бродил вокруг стола, подобно птице со связанными крыльями. На другом конце провода аппарат прозвонил раз двадцать.
— Абонент не отвечает, — сказал оператор на линии. — Соединить вас через полчаса, сэр?
— Не беспокойтесь.
Сайфель проводил меня. Когда мы подошли к лифту, стальная дверь откатилась вбок и из него вышла женщина. С первого взгляда могло показаться, что портрет, висящий в офисе Сайфеля, ожил и покинул свое место. Темная, похожая на орлиную, голова, видимо, не менялась в течение тридцати, а может быть, и сорока лет, а тело, на котором она покоилась, осталось таким же подтянутым и стройным, как у девушки.
Посмотрев внимательнее, я заметил под челюстью отвисшие складки кожи, а вокруг рта и в глубине темных глаз — отметки прожитых лет и накопленного опыта. Пальцы с перстнями вцепились в рукав пиджака Сайфеля и стали яростно его трясти. — Почему, черт побери, ты задержался, Лоренс?
— Уже иду, мама. Это мистер Кросс.
Она проигнорировала мое присутствие. Ее глаза впились в лицо сына, как две мокрые черные пиявки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53